Страница 61 из 74
– Алиса, это ужасно! Как тол...
– Но что куда важнее, – перебила её Алиса, поднимая руку, – есть целый фантастический мир под угрозой, в который мне нужно как можно скорее вернуться. Негодяй, укравший мою камеру, – это всего лишь отвлекающий манёвр. Я начинаю забывать, во имя чего всё это.
Тётя уставилась на неё постепенно сужающимися глазами, как ящерица, охваченная холодом.
– Ты не рылась в моих личных вещах? Может, брала что-то из моего шкафчика из розового дерева в студии?
– Нет, тётя Вивиан.
– Ладно. Просто уточняю. Так эта... кража камеры. Ты не пострадала (физически) и, кажется, не слишком потрясена преступлением. И всё же, должна заметить, твоя речь несколько необычна для... нормального общества. Вот тебе совет: лучше всё-таки обратись к врачу, чтобы избежать долгосрочных последствий травмы. А что касается твоих тревог (я про «фантастический мир»): как я понимаю, тебя не столько волнует преступление, сколько то, что вор камеры – это кто-то из Порлока, прервавший твой визит в своего рода Занаду для избранного круга?
– Скажем, да, тётя Вивиан. Но если бы Занаду существовала в действительности и была под угрозой уничтожения.
– Так Занаду и была уничтожена, когда Колридж проснулся. Он больше не возвращался.
– Я могу. Уже возвращалась. И должна сделать это снова.
Вивиан помолчала немного.
– Ладно. Чем я могу сейчас помочь? – наконец спросила она бодро и деловито.
– Я столько всего наобещала, в обоих мирах, – сказала Алиса, нетерпеливо всплеснув руками. – Там я должна спасти мир. Здесь мне нужно проявить оставшуюся плёнку. И мне всё ещё предстоит отнести в редакцию ту фотографию госпожи Яо. К тому же чай мне бы не помешал.
– И бутерброды, без сомнения, – сказала Вивиан, серьёзно кивая. – Я этим займусь. Иди надень какой-нибудь из рабочих фартуков, я скоро подойду с тарелкой. Я очень люблю брата, – добавила она (казалось, безо всяких эмоций), – но иногда мне так хочется, чтобы ты была моей дочерью, а не племянницей.
На лице Алисы возникла однобокая улыбка. Вивиан направилась на кухню. Алиса, конечно, тоже любила тётю. Однако испытывала кое-что ещё: привязанность, – её можно было сравнить только с Алисиными чувствами к жителям Страны чудес. Любовь, но прежде всего восторг оттого, что такие создания вообще существуют.
И определённая доля любопытства, надо признать. Обитатели Страны чудес всегда отличались некоторой сдержанностью, словно им была известна какая-то дополнительная правда или тайна, которую они не торопились раскрывать. Алиса на мгновение задумалась, есть ли секреты у её тёти.
Глава 33
Разумеется, на всех пластинках, которые она проявила, были запечатлены только чудостранцы (во всяком случае, для Алисы). И ни одна из них не сулила ничего хорошего.
На первой фотографии были изображены господа Траляля и Труляля. Ими оказались, как и ожидала Алиса, Гилберт и Квагли Рэмсботтомы. Они ухмылялись, держась за руки. На груди у них были значки-сердечки.
– Конечно, – пробормотала Алиса. – Прямо светятся от счастья.
На втором снимке был Додо. С гигантской овцой... бараном, который рыдал в три ручья.
Алиса едва не выронила фотографию из рук, когда её увидела. Додо смотрел прямо в камеру, расправив крылья в мольбе: «Возвращайся».
– Непременно! Ах, Додо, я стараюсь! – воскликнула она.
Алиса пошарила в сумке, пока не нашла монокль, позаимствованный у тёти. Кто же Додо такой? В этом мире? От фона было не так уж много прока, ведь большую его часть заслоняла гигантская овца. Казалось, обыкновенный для Страны чудес пейзаж... травянистая равнина, несколько деревьев, нечто похожее на поезд... А это ещё что? Поближе, почти скрытый бараньей тушей, стоял небольшой столик. Видимо, его поставили туда, чтобы позирующие могли положить на него свои вещи и освободить передние конечности. Вот только вместо парика Додо, или одного из его телескопов, или колокольчика для овцы, там лежала пара перчаток с особенно большими, уродливыми кожаными бантиками. Они выглядели не столько женственными и изящными, сколько, пожалуй, более подходящими для собачьего ошейника.
