Стрекоза

– Омовение прошло хорошо, Священное озеро приняло тебя, Дана. Внешняя грязь и тьма с тебя смыты. Теперь ты наша сестра. Благословляй Някке вместе с нами! – произнесла Айно и поклонилась в сторону озера.

Девушки повторили за ней и тоже дружно поклонились. Одна из них больно ударила меня по спине, и я тоже склонилась в поклоне, чувствуя, как грубая мешковина дерет кожу. Потом Айно поднесла мне чашку с дымящейся жидкостью.

– Пей, пока травы горячие. Они согреют и успокоят тебя.

Дрожащими руками я взяла чашку и отпила несколько глотков. Мне и вправду, стало тепло и приятно внутри от этого травяного напитка.

– Запомни, сестра, – Айно повернула ко мне свое красивое лицо, – без моего разрешения к озеру подходить нельзя. Воды в нем священны, дух-хранитель дремлет в темных глубинах. Просто так его нельзя беспокоить. К озеру подходить запрещено, за границы поляны уходить тоже нельзя. Из спальни после отбоя выходить нельзя. Заниматься своими делами запрещено. Ты все время должна быть вместе с другими сестрами и делать то, что делают они. Поняла?

– Поняла, – тихо ответила я, стуча зубами от холода.

Айно широко улыбнулась и проговорила торжественным голосом:

– Вот и славно! А теперь, Юлиана покажет Дане ее место в спальне, а остальных я попрошу вернуться к пению рун.

Голубоглазая девушка со светлой косой тут же взяла меня за руку и уверенно повела к одному из деревянных домов.

– Как же я благодарна тебе, что ты заткнулась после первого купания, – сказала Юлиана, – а то некоторые продолжают орать дальше, и приходится повторять все заново, а это ужасно бесит.

Я смотрела на Юлиану, округлив глаза от удивления.

– Если честно, я подумала, что вы тут все чокнутые, как ваша шаманка! – воскликнула я, – как же приятно слышать речь нормального человека!

– Я тебя расстрою. Мы тут все ненормальные. И ты тоже, раз уж ты здесь, – усмехнулась Юлиана, – жди Очищения! После него поедешь домой. Только помни, что к озеру ходить нельзя. Если Айно увидит тебя у озера, то наказание ждет всех. И вообще, будь послушной, соблюдай правила, так тебе и всем нам будет легче.

– Сплошные правила! Словно в тюрьму попала, – недовольно буркнула я себе под нос.

Но Юлиана услышала меня, обернулась и бросила через плечо:

– Привыкнешь. Поди и не к такому привыкала!

– Ты-то откуда знаешь? – удивленно спросила я.

– Все мы тут такие… – тихо ответила Юлиана.

Я пожала плечами и посмотрела по сторонам. Все-таки, места здесь были невероятно живописными. Природа, которая окружала меня со всех сторон, вдохновляла, прекрасные виды дарили смутное ощущение перемен. Может, зря я переживала? Может, все будет хорошо?

– А что такое очищение? Тоже какой-то обряд? – спросила я.

– Узнаешь, когда Хранитель Някке посмотрит на тебя.

– Что? – непонимающе спросила я, но Юлиана не ответила, только приложила палец к губам, давая мне знак молчать.

Мы вошли в деревянный домик – спальню, и в царящем внутри полумраке я увидела разложенные на полу вдоль стен тонкие подстилки, набитые шуршащей соломой. Ни кроватей, ни подушек, ни одеял здесь не было. Юлиана указала на одну из подстилок и прошептала:

– Здесь спала Ирина, она уже очистилась, уехала позавчера домой. Будешь спать на ее месте.

– Чудесно. О таком аскетизме я всегда мечтала, – с наигранным счастьем на лице прошептала я.

Я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, а потом осмотрелась. В дальнем углу спальни на одной из подстилок лежала девушка. Ее длинные волосы были распущены, а лица не было видно – оно было повернуто к стене.

– Почему она лежит? Заболела что ли? – спросила я, и Юлиана шикнула на меня с недовольным видом.

– Так-то здесь не принято говорить, а тем более, вслух! Говори тише, а лучше вообще молчи.

Юлиана повернулась в сторону лежащей девушки.

– Не обращай внимания, это Леля, она только вчера вернулась с очищения, ее пока лучше не трогать.

