Сделка

- А-а-а-а! – вырвалось из голодной глотки Уизли вместе с мощным потоком энергии, прижимающей всех к полу, а паладина откидывая назад, к стене и там же оставляя, без сознания. Ученики, видя Рональда в таком виде, распускали флюиды страха и паники, тогда как профессора и директор заманчиво пахли гневом, желающим уничтожить того, кто убил во имя своего греха и потребностей желудка. Я же высказал свою реакцию на действия Каро:

- Идиот, а не паладин. Воплощенный грех только заклинанием Адского огня, да пламенем Преисподней уничтожить можно, - сказал, привлекая внимание Уизли к себе этими словами. – И теперь миссия по уничтожению ляжет на мои плечи, - ученики и профессора смотрели на меня с просьбой помочь и избавить Рона от страданий, а так же свершить правосудие во имя покойного. – Благотворительностью не занимаюсь, но, видимо придется… - так как Чревоугодие, окончательно воплотившееся, шло на меня с определенной целью – сожрать!

19 глава «Цербер»

Примечание к части

не бечено)

Алиссар

Грех, почти полностью захвативший Рональда, разинувший пасти, шел на меня. Убивать его так сразу не стану, иначе меня раскроют. Поэтому, чтобы не привлекать к моей демонической сущности внимания, использовал человеческую магию, но широкого спектра действия, то есть накрыл всех куполом сон-чар. Директор, профессора и ученики ничего не успели сделать, как оказались спящими, а с помощью теней перемещенными в лазарет. Паладин же остался там, где был – у стены. Сознание к нему должно вернуться в течение пяти минут. Ну, а пока…

- Поттер! – рычал воплощенный. Разъехавшаяся до ушей по швам челюсть, острые зубы, вываливающийся, длинный по-лягушачьи язык делали речь едва разборчивой. Клацая клыками-ребрами, облизываясь склизким языком из кишок и капая голодной слюной, двигаясь мне на встречу, говорил: - Дружище… я такой голодный! Накорми меня… - драматическая пауза, - …собой! – и тут же, резко сократил между нами расстояние.

Среагировать я успел моментально, от языка и челюсти уклонился, от длинных, тонких пальцев тоже, как и от ненасытного желудка, сомкнувшего клыки в пустом месте. От неудачи и сбежавшего ужина, Чревоугодие взревело и разозлилось, предпринимая очередную попытку сожрать ускользающую добычу. Только и в этот раз грех остался ни с чем, при этом требуя:

- Куда же ты убегаешь, дружище? Дай мне съесть тебя! – и очередной рывок вперед. Желудок, разинув костяную пасть, демонстрируя черную воронку голода, вопил на весь коридор. От вопля и голодного разочарования воплощенного греха во все стороны расходились волны магической энергии, словно ураган, снося все на своем пути.

- Надо заканчивать. Ничего интересного я не увидел, - решил для себя, призывая полный демонический облик. Ко мне вернулись мои крылья, хвост с кисточкой на конце, черные, по-кошачьи загнутые когти, тонкие, острые рога, ядовито-зеленые глаза с вытянутым зрачком, а так же покрывающая руки, плечи, спину темно-зеленая чешуя, тянущаяся вдоль позвоночника к самому копчику.

- Демон! – вопит грех, понимая, чем ему это светит.

- Именно, - говорю, призывая в руку черное пламя, формируя его в меч. Клинок в руке, окутанный демоническим огнем, встречается с костяными клыками желудка. Клыки сомкнулись на лезвии в надежде сломать оружие, способное уничтожить воплощенца, но демоническое пламя опалило пасть, принося боль греху, захватившему тело.

- А-а-а-а! – крик и злость, распространяла с еще большей силой волну энергии, привлекая внимание других.

От оглушительного воя и мощной энергетической волны, расходящейся вокруг голодного Чревоугодия, проснулся Каро. Все еще пошатываясь, держась за голову, он призвал в очередной раз серебряный клинок, совершенно бесполезный в этом деле. Против демонов, темных созданий, как банши, лич, оборотень и вампир - сработает со стопроцентной точностью, не оставив от создания и следа. Но воплощенный грех… на него не подействует.

