Первые

— Имеешь полное право меня ненавидеть, но я не отступлю. Теперь точно.

— Ты жалкий трус… — алые губы дрожат, когда выплевывает каждое слово мне в лицо. — Ты мог мне все сказать… Еще тогда…

— Мог.

— Почему не сказал? Почему?! — всхлипывает и часто моргает, облизывая губы.

— Ты бы не простила.

— Сейчас тем более не прощу!

— Простишь.

— Нет!

— Да.

Пытается оттолкнуть меня, но лишь больше открывается. Напираю. Сжимаю подбородок пальцами, впиваюсь в сочные губы. Кусает до крови. Шиплю. И снова целую. Получаю сильные удары по плечам. Все равно целую. Жадно. Не смотря на боль и привкус крови. Замирает. Ба-бах! Сумка и пальто летят к ногам. Сердце пропускает несколько ударов в ожидании. Толкаюсь языком в нежный ротик. И Лиза мне отвечает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍24

Я перешагиваю порог зала с каменным выражением лица, нахожу Лизу в компании отца и его любовницы, сглатываю тугой комок злости и не могу заставить себя двигаться. Мне, словно ботинки приклеили к полу. Туплю, глядя на Кирьянову, заливаюсь ненавистью и незнакомым чувством, которое пробирается через ребра к самой важной части организма. Сжимаю челюсти. Лабук кивает на Русланову. Кристина салютует мне бокалом, и я сразу допираю, почему Кирилл названивал мне и просил посетить выставку Жанны. По спине тут же пролетает холодящий душу ужас. С той же маской пофигизма шагаю вперед, улавливая разговор между отцом и Лизой.

— Антон, мой сын, — сообщает Виктор Алексеевич с важностью министерской задницы, — Жанна, Лиза, — представляет тех, кого мне не хочется знать, но вынужден.

— Мы знакомы. Учимся в одном классе, — проталкиваю каждое слово через плотно стиснутые зубы. На растерянную Лизу стараюсь не смотреть, и сам не показываю, как скручивает внутренние органы от надвигающегося звездеца.

— Да?

Отец натурально играет, вызывая у меня усмешку. Смесь эмоций во мне принимается бурлить.

— Как будто ты не знал.

— Антон, не начинай.

— Не я начал.

Предок прессует меня взглядом, но мне плевать. Его присутствие отрезвляет, напоминает о том, почему я затеял весь каламбур с Кирьяновой, а ее мамаша… Я бы прямо сейчас накинулся на нее и прибил. За то, что сотворила с Лизой. За то, что посмела влезть в чужую семьи и там изрядно нагадить. Испачкала все, чего коснулась. И мне хочется увести отсюда Лизу, пока и она не превратилась в копию своей матери.

— Лиз, отойдем? — дергаю Кирьянову за локоть, не забывая кинуть дров в костер. — Вы же не против, что мы познакомимся поближе? — говорю уже на ходу и получаю в ответ разгневанный взгляд любимого папочки.

— Антон…

— Я ничего ей не сделаю. Мы просто поговорим.

Отвожу Лизу в сторону, разжимаю пальцы и смотрю ей в глаза. Ужас. Непонимание. Вина. Я все вижу, но запрещаю себе проявлять хоть какую-то из пламенных эмоций. Не сейчас.

— Я не знала…

Ее шепот вскрывает мне вены, особенно в сочетании с подрагивающей нижней губой, которую она постоянно облизывает.

— Я в курсе. Может уйдем? — произношу недовольно. Возможно, Кирилл ошибся, и ничего страшного не произойдет, но…

— Я… — Лиза начинает и замолкает, когда презентация ее матери прерывается, и на экране появляются те самые кадры, которые вырывают душу с корнем.

Бесит Жанна!

Мне было двенадцать, когда папа умер. Он находился в командировке в другом городе, расширял свой бизнес и на обратном пути попал в аварию. Уснул за рулем. Его долго оперировали и не смогли спасти.

…она с ума сходила. Так сильно плакала, что… Это было невыносимо… Я проснулась ночью от того, что Жанна нависала надо мной. В темноте… У нее были безумные глаза. Она твердила, что спасает меня, и затолкала в кладовку. Я кричала, звала ее, а внутри было темно и страшно. Я там больше суток просидела, пока меня не нашли. Я… Я… Я всюду слышу ее. Я такого страха никогда не испытывала…

Удары сердца становятся оглушающими, пока я не свожу взгляда с Кирьяновой. Она качает головой. В глазах скапливаются слезы. И у меня на шее затягивается петля, которую я смастерил собственными руками. Я отбрасываю эти чувства. Ненормальные. Ненужные. Бесящие. Но они не торопятся уходить…

Огромная лужа крови в гостиной… Она до сих пор стоит у меня перед глазами… ее на время упекли в психушку. Жанна неадекватная совсем… Жанна бросила… мама уехала из города. Она со мной даже не попрощалась… А месяц назад явилась и забрала меня сюда… Думает, что сможет своей показной любовью скрасить годы своего отсутствия… Я не знаю, как относиться к тому, что она снова в моей жизни и может с кем-то встречаться… у нас счастливая семья… это совсем не так. Жанна меня не знает, не спрашивает, как я жила, пока ее не было, а… Она, будто роль играет. Всегда любезная и любящая. Меня тошнит от ее заботы и проявления чувств.

И тут врубают кадры с истерикой Лизы в подсобке. В ушах звенит. Я тупо смотрю сквозь нее, понимая масштаб произошедшего. Не отмотаешь. Я хотел мести. Я ее получил. Только радости от этого не испытываю и заторможено выхожу из здания следом за Кирьяновой. Кажется, что бегу, а на самом деле еле ноги передвигаю. Наблюдая за тем, как Ростова с папашей забирают убитую горем Кирьянову и сипло тяну кислород в легкие. Их тут же обжигает. Достаю из кармана брюк ключи от машины, на автопилоте иду к парковке, сажусь за руль и пялюсь на лобовое стекло, пока воздух в салоне прогревается. По дороге несколько раз звоню Лизе. Не знаю, что я ей скажу, но чувствую себя паршиво. Мне нужно ей все объяснить…

Маршал: Лиза, ответь мне, пожалуйста.

Маршал: Я тебе все объясню.

К зданию, в котором когда-то жила бабуля, доезжаю за полчаса примерно, из машины выскакиваю, наплевав на верхнюю одежду, прыгаю по ступенькам и сталкиваюсь на них с нынешней хозяйкой квартиры. Она что-то говорит про соседку, и мой мозг с запозданием реагирует. Лиза… Беру у женщины ключи на несколько минут, чтобы забрать вещи, на которые мне плевать. Врываюсь в квартиру, иду на балкон и застываю там, припечатываясь спиной к стене. Глубоко дышу, потому что из комнаты Лизы отчетливо слышатся крики. Сердце бомбит. Хочется перелезть через преграду и ворваться внутрь, но вряд ли Кирьянова оценит этот порыв.

Стекаю вниз по стене, держа в руках телефон. Записываю идиотское голосовое. Палец зависает над кнопкой удаления, но я слышу, как отрывается дверь на соседнем балконе, и быстро юркаю в комнату, оставляя небольшую щель, чтобы слышать, что там происходит. Лиза… Шмыгает носом. Громко всхлипывает.

— Дядь Стёп, — взвывает, добивая, — забери меня отсюда… Пожалуйста… Забери…

Сглатываю противную слюну, понимая, что никакой разговор не вернет прежнюю версию Лизы. Я получил нужный эффект. Жанна опозорена. Лиза же… Уедет и забудет обо всем. Выхожу из квартиры, стопоря все процессы, отдаю ключи хозяйке, которая ждет внизу, и иду к тачке.

— А где вещи-то? Опять не забрал? Что ж такое, а… — летит уже в спину. Ничего не говорю. Сажусь за руль и еще долго смотрю на балкон. Лиза все еще там. Стоит, пока крупные первые снежинки падают на землю.

25

Тело, будто в мясорубке побывало. Каждую мышцу противно тянет, и я с трудом скрываю это, пока Аристарх с видом маньяка ходит вокруг меня, сложив руки на груди. Серьезный до звезды. Внешне никак не показывает злости, но глаза черные, как бездна. Думаю, если бы не ограничения профессии, то он давно бы скрутил меня в бараний рог. Валентиныч слова не произносит, хотя по моей помятой роже видно, где я вчера провел вечер. Под глазом смачная гематома. Губа разбита. Движения заторможенные, хаотичные. Координации на тренировке ноль. Мне бы отоспаться, только тренер решает доконать, чтобы сам с позором покаялся. Хрен-то там. Я тоже упертый, поэтому избивая грушу, а потом прыгаю вокруг Аристарха. Позорюсь конкретно, а ему хоть бы хны. Продолжает молчанку. Напряжение обрывается, когда в зал заходит Артём Майоров. Валентинович переключается на него, давая мне небольшую передышку.