– Так это она вчера ночью кричала, как резаная? Мы с отцом слышали крики, – растерянно проговорила я, – что же это за Очищение такое?

Юлиана строго взглянула на меня и пожала плечами. С тяжелым сердцем я положила свой рюкзак рядом с соломенной подстилкой, на которую показала мне девушка и села, подтянув колени к подбородку. Мне здесь не нравилось, и с каждой минутой неприятное чувство тревоги усиливалось. Когда Юлиана ушла, я встала и подошла к лежащей девушке.

– Эй, – прошептала я, – с тобой все в порядке?

Она медленно повернула ко мне свое бледное лицо, и от ее пустого, застывшего взгляда по моему телу побежали мурашки.

– Леля, – прошептала я, – ты в порядке?

Девушка вдруг резко дернулась всем телом, а потом вцепилась в мои руки своими ледяными, растопыренными пальцами.

– Больно… – прохрипела она.

Я испугалась и вскрикнула от неожиданности, а Леля вдруг обмякла, повалилась на подстилку и закрыла глаза. Я поднялась с пола, отряхнула платье и вернулась на свое место. Достав из рюкзака телефон, я удивилась тому, что даже здесь есть связь. Дрожащими пальцами я набрала сообщение: "Здесь творится какая-то жесть. Надеюсь, я выживу".

Сигнал был очень слабым, но сообщение все же ушло. А через пару минут от Ника пришел ответ: “Уверен, ты как всегда преувеличиваешь, и все будет хорошо.” Я улыбнулась. Оптимизм Ника всегда подбадривал меня. А ведь я уже и забыла, как хорошо мы с ним понимали друг друга!

Я отправила Нику улыбающийся смайлик, спрятала телефон и, взглянув еще раз напоследок на Лелю, вышла из спальни на улицу. Весенний день был светел и ясен, озеро шло мелкой рябью от налетающего легкого ветра, который пах природной свежестью. Я расправила плечи и пошла в сторону сидящих на земле девушек. Айно сидела в изножье деревянного идола и пела вполголоса руны, прославляющие Хранителя Някке. Время от времени она раскачивалась из стороны в сторону, закатывала глаза и начинала протяжно завывать, и девушки подхватывали этот звук и выли в тон жрице.

Я отыскала глазами Юлиану и присела на землю рядом с ней. Мне ничего не оставалось, как повторять движения девушек, чтобы не выделяться неподвижной статуей на их фоне. Наверное, монотонные завывания усыпили меня, потому что перед моими глазами вдруг понеслись странные картинки. Я увидела маму – одетую в такое же серое платье, как у меня, с туго заплетенной косой. Мама улыбнулась мне, потом обернулась стрекозой и улетела ввысь – в синее весеннее небо.

… Когда чтение молитв и пение рун подошло к концу, девушки встали в хоровод и медленно пошли по кругу. Айно встала на колени перед деревянным идолом и несколько раз вознесла руки к небу, а потом ударилась головой о землю. Встав на ноги, она закрыла ладонями глаза и затихла, а мы продолжали медленно идти хороводом вокруг нее. Девушки опустили головы, я услышала, как Юлиана, стоящая рядом со мной, прошептала:

– Только бы не на меня…

Айно проговорила с закрытыми глазами:

– Смотри, Някке, да лучше смотри! Выбирай!

И девушки повторили хором:

– Смотри, Някке, да лучше смотри! Выбирай!

Хоровод стал двигаться быстрее. Юлиана, сжав мою руку, яростно потянула меня за собой. Перед глазами все завертелось, и у меня закружилась голова от стремительного движения по кругу. А потом Айно закричала:

– Замрите, девы, Хранитель Някке смотрит на вас!

И хоровод дернулся, остановился, кто-то из девушек не удержался на ногах, повалился на землю. Я остановилась, не дойдя пары шагов до лица деревянного идола. Девушка, остановившаяся напротив него, судорожно втянула воздух ноздрями. Я посмотрела на нее, лицо ее побледнело, вытянулось, глаза испуганно сверкнули.

Айно подошла к ней, поправила ее косу, а потом широко улыбнулась и произнесла торжественным голосом:

– Не бойся, Анжела! Честь тебе выпала, Хранитель Някке сегодня на тебя посмотрел.

Девушка задрожала, посмотрела на меня, как загнанный зверь. А Айно обернулась к остальным девушкам и проговорила: