Страница 13 из 138
Спать во время перелетов — умение, совершенно необходимое любому работнику ОЗ, хотя ни в одной служебной инструкции такого пункта не найти. Кто-то легко засыпает в любое время, но большинство все же отдает предпочтение ночным рейсам: и людей в салоне не много, и сон крепок. А если выспался, то можно сразу приступать к делу, ибо силы восстановлены.
Пока лайнер проскакивал тысячи километров, дневные впечатления Виктора преобразовались во маловразумительное сновидение. Айк, обретший тело актинии, старательно и бережно грузил в кузов пикапа стеклянных людей. Полупрозрачные хрупкие создания были переложены упаковочными материалами, квазир эвакуировал людей с берега в лес, подальше от надвигающийся стены воды. А на берегу стояли Миша и Кэй. Они вытянули руки вперед, словно сдерживая цунами. Виктор знал, что им не успеть, что эти двое станут жертвами стихии. Нет, не двое — трое. Ведь блестящий от смазки Айк, едва закончит с погрузкой, тоже встанет с ними рядом, чтобы помочь отсрочить катастрофу. А ему, Виктору, необходимо сесть за руль пикапа и вывезти стеклянных людей из опасного места. Все бедняги сложены в кузове, под ногами уже дрожит земля, ощущая массу приближающейся воды. И вдруг становится понятно, что нет никакого цунами. Страх и низкий гул породили призрачную волну, иллюзию. Все, что требуется сейчас, — перестать бояться, и катастрофы не произойдет. Виктор старался перекричать гул воды, но трое стоящих на берегу не реагировали на голос. Гребень волны уже полностью закрыл небо, через секунду станет поздно убегать от порождения чужого страха. Инспектор прыгает в кабину, дает полный газ. Пикап срывается с места и мчится в сторону заповедника, в кузове тихонько звякают люди. Внезапно перед самым капотом открывается разлом, машина падает вниз и летит во тьму, понемногу снижая скорость падения. А затем мягко касается дна…
Тихий звон. Стеклянные люди разбились? Виктор открыл глаза и не сразу понял, что находится в салоне лайнера. Предупреждающий сигнал ненавязчиво сообщал о том, что путешествие подошло к концу. Виктор все еще ощущал послевкусие сна. Было там что-то очень важное, о чем требовалось помнить. Казалось, что стоит только суметь четко сформулировать саму загадку, как все станет на свои места.
Подхватив сумку, Виктор спустился в помещение аэропорта. За прозрачными стенами плакал мартовский дождик, доедая остатки снега. Серый день, неуютный, зябкий. Хотелось немного посидеть в тепле, чтобы после курорта как-то притереться к погоде. Но нельзя поддаваться искушению! Виктор знал себя и отлично понимал, что если просидит здесь даже час, то день будет потерян безвозвратно. Да, вроде бы дней этих впереди полно, но мелькают они удивительно быстро. И случается порой, что не хватает потраченного впустую часа, минуты, а то и секунды, чтобы предотвратить беду.
Виктор достал из сумки куртку и застегнул молнию. Оставалось надеяться, что на стоянке найдутся старые планеры, и тогда, под хороший кофе, акклиматизация пройдет безболезненно. Увы, надеждам сбыться не удалось. Единственная машина, только что опустившаяся на стоянку, оказалась новой. Ждать под противным дождиком следующий планер и надеяться, что он окажется старой моделью, — бессмысленная трата тепла и времени.
Забравшись в уютное нутро совершенно новенького аппарата, Виктор сообщил компьютеру код маршрута. Компьютер сообщил расчетное время прибытия почему-то женским голосом. Впрочем, почему бы и нет? А что до времени полета, то еще пара часов сна не помешает, только сперва надо испить чего-нибудь согревающего. Кофе, понятно, отпадал. Чай? Да, пожалуй. Нет, лучше даже куриный бульон. По такой погоде чашечка бульона — лучший вариант. Заодно и подкрепиться немного.
Дождавшись, когда планер выберет требуемый вектор, Виктор повернулся к синтезатору. И замер от удивления. Над панелью красовалась табличка, извещавшая о том, что теперь кофе готовится из натуральных зерен! Что ж, с выбором все ясно и понятно. Виктор коснулся строчки на экране. Машина тихонько зажужжала, еле слышно зафыркала, выпустив в воздух толику пара, насыщенного духом кофе, а затем из нутра агрегата выехала чашка с ароматным, а главное — натуральным напитком. И это было здорово!