Удивительно, что такой матерый, закаленный боями и сражениями паладин, прошедший две магические войны не знает об исключениях влияния серебряного клинка. Или он, как Локонс, только трепаться, и языком чесать готов, а все подвиги и заслуги позаимствованы у других, или же он в своей школе паладинов был троечником и прогуливал «Аспекты влияния святого оружия на темных тварей»[5]. Кто знает, что у них там, у паладинов в голове. Только факт остается фактом, стоило серебряной вспышке пронестись навстречу, взревел грех с еще большей силой.

- Бесполезно это, - сказал я, формируя меч в косу, заводя ее за спину, - только Адское пламя, да демонический огонь. Стыдно такого не знать, паладин! – на мои слова Каро не ответил, лишь фыркнул и показал на воплощенного. Я же, улыбнувшись белоснежным оскалом, растворился темно-серым туманом, атаковав грех, нанося ему десяток молниеносных ударов, оставляя черные ожоги, и расходящееся по телу пламя.

Каждый порез косы, сдобренный огнем преисподней, оставляет язычок пламени в ране, сжигая объект изнутри, поджаривая до хрустящей корочки. Грех, захвативший тело - горел, душа, порабощенная голодом Чревоугодия - металась в диком приступе и предсмертной агонии. Но чтобы уничтожить воплощенного окончательно, меча и черного пламени мало.

- Профессор Каро! Колдуйте Адское пламя! – паладин убрал серебряный клинок, извлек из перевязи палочку и произнес формулу. Я же, чтобы не повторилась история с Выручай-комнатой, накрыл часть коридора демоническим барьером, оставляя в серо-прозрачном куполе лишь нас троих.

Поток пламени, сродни огоньку в моей груди, обрушился всей своей мощью на воплощенное Чревоугодие. Грех пытался вырываться и сбежать, последний раз атаковать в надежде сожрать хотя бы паладина. Но к Адскому пламени в дуэтном танце добавился вихрь демонического огня. Сливающиеся воедино потоки черного и алого пламени сжигали сосуд голода до костей. Через несколько секунд от тела Уизли не осталось даже пепла. Лишь душа, серо-прозрачная, зависшая в воздухе.

Отозвав демонический облик, снова накинув человеческую личину, уничтожал остаточную энергию моего пламени и последствия Адского огня, стирая копоть и гарь с потолка, пола и стен, возвращая коридору прежний вид. Каро же, как судья светлого пути, в очередной раз призвал серебряный клинок, чтобы отправить душу Уизли в небытие. Лезвие уже летело к полуматериальной шее призрака, но застыло в миллиметре:

- Гарри, прости! – произнес бывший друг, падая на колени, поднимая на меня взгляд полный раскаяния. И вот тут я понял, что попал.

Как только он это сказал, за его спиной раскрылась воронка потустороннего прохода, означающего, что он отправится не в ад, как грешник, а в рай, как раскаявшийся. В моих ушах, стоило воронке в чертоги Хель раскрыться, раздался оглушающий собачий вой. По позвоночнику, до самого копчика пробежался холодный пот и толпа мурашек, а тень моя приобрела облик трехглавого цербера. Это значило только одно – я принял бразды этого самого титула. А всему виной раскаявшийся в своих грехах Уизли.

- Пошли, - махнул ему в воронку, - тебя простили, людоед! – хотел пнуть его под зад, но не стал. Он сам пошел, с опаской оглядываясь по сторонам.

Рональд, как только полностью переступил воронку, оказавшись в белоснежном коридоре, растворился белой дымкой. Я же остался, так как воронка перехода в мир живых закрылась на моих глазах. Понимал, что не просто так. Меня явно на разговор хозяйка местных владений оставила. Не сопротивлялся, а ждал Хель, которая появилась через пару минут после того, как Уизли растворился и отправился в отведенное ему место.

- Алиссар, рада видеть тебя в своих владениях! – ничего на это не ответил, лишь хмыкнув, ожидая разговора, ради которого меня задержали в чертогах Смерти. – Разговор о твоем статусе Цербера, который ты получил за то, что очистил грешную душу, в последствии раскаявшуюся. Вижу, ты не удивлен, - смотрит на меня Хель такими же, как мои, ядовито-зелеными глазами.