Злобный рыцарь

- Что ты хочешь?!

Костя быстро огляделся и наклонился к собеседнику так низко, что почти уткнулся в него носом.

- Отсутствия формальностей - вот чего я хочу. Никаких предварительных ласк - так и передай своему начальству! Никаких наблюдателей. Никаких левых переговорщиков. Пусть приходит сам! С другими говорить не стану!

- Ты рехнулся?! - прошипел Егор. - Они никогда не ходят сами! Да ты...

- Я начинающий, - весело пояснил Костя. - Допуск для какого-то кретина в мою квартиру? Вряд ли. Им нужно кое-что серьезное - и я знаю, что. Это тоже передай. Пусть приходит сам. И не затягивает с этим. Иначе это что-то я продам другому. Думаешь, одни вы такие умные?! Послали за мной мясника - и думали, я тут же превращусь в левретку?! Хрена!

- Сейчас не понимаю, - признался хранитель. - Я ж не в курсе...

- Левый или правый?

- Да я правда не знаю! - взбесился Егор, явно не желая делать выбор. - Кто мне скажет?! Отпусти меня сейчас же! - в противовес предыдущей фразе он тут же смешно добавил: - Да ты знаешь, кто я?!

- Нет, - Костя оставил руку с мечом в прежнем положении. - Кто ты?

- Да я... - у задергавшего губами Егора внезапно кончились слова. Костя покосился на Аню - она выкурила сигарету уже на две трети. Время заканчивалось, впрочем, пойманный наблюдатель понял уже достаточно и напуган тоже был достаточно.

- Передашь, что я сказал! И то, как я с тобой обращался, тоже передашь! Чтоб никто из ваших сюда больше не таскался! Следующего прибью!

- Кто - ты?! - пискнул хранитель. - Да ты не сможешь! Ты малек! Ты ни фига не умеешь! Это тебя прибьют после такого! И тебя, и твоего флинта, понял?! Никто не станет с тобой цацкаться! Если что надо - сами заберут! И хрен ты что сделаешь!

- Да ну? - фыркнул Костя. - Любительские пытки на прекрасной блондинке? Я боли не чувствую - забыл?

- Зато твой флинт чувствует!

- И что? - Костя сузил глаза. - Меня это должно как-то тронуть?

- Но ты же хранитель! - удивился Егор.

- Вот именно. Хранитель. А не мамаша. Мне главное, чтоб флинт функционировал. А перестанет - тоже не особо огорчусь - здесь кругом либо психи, либо кретины вроде тебя, - Костя чуть отодвинул острие меча от выпученного хранительского глаза. - Ты все усек? Передай, долго ждать не буду.

- Да ты...

- Все-таки желаешь хранить своего флинта на ощупь?

- Я передам, - произнес Егор со зловещей кротостью. - Я все передам. Можешь не сомневаться.

- В таком случае, - Костя выпрямился, отпустив Егора, и отодвинулся к низкому парапету, - пошел вон!

На всякий случай он приготовился к возможной атаке, хотя был практически уверен - шакал не нападет. И не ошибся. Егор, не взглянув на Костю, поднялся, торопливо отряхивая свой костюм и приглаживая всклокоченные волосы. Сейчас, когда его глаз не было видно, он снова выглядел юнцом - жалким обиженным юнцом, растерявшим весь свой лоск и легкую аристократическую надменность, юнцом, которого необъяснимым образом избили сопливые младшеклассники. Но в следующее мгновение Егор вскинул на Денисова глаза, и иллюзия исчезла.

- Ты пожалеешь! - тявкнул он и одним прыжком перемахнул к бордюру. - Ты - покойник!

- Тоже мне новость! - фыркнул Костя. Егор, с безопасного расстояния послав ему огненный взгляд, взлетел на крышу проезжавшей машины, а оттуда, ловко прыгнув вправо и вверх, плашмя приземлился на дрожащий и переливающийся сгусток воздуха, косо промчался над ореховыми ветвями и пропал с глаз. Костя, посмотрев ему вслед не без зависти, перескочил через парапет и приобнял за плечи своего флинта, тушившего окурок о край урны.

- Ну что, детка, продолжим наш тренинг? Отлично сегодня выглядишь! Ты всего добьешься и получишь все, что пожелаешь!

- Ага, конечно, - скептически буркнул флинт и направился к крылечку. Костя, идя рядом, окидывал хранимую персону критическим взором и размышлял. С настроением пока особого прогресса нет, с решительностью и уверенностью... хм, мда. А вот с глазами получилось, да и лицо все свежеет, только тени в подглазьях портят все дело. Чертовы кошмарики и чертовы кошмары! Из-за них теперь и он спал урывками - счастье, что Гордей в этом отношении оказался хорошим помощником. Конечно теперь, как и говорил Георгий, кошмарики являлись не в таком количестве. Но они все же являлись. И брали свое.

Приотстав, Костя оглядел своего флинта с тыла и скептически покачал головой. С уходом Эдика Аня перестала облачаться в нелепые балахоны, но одежда все равно была слишком простой и больше скрывающей, чем подчеркивающей - и сплошь брюки, никаких юбок. К тому же, она тяготела к лиловому и бледно-зеленому цветам, которые совершенно не шли ей. Лиловый придавал ей какой-то взбудораженный и измотанный вид, глаза тускнели, а черты лица становились слишком резкими. Бледно-зеленый же в сочетании со слишком светлой кожей флинта наводил на мысль о заплесневелом сыре. Ничего, скоро Костя получит то, что ему надо, и запихнет своего флинта и в хороший магазин, и в хорошую парикмахерскую. И к врачу тоже - она должна играть как следует. В отрицательный результат будущих переговоров Костя не верил, как и не верил в то, что они не состоятся. Даже близко мысли такой не подпускал. Отец с детства втолковывал ему, что допустить мысль о поражении - уже наполовину проиграть. Он не проиграет.

Костя бодро кивнул самому себе, идя через магазинный зал, потом поймал себе на том, что машинально выбирает место, куда бы шагнуть, хотя со времени увольнения Тани и ее сопровождения прошел уже не один день. Он все никак не мог привыкнуть к тому, что венецианский зал больше не набит битком задумчивыми кроликами, которые в любой момент могли оказаться где угодно. Без них магазин теперь казался большим, холодильники и витрины словно разъехались во все стороны, а белые плиты пола посверкивали как-то по-больничному холодно. Кролики всегда его раздражали, но без них стало как-то нелепо, и это тоже раздражало, и Костя не раз замечал, что его коллеги, равно как и хранители постоянных клиентов, тоже до сих пор просчитывают свои передвижения по залу и недоуменно озираются.

Тощую блондинку теперь заменяла невысокая плотная тетка лет сорока пяти с жесткими химическими кудряшками, проворная и смешливая. К негодованию Людки звали ее Людмила, а к еще большему негодованию вертлявой хранительницы, она с первого же дня пристроила к работе ее лодырничающего флинта, действуя с ловкостью и упорством человека, привыкшего не делать то, что он делать не обязан. Возмущенную Вику гоняли по всему залу, как малолетнюю школьницу, чье мнение неинтересно, а капризы - легковесны, и теперь ей не удавалось посидеть на табуретке и полчаса подряд. Владу же, которому Вика немедленно нажаловалась, Людмила прочла настолько страстную и угрожающую лекцию о принципах разделения труда, что товаровед, в конце концов, спасся от нее в кабинете, и теперь старался поменьше бывать в зале. Аню новая продавщица быстро взяла под свою опеку, помогала ей взвешивать остатки и таскать товар из каморки, бегала с ней на перекур, а в свободные минутки они вместе разгадывали кроссворды и хихикали.