Не верь глазам своим

– Вам не интересно узнать, что случилось с Марией Веракрус? – Задержала я его от того, чтобы уйти.

– Шутите? Я пятнадцать лет потратил на то, чтобы узнать, что случилось тогда. То, что ваш брат нашёлся, не остановит меня от поиска Марии. – Вот она, верность тому, кто нуждается в помощи. – Но я гонялся за призраками, которые ничего не могли мне рассказать.

– Теперь в ваших руках есть призрак, который может сказать хоть что-то. – Подсказала я. – Может, Джонатан сумеет пролить свет на то, что случилось после школы. Вы ведь поговорите с ним? Мне тоже небезразлична судьба Марии. Она была моей няней, пела колыбельные на ночь, пекла мне печенье, в каком-то смысле заменяла мать.

Мне показалось, Ричард взглянул на меня совсем по-другому. Увидел что-то, скрытое от его глаз. Внезапно нас догнал ветряной шквал, что деревья вырывает с корнями. Ричард сделал шаг ко мне, заботливо закрывая собой от ледяной стужи. Сентябрь был явно чем-то недоволен и вымещал свою злость на нас. Но я не намеревалась ему поддаваться. От жеста Ричарда всё тело под пальто закололо горячими иголками. Порыв донёс до меня аромат его парфюма. Он стоял на расстоянии вытянутой руки, принимая на свою спину удар холода, но казалось, ничто не могло его заморозить, сбить с ног. Мама выбрала правильного человека для поиска Джонатана.

– Ваша мама не обрадуется, что я беспокою вашего брата понапрасну. – Возразил он на мою просьбу.

– Жизнь человека – не напрасный повод для беспокойства. Поговорите с братом, просто… немного позже. Когда пыль уляжется. Может, ваша работа с Джонатаном и закончена. И маме не нужны ваши услуги… Но мне нужны.

Брови Ричарда чуть подпрыгнули в шутливом замечании.

– Вы хотите нанять меня?

– Чтобы узнать, что случилось на самом деле. Чтобы найти Марию. Может, родителей и устраивает, что исчезновение Джонатана так и останется навсегда загадкой, но я никогда не любила недосказанности. Я заплачу вам.

– Не обижайте меня, Сара. – Строго наказал Ричард, и его лицо переплели суровые морщинки. – Ваша мама платила мне, потому что давным-давно мы заключили с ней соглашение, и я не мог оспорить его условия. Лодердейлы всегда платят по счетам. Но вы другая… И наше соглашение основано не на взаимной выгоде. Мы оба хотим узнать правду и спасти человека, если выпадет такой шанс. Я попытаюсь разыскать Марию не из-за денег. А потому что она заслуживает того, чтобы её нашли.

– Спасибо, Ричард.

Принято считать, что благородство – нюанс, что передаётся по наследству с голубой кровью. Побочный эффект богатства и влияния в обществе. Но благородное происхождение нельзя заслужить лишь титулом или толщиной кошелька. Это не черта, что заложена в генах. Я знала десятки тех, кого мама называла благородными в силу их власти или положения. Но настоящее благородство заложено не в крови, а в поступках. И я ещё никогда не встречала человека благороднее Ричарда Клейтона.

Он – не выходец из влиятельной семьи и, насколько я знала с рассказов мамы, вырос на городском отшибе и работал с четырнадцати лет, когда умер отец и родные нуждались в кормильце. С чужой подачи и собственными усилиями Ричард взлетел на несколько ступеней выше по маминым меркам приличия и престижа, но она никогда бы не приписала его к благородному сословию. А я стояла в метре от него и видела благородную, чистую, порядочную душу сквозь радужки его глаз.

Мне хотелось сказать ему об этом, но мама учила никогда не говорить, не подумав то, что может смутить. А моё высказывание уж точно смутило бы нас обоих.

Мы стояли, будто желая сказать ещё что-то друг другу, но молчали. Ветер нахально влез в нашу беседу очередным сногсшибающим порывом, и Ричард отвёл взгляд.

– Мне пора. Сообщите, когда ваш брат будет готов поговорить.

– Обязательно. А вы держите меня в курсе расследования.

– Обязательно. – Повторил Ричард и улыбнулся. – До скорого, Сара.

Джентльмен до мозга костей, до блестящих носков туфель, Ричард чуть склонил голову в прощальном поклоне, будто удалялся с бала, а перед ним стояла дебютантка. Меня этот жест одновременно и позабавил, и польстил, но, когда статная фигура Ричарда развернулась и стала удаляться, я почувствовала странное разочарование.

Я одёрнула пальто и саму себя. Наклонилась за папкой и ощутила новый порыв ветра. Он подгонял прохожих, трепал волосы женщины с собачкой, срывал листья с деревьев. Пожилой мужчина на соседей скамье выругался, когда газету вырвало из его рук и стало разбрасывать по траве. Я кинулась помогать. Хватала те листы, что удавалось, пока они не смешались с ветром и не унеслись прочь.

И когда моя рука ухватилась за один из помятых листов, я заметила кое-что, что отвлекло меня от спасительной операции. Статья на одной из полос утренней газеты «Балтимор Трибьюн».

Джонатан Лодердейл вернулся.

Очерк на несколько абзацев возвещал о возвращении пропавшего пятнадцать лет назад брата. Его украшали броские фразы и несколько чёрно-белых фотографий: юный Джонатан в школьной форме Вест Ройал и галстуке, и наше старое семейное фото. Постановочное, с великим и могущественным Роджером Лодердейлом во главе. В ту пору весь город следил за расследованием, пока интерес к трагедии ни таял и окончательно не исчез. Кто-то обязательно вспомнит о том, что случилось, и всунет свой любопытный нос в дела нашей семьи. Снова.

Мамины происки. Она не могла удержаться и не раструбить о счастливой новости газетчикам. Когда она успела? Газета выходит по утрам, но если мама что удумала, то её не остановить сжатыми сроками или заранее составленным материалом для выпуска.

Пожилой мужчина с благодарностью принял от меня спасённую газету и вернулся в свой «читательский зал» на скамейку. А я почувствовала, как меня подмораживает злость, и поспешила убраться из парка, пока ветер и мамины глупости окончательно меня не заморозили.

Глава 9

Нерадивый начальник всегда сбрасывает работу на подчинённых. Я себя нерадивой начальницей не считала, но сегодня всячески уклонялась от прямых обязанностей. За годы существования «Нюаж» давно перерос стадию куколки и выпорхнул прелестной бабочкой на волю. Процесс был отлажен до мелочей, и я могла не волноваться за сохранность бизнеса, если позволю себе на денёк отойти от дел. Тем более, у меня нашлась веская причина.

Благодаря маме весь город вскоре узнает, что Джонатан Лодердейл нашёлся. Словно потерянная вещь, которую вернули в бюро находок. Наверняка и в офисе уже прознали про брата – в четырёх стенах слухи разносятся быстрее, чем пыль. Не хотелось идти по коридору и встречать любопытные взгляды, слышать шепотки и стать героиней судачеств. В нашей семье мама любила оказываться в центре внимания, не я.

Потому я оставила сообщение своей помощнице Сандре, которая курировала компанию в моё редкое отсутствие, о том, чтобы сегодня меня не ждали. А сама завела свой «малибу» и отправилась в ту часть города, где бывала редкой гостьей. По мере того, как дорога уводила меня всё дальше от центра, презентабельные стеклянные строения сменялись уютными коттеджами, а вскоре – и вовсе стареющими домиками с потёртыми фасадами. Словно я ехала по дороге времени и видела, как непоседливый город стареет на глазах.

В районе Глен, на самой границе с Уильмсбергом город и вовсе стал напоминать дряхлую старушку на смертном одре. Яркий контраст той жизни, которую я привыкла видеть. Кривое зеркало тех богатств и возможностей, что мне даровали при рождении. Родители побывали по ту, другую сторону, и едва успели сбежать на мощёные улицы Хэмпдена, как тут же позабыли о местах, где провели первую половину жизни.

Мне же претили дочери их друзей из высшего света, вроде Шейлы или Амелии. Они смаковали серебряную ложку во рту и никогда не знали о том, каково это – не знать, сможешь ли ты заплатить за ужин или оплатить отопление. Я тоже не знала об этих ужасах, но не черпала завтрак серебряной ложкой. Мамин благотворительный фонд казался мне разукрашенным павлином, которого выставили напоказ в золотом вольере. Я поддерживала их труды, но сама напоминала невзрачную перепёлку, на которую никто не обращает внимания.