Эти перчатки Алиса узнает где угодно.
– Матильда?.. – вымолвила она изумлённо.
Она откинулась на спинку стула, ошеломлённая.
Додо. Милый, преданный Додо. Самый разумный со всего чаепития. Всегда аккуратный. Вечно пытающийся заговорить о политике и гонках по кругу. Додо верил, что Алиса вернётся... и отправился прямо в лапы врага, зная, что Алиса его вызволит. Он рассчитывал на неё.
Конечно, Уиллард в действительности не был Безумным Шляпником, а миссис Погосьданхау была намного, намного приятнее Королевы Червей (наверное, во всяком случае, она никогда не делала зла Алисе с Матильдой). Хедстрю вовсе не был овцой на заклании, но в некотором смысле был таким же крупным и безобидным.
Двойники из другого мира обладали лишь самым поверхностным сходством.
И всё же...
Что, если, несмотря на все её раздражающие времяпрепровождения, лекции и упрёки, Матильда действительно думала, что поступает правильно? Что она просто наставляет безумцев на путь истинный? Что, если она пыталась управлять жизнью Алисы потому, что желала ей счастья (но только такого, каким оно виделось ей самой)? Причиной тому была не нехватка доброты или любви, а недостаток воображения. Она буквально не мыслила другого образа существования.
«Ещё будет время поразмышлять об этом», – сказала себе Алиса. Этот вопрос в самом деле заслуживал рассмотрения, но не тогда, когда ей предстояло спасти мир и разгадать тайну.
Последний снимок был настолько кошмарен, что Алиса чуть не выронила его из рук в ужасе.
На нём была троица. Гусеница, шотландский терьер и Мартовский Заяц.
Последний был покойником.
У Гусеницы был испуганный вид, словно ему вот-вот прилетит по лицу. Шотландский терьер кричал, глядя на золотые часы на конце цепочки, сделанной из жуков. А Мартовский Заяц... был неподвижен, бледен, с невидящими пустыми глазами и скрещенными на груди лапами.
Алиса издала вопль, не успев сдержаться.
Она и до этого знала, что бедняга умер. Шляпник ей рассказал. Однако это совсем не то же самое, что увидеть подобное ужасающее свидетельство собственными глазами.
Перед ней была фотография тёти Вивиан и двух адвокатов. Шотландский терьер – это Айви, Мартовский Заяц – Александрос.
Алиса вытерла слёзы, беззвучно стекавшие по лицу, пытаясь удержать увиденное в памяти. Быть может, Мартовский Заяц и был мёртв в том мире, но в этом он жив и здоров. Какая-то его часть осталась.
– Я должна вернуться, – прошептала она. – Я должна за него отомстить.
Она неохотно отодвинула фотографию в сторону.
До сих пор оставалось загадкой, для чего Кони понадобилась её камера. Ни на одном из портретов не было ничего компрометирующего. Алиса перебирала фотографии снова и снова, пытаясь увидеть что-нибудь новое.
– Как успехи, милая? – спросила тётя Вивиан, заглядывая в комнату для гостей, в которой Алиса изучала негативы. Она сдержала своё слово, трехъярусный чайный сервиз с бутербродами доставили племяннице нескольким ранее, и та уже опустошила его, не оставив ни крошки на тарелках и ни капли в обоих чайничках.
– Пожалуйста, расскажи, что ты видишь на снимке, – сказала Алиса устало. Она протянула тёте старый снимок Королевы Крестей, позирующей с палицей, воинственно поднятой теперь высоко над головой.
– О боже, это же госпожа Яо и её разбитая витрина, – сказала Вивиан, надевая пенсне. – Она держит кирпич, которым разбили стекло... или нет? О нет, это камень. На нём послание? Что там говорится? Слишком мелко для моих немолодых глаз, ещё и задом наперёд.
– Точно не помню. Какая-то чушь вроде «езжайте туда, откуда приехали». Собираюсь отнести снимок в газету. Хочу, чтобы о нём все узнали. Они уже забрали нескольких ребятишек (думаю, те даже писать по-английски не умеют). Их обвиняют в преступлении, ошибочно и безо всяких доказательств. Думаю, если как следует увеличить изображение, почерк выдаст личность преступника. О... – Алиса вдруг сообразила, что к чему. – Этот снимок вор и хотел украсть! Боялся, что он его скомпрометирует! И ему хватило глупости подумать, что он каким-то образом всё ещё внутри камеры!