Руна

Проснулась все в той же комнате, откуда ушла до этого. Открыв глаза, несколько минут я разглядывала потолок. Сон пошел на пользу, но вместе с ним пришла новая порция воспоминаний. И, кажется, медленно и верно я сходила с ума, так как они были вовсе не мои эти архивы памяти.

— Здравствуй.

Голос принадлежал Илье.

— Сколько времени? — вопрос был весьма резонным, так как во рту дико пересохло и организм вопил об обезвоживании и нужде.

— Полдень.

Он сидел в кресле рядом с кроватью, упираясь локтями в подлокотники и соединив ладони вместе, смотрел на меня.

— Можно мне воды и в туалет?

— Ты не в плену. Ну, почти, — ответил он, продолжая смотреть.

Осторожно встав, я прошла в указанном им направлении. А когда вышла, то увидела на столе поднос с завтраком. Или обедом. Это было не важно. Есть и пить хотелось страшно. Я не ела почти сутки.

Этот парень, он кажется невероятно знакомым. Я не знаю, откуда, кто он, но каждый его вздох, каждое движение, взгляд, бьет наотмашь по моему сознанию, и то дергается, воскрешает картинки, обрывки из мешанины воспоминаний. И поэтому, я задаю кажущийся уместным вопрос:

— Кто я такая?

После разговора и случившегося в Хранилище, спустя несколько часов, казалось логичным ничего не предпринимать. Хотелось найти Лику. И я собрался отправиться уже на ее поиски. Как минимум пройтись по ее знакомым, заглянуть на работу, поискать машину. Когда в комнату вошел сам Явал. Он нес на руках девушку. То, что чувствовал я, казалось странным, не возможным. Злость. Странное чувство узнавания. А затем, когда он осторожно положил спящую Лику на кровать, мне оставалось лишь скрестить руки на груди и вопросительно посмотреть на него.

— С чего вдруг?

Явал улыбнулся, посмотрел на девушку, затем на меня. Вздохнул, наслаждаясь моим вопросом, очевидным ожиданием и собственным нахождением здесь.

— Когда-то это комната принадлежала мне, — ответил он с ухмылкой. — Знаю, что она теперь твоя. Но что поделать, все течет, все меняется.

— Да, — ответил я, понимая, что сотни лет ненависти не проходят даром. Мне все также хотелось его убить, все также чесались руки выпотрошить его поганую душу. И вот сюрприз-сюрприз, Явал теперь хороший. — Ольха сказала, ты стер мне память. Как такое возможно?

Тот продолжил улыбаться, но остался стоять на месте.

— Ты ангел смерти, а я ангел тьмы. А тьма это забвение. У каждого из нас свой дар. Это было не мое решение, Илия, а совета Хранителей. Грядут большие перемены. Я понимаю, тебе хочется убить меня, но поверь на слова, я не тот, кем вы все меня тут считаете.

— Да неужели? Ну, просвети меня, кто же ты?

Он не ответил, посмотрел на девушку, а затем мотнул головой в сторону выхода. Я преградил ему путь. В конце концов, даже если я не должен его убивать я могу хорошенько надавать ему по наглой роже. За все хорошее и плохое! Мы схватились посередине комнаты, удерживая друг друга за грудки, и в какой-то момент должна была начаться схватка. Если бы не одно но. Явал ударил раскрытой пятерней в мое солнечное сплетение, резко и быстро нажимая на неочевидные энергетические точки. В то время, как я пытался свернуть ему челюсть и раскроить череп.

— Мальчишка, — уничижительно ругался он. — Ты не стоишь даже хорошей трепки.

Явал уходил от моих ударов, одного, второго, третьего, четвёртого, а на пятом мне стало нечем дышать. Явал продолжил шипеть:

— Эта девушка. Не упусти шанс, как в последний раз. Заверши начатое! Иначе всем нам финал!

Открыв рот, задыхаясь, я пытался вдохнуть хоть каплю воздуха, втянуть ее через рот, нос, поры. В глