Страница 5 из 18
– Мерсад мне ничего не говорил об этом, хотя я его понимаю – Сандро вздохнул – завтра утром придёт Эн, это моя мать, а я ещё не придумал, как объяснить ей твоё присутствие – Анри отпила глоток и беззаботно ответила.
– Скажи правду – Сандро недовольно фыркнул, словно идея Анри была верхом глупости – судя по милой обстановке, женщина она должна быть приятная.
– Она с ума сойдет, может отправлю тебя на время к Гийому – рассуждал он вслух – ну тот, кто тебя привез. Но у них там не спокойно, а ко мне точно не сунутся. Спасибо безупречной репутации моей матери и моей предусмотрительности.
– Ну а что она сделает? Выгонит меня? Ну раз так, то тогда поеду, а если нет, то останусь – Сандро усмехнулся – мне знаешь надоело гонять за это время, тут я хоть в душ спокойно схожу, а сидеть в логове мафии, ну знаешь, такое себе дело.
– Да, может Гийом и не сдаст, а вот его товарищи – он задумался, многих из них он знал достаточно хорошо, чтобы не доверять им.
– А что ты вообще задумал? – Анри наклонилась вперед и сощурила глаза. Сандро не торопился рассказывать, ему и не хотелось, он был уверен, что девушка не одобрит его идеи.
– Да так, ничего особенного. Гийом свяжется с правительственными людьми через своих людей и предложит им сделку, что ты будешь говорить то, что им нужно – он замолк, Анри задумалась.
– То есть то же самое, что предлагал твой это Тави. А что нам с этого? – Сандро вздохнул.
– Ну мы потанцуем немного под их дудку, а потом, когда тебя допустят до центрального канала, скажем правду – он видел, как глаза девушки стали меняться, она стала оглядываться по сторонам, словно искала за что бы зацепиться взглядом. Анри не особо нравилась эта идея, так как она не понимала какую правду ей нужно было сказать и самое главное, что за этим последует, хотя догадки уже были.
– А что потом? – тихо спросила она – что будет со мной, если я скажу правду? – Сандро сцепил пальцы и сжал, но врать было бессмысленно исход был очевиден.
– Тебя расстреляют – сказал он, глядя прямо в глаза – может не сразу, так как нужно будет утихомирить народ, придумать какую-то сказку про тебя, что ты из никирийской разведки и всё это хитрый план врагов, но потом точно расстреляют – Анри молчала. Ей хотелось отказаться от этой затеи, пусть уж она будет местной звездой и никогда больше не вернётся в Никирию, но зато будет живой. Она потерла рукой вспотевший лоб и продолжила.
– Тогда зачем эта правда, если они всё замнут? Смысл этой жертвы? – голос её дрожал от возмущения. Сандро, из того милого малолетнего паренька, превратился в палача, который уже давно точил свой топор над её шеей. Его холодные рассуждения не пестрили сожалением, он говорил четко и по делу, без эмоций, как того предполагала ситуация.
– Возможно они не смогут утихомирить народ, и война по крайней мере замедлит свои темпы. Мерсад передал мои телефоны Марку, это какой-то инженер из ваших, и я уже молюсь на него, чтобы он смог наладить связь со мной, тогда возможно, что мы сможем сделать трансляцию на весь мир. Если мы только здесь поднимем народ, то нас скорее всего захватят никирийцы, а это тоже не очень хорошо. Нужно пробудить всех людей ото сна, понимаешь? Я не уверен, что здесь люди примут твои слова на веру, не говоря уже о ваших, но если мы не попытаемся, то ради чего мы вообще тогда живём? Ради личного блага? Но это наше личное настолько эфемерно, что его любым ветром унесет – он отодвинул кружку и с надеждой заглянул в встревоженное лицо Анри – я знаю одно, люди устали от войны и думаю ваши тоже, на это и расчет – в квартире воцарилось молчание. Чай медленно пускал струйки пара вверх, за окном шумели улицы. В Анри боролись две стороны, одна животная – желание выжить и выбраться, вторая альтруистическая – желание остановить эту войну. Пусть идея Сандро и казалась глупой, но если был здесь хоть какой-то шанс, то сложно было отказаться от голоса совести, который в ней говорил сейчас громче, чем её собственные переживания за личное счастье.
– Марк сможет – строго добавила она – я уверена, он дельный товарищ и скорее разделяет твою позицию. Но – она задумалась, язык не поворачивался сказать, то, что крутилось в её голове – но я не знаю готова ли пойти на такое. Пару дней назад я думала, что меня убьют или будут пытать, и была счастлива, когда узнала, что на самом деле от меня хотят, ведь это давало мне шанс на жизнь. А теперь я должна собственноручно перерезать себе глотку и ради чего? Ради того, чтобы люди двух воюющих сторон вышли на улицы и начали протестовать? Не знаю как у вас, но наши даже думать об этом боятся, не то, чтобы свергать власть. Тем более многие саандорийцев даже за людей не считают. Стоит ли это того? Может война скоро закончится, а я просто подпишу себе смертный приговор. Я ведь даже не жила – она затихла и грустно вздохнула. Сандро понимал, что такое решение не дается просто так. Он знал об Анри, только то, что девушка она была весьма смелая, раз спасла Мерсада, но больше ничего.
Сандро глотнул чай, пошарил рукой в пустой чашке с печеньем и задумался. Для него жизнь Анри по большому счету ничего не стоила, как бы он не пытался пробудить в себе чувство сопереживания, выходило лишь равнодушие. Важнее была жизнь Розалин, а ещё жизни его друзей и родных, а Анри была лишь орудием, которое в умелых руках должно было стать мечом, сокрушающим несправедливость. Гийом мог бы её заставить, но как только Анри перейдёт в руки правительства, его влияние закончится и только личные мотивы смогут подтолкнуть её осуществить план. А её личные мотивы не совпадали с мотивами Сандро. Он рыскал в своей голове слова, которые бы могли её убедить, но сложно было убедить человека, пойти и намеренно себя убить. Тем более одним выстрелом тут точно не обойдётся, её будут пытать, искать ниточки, которые могли бы вывести их на организаторов, чтобы накрыть всю шайку. Да была и другая проблема, без связи с той стороной их действия могли быть бессмысленными. Сандро с горечью осознал, что вот сейчас от него уже почти ничего не зависело. Там на той стороне был какой-то парень по имени Марк, на которого были все его надежды. Ему было сложно поверить, что раз он не додумался как установить связь, то найдётся тот, кто решит эту непростую задачку.
Глава 2
Завир поделился на два города: в одном кипела жизнь, прибывали новые части Свидов, медицинские подразделения, укреплялись защитные валы стены, которая в случае нападения Рауков, должна будет служить опорным пунктов, а с другой стороны, был безмолвный, умерший город, где изредка шныряли громадные машины, в поисках того, чем можно было бы поживиться. Люди не спешили покидать вторую часть города, лишь единицы собирали вещи и устремлялись в другие, ещё не захваченные города. Остальные же предпочли разместиться во временных локациях для беженцев и ждать. Такая ситуация уже случалась, не с Завиром, но другими городами, когда Свиды отступали на несколько месяцев, но вскоре возвращались и отбивали свои территории, а люди спешили вернуться в свои под час абсолютно не тронутые жилища. Улицы наводнились людьми, кто-то праздно шатался по улицам, кто-то шел на работу, которую перенесли из одной части города в другую, но все как один обсуждали последние новости о долгожданном вторжении на севере страны. Каждый час информация обновлялась, бойцы второй линии выкладывали по несколько постов на дню с ободряющими фотографиями и видео. Конечно, тут была в основном заслуга их беттеров, которые ни на минуту не прекращали работу, пока сами бойцы находились в ожидании команды выступать.
Марк быстро шёл по коридору нового офиса. С момента бегства из плена сотрудников и пациентов Свид 24, жизнь в новом, арендованном на время оккупации, здании била ключом. Каждый день завозилось ещё не выгруженное оборудование, инженеры скандалили с грузчиками, когда те были неаккуратны с их вещами. Марка это тоже коснулось, будучи руководителем ему приходилось решать множество бытовых вопросов, которые ему были не интересны. Но всё словно остановилось, когда он узнал, что Ник и Мари находятся в одной из больниц города. Он бросил работу и помчался туда. Мари уже сообщила ему, что произошло с Анри, но Марк до конца не мог в это поверить, пока не увидел Ника. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Мари не соврала.