Клянусь, я твой

— Это…

— Дочь Блейка.

— Господи. Она…

— Жива, Ким. Она жива, — его ответ получается с таким явным облегчением, что я невольно затаиваю дыхание, поднимаю голову и вижу, что Кейн смотрит на меня неотрывно.

Я стою в шоке, глядя на абсолютно неподвижную фигуру и не могу прийти в себя. Мне казалось, что она должна быть гораздо младше. Но я вижу вполне сформировавшуюся взрослую девушку с каштановыми волосами, хотя и знаю, что ей точно меньше восемнадцати. Или нет? Я чувствую подступивший к горлу ком, когда замечаю синяки на ее лице и руках. А она красивая… И очень похожа на своего отца.

— Где Блейк?

— В отделении. Разносит в пух и прах обидчиков дочери и закрывает вопросы по поводу похищения. И избиения, — последнее слово Кейн выдыхает низким голосом и я невольно застываю, видя как он качает головой, невесело растянув уголки губ. — Ну и ночка…

Открываются двери и с кухни выходит Амалия с пластиковой миской под боком и повязками, которыми обычно ухаживают за больными.

— Дорогой, я тут приготовила компресс, чтобы сбить жар, у нее должно быть обезвоживание. Кимберли, тебе не стоит переживать, девочка просто крепко спит.

Я как никогда чувствую, как терпнет моя кожа от мурашек, руки Кейна легко ложатся на мою талию и я слышу позади мягкий шепот на ухо:

— Мама с Оливией перебрались на кухню и легли на кушетку. Ты не волнуйся, Ким, она присмотрит за Сарой, пока я… — Кейн ненадолго замолкает, явно подбирая слова. — В общем, пока меня не будет.

Я с удивлением отстраняюсь от него.

— В смысле, пока тебя не будет?

Он осторожно сглатывает, предусмотрительно выставляя руки:

— Ким, ты только не злись и главное не волнуйся…

— Ты опять собираешься куда-то уйти? Боже, — я прикладываю ладошку ко лбу, признаться, меня уже всю перетряхивает и я едва сдерживаюсь.

— Ким. Ким, успокойся. Ничего страшного не происходит. Я поеду в отделение, чтобы помочь Блейку, а потом он заберёт Сару домой.

Его лицо сейчас — само убеждение и я понимаю, что он говорит правду, поэтому слабо выдыхаю:

— Ладно. Только пожалуйста, будь на связи.

Кейн ласково целует меня в лоб.

— Буду.

Кейн отстраняется, ненадолго глядя в мои глаза, но тут он не удерживается, резко наклоняется и жарко целует меня обхватив ладонями щеки. Оторвавшись, он тревожно кусает губу, бросает мне последний взгляд и быстро уходит, пожалуй, слишком быстро.

Я все это понимаю и улыбаюсь, кусая губу. Бросив взгляд на Амалию, которая сидит на коленях возле Сары, осторожно протирая лоб, я вижу на ее губах слабую многозначительную улыбку, и краснею, как девчонка. А затем бросаюсь наутек в свою временную спальню.

67

— Доброе утро, Ким!

Все ещё жмурясь с полуоткрытыми глазами, я поворачиваю голову во все стороны, замечая, что на кухне Кейн совсем один.

Он весь светится, подозрительно широко улыбаясь мне, сидя на высоком стуле за узким столом. И наверное, я бы отреагировала значительно острее и даже глубоко удивилась, если бы под утро не почувствовала как в кровать залезает что-то теплое и большое.

Было шесть часов утра, когда я наконец выдохнула и впервые за всю ночь действительно спокойно закрыла глаза, а всё потому что Кейн вернулся, целый и невредимый, как и обещал, заключив меня в тесную клетку своих объятий, он ласково шепнул «спи», оставляя нежный поцелуй на моей макушке… Пожалуй, только тогда я смогла наконец без тревоги уснуть и, видимо, даже упустила тот момент, когда Блейк приехал за дочерью.

Впрочем, я все безбожно проспала.

— А где Амалия? Ее нет нигде в доме и Оливии тоже.

Кейн делает большой глоток кофе, отвечая мне поверх чашки:

— Мама устроила малышни экскурсию вокруг домика. Конкретно сейчас они кормят уток в пруду.

Он с улыбкой встречает мой растрёпанный вид, держа в руке кружку. Я медленно подхожу, беру ее у него из рук и отбрасываю назад свои спутавшиеся волосы. Делаю маленький глоток и чуть не стону от удовольствия, на какие-то доли секунды прикрыв глаза. Кейн все это сопровождает моей любимой кривой ухмылкой. Он внимательно за мной наблюдает.

— Ким, я сегодня заеду домой. Ты скажи мне, что тебе привезти. Оливия уже сложила целый список того, что ей понадобится на ближайшую неделю.

Я так и чувствую, как застывает на вдохе мое тело. Рука, вздрогнув, чуть не выронила кружку.

— Неделю?!

— Да, Ким, — голос его такой же ровный как и спокойный взгляд. — Пока мы не устраним причину, я должен обезопасить вас от лишних проблем.

Мой взгляд настороженно меняется, став острее чем бритва.

— Мне это не нравится.

— Знаю, — выдыхая, Кейн забирает у меня кружку, отодвигает ее подальше и берет мою руку, переплетая наши пальцы, но я пока никак не реагирую. — Но пока мы не закроем дело, я вынужден принять разумные меры. Ты зря переживаешь, Ким. Я же сказал: ничего страшного не происходит.

Я вопросительно выгибаю бровь:

— Тогда почему нам нельзя вернуться в город?

— Рано ещё. Подожди, пока все уляжется и тогда мы вернёмся и займёмся тем, что действительно важно, — Кейн ласково тянет мою руку к себе и я не сразу замечаю, как плавно оказываюсь на его коленях. Вернее, замечаю, но не слишком сопротивляюсь.

— Я так соскучился, — вдруг изменившимся тоном сожалеюще шепчет он, обнимая меня за талию. — Ким, мне правда жаль, что вместо того, чтобы строить планы и готовиться к родительству, нам приходится переживать все эти неприятные события.

Я запускаю руки в его волосы и кусаю губу с вдруг вставшими в глазах слезами, еле сама сдерживаясь:

— Ты где только не пропадал всю прошлую неделю. Я уже думала, что ты разлюбил меня.

— Глупости.

Я бесшумно всхлипываю и смахиваю слезинку в уголке глаза.

— Ты все ещё общаешься с Элайной?

— Нет. Она тебе разве не писала?

Я отвечаю на его вопросительный взгляд таким же взглядом:

— Нет.

Пару секунд мы с Кейном непонимающе переглядываемся, затем он легонько качает головой, убирает мою ладошку из своих волос и прижимает ее к своим губам, словно нечто драгоценное.

— Ким, — тяжело выдыхает он, крепко переплетая наши пальцы, и я вижу в его взгляде плескающую смесь вины и сожаления. — Я знаю, что порой я делал вещи, которые тебе не по душе. После того, как я увидел Элайну в больнице, я не смог пройти мимо. Мне правда стало ее жаль и мне показалось, что на тот момент я единственный, кто мог ее поддержать. А что касается мамы… Я не был уверен, что готов тебе признаться в этом. Я запутался, Ким, и мне нужно было разобраться в себе. Я понимаю, что это никак не оправдывает мое отвратительное поведение по отношению к тебе… — Кейн прерывается, в смятении кусая щеку, он приближается и коротко целует меня в губы. Когда он снова смотрит на меня, я вижу, что его взгляд как никогда открытый и честный. — В общем, я обещаю, больше никаких тайных переписок. Обещаю, больше никаких секретов.

68

За окном шумит проливной дождь.

Он идёт косо, обильно поливая стоянку на заднем дворе, на которой паркуется серебристый автомобиль. Я сижу на стуле за столом, подогнув одну ногу в колене, и наблюдаю за тем, как из машины вылезает знакомая фигура. Некоторое время он стоит под дождем, прислонившись к машине, и курит, укрывая сигарету ладонью. Кажется, это продолжается целую вечность. Интересно, о чём он думает? И почему я ни разу не видела, чтобы он курил? Мне казалось, что Кейн весьма категорически не одобрял эту вредную привычку. Я чувствую, что ещё немного, и дождь проберется в оконные щели.

Наконец, Кейн бросает окурок на землю и, достав из багажника две ручные сумки, направляется в сторону главного входа.

Я уже почти погружаюсь в привычный монотонный гул Амалии, учившей Оливию правильно запекать мексиканский пирог, когда он появляется в дверях. С его волос и одежды стекает вода, пиджак намок так, что хоть выжимай. Кейн ставит сумки на пол, стягивает пиджак и небрежно бросает его на спинку стула.