Кофе не разогнал сонливость, да Виктор на это и не рассчитывал. Просто стало очень уютно дремать, и ничего больше. А потому очнулся инспектор только когда планер начал маневрировать перед посадкой на крышу управления.
* * *
Шипастый набалдашник посоха жреца врезался в стену. Не будь Акони хорошим охотником, его бы уже волокли в храм на разделку. Или, если угодно, на ритуал поминовения Земли, где хранитель бы выступил главным блюдом. Но реакция, отточенная во множестве схваток с дикими кошками, и сейчас спасла парня от нападения самого опасного существа Мира — человека. Жрец снова поднял посох, намереваясь, видимо, добиться своего, но так и застыл, увидев в руках потенциальной жертвы готовый к бою самострел.
— Не советую нападать, — предупредил Акони, вращая оружие так, чтобы в ремнях угрожающе гудел воздух. — И скажи, зачем ты пытаешься меня убить?
— Почему именно убить? — недовольно пробурчал жрец, благоразумно опуская посох. — Благословить же надо в дорогу-то…
— Да, с таким твоим благословением я точно достигну Двери гораздо быстрее, чем спускаясь по Виткам. Но, видишь ли, я не слишком тороплюсь, — жестко улыбнулся Акони.
— Нет, ну ты же знаешь, порядок такой… — пробубнил жрец, заметив эту улыбку.
— Я много чего знаю, жрец. Если хочешь, могу сам тебе помочь оказаться за Дверью и никто в Мире не осудит меня за это. Прямо сейчас, хочешь? И одним нахлебником меньше, и свежая еда в дорогу. Или ты не чувствуешь, как это понравится Равновесию?
И хотя охотник перестал вращать самострел, жрец побледнел. В расширенных глазах его заплескался ужас, а посох в руке дрожал так, что отчетливо было слышно скрежетание по полу заостренного металлического наконечника. Даже цветастый браслет — «Дар Творца» — мелко затрясся на пухлом запястье. Все правильно. Этот крысенок знает, что хранители не только чтят Равновесие, но и всеми силами его сохраняют.
Акони усмехнулся и повесил самострел на пояс.
— Вижу, ты понял. Вот как следует запомни это и своим скажи, чтобы не слишком усердно за меня молились. И в следующий раз попытка кого-то из вас благословить меня со спины может закончиться поминальной трапезой, сделанной из разжиревшей тушки ревностного жреца. Доступно?
Вновь порозовевшее, но все еще покрытое бисеринками пота лицо служителя Больших люмов скривилось, щеки задрожали. Однако едва жрец понял, что опасность миновала, страх его сменился лютой ненавистью. Желание наказать непокорного душило, буквально хватало за горло. Красная пелена застила глаза. Пальцы на посохе судорожно сжимались и разжимались, взгляд едва не прожигал насквозь. Акони ждал, спокойно глядя противнику прямо в глаза, только положил руку на рукоять ножа. Жрец совладал-таки с собой, не стал лезть на рожон. Как бы долгие годы нахождения у власти ни приучали его к безнаказанности, но здравый смысл возобладал над гордостью: соревноваться с охотником в быстроте реакции не просто бессмысленно, но и очень вредно для здоровья. Акони понял, что жрец вполне все осознал, и кивнул, словно поощряя его благоразумие. Это молчаливое поощрение вновь разъярило служителя и он просипел:
— Да знаешь ли ты, хранитель, что дни вашего братства сочтены? Заметил, что больше нет молодых охотников?
— И что?
— Все люди! Абсолютно все, даже фермеры и работники, поняли, что вы для них бесполезны! Вы — отребье, мусор! — голос жреца сорвался на крик.
— Одумайся, жрец, — спокойно сказал Акони, глядя в поросячьи глазки разодетого служителя храма. — Люди не настолько глупы, как бы тебе хотелось. Они никогда не забудут, чем кончаются нарушения Равновесия, и никто не желает преждевременной Коррекции.
— Ты сам его нарушаешь! — в голосе жреца теперь появились торжественные нотки. — Увеличиваешь силу Тьмы своим походом и приближаешь последние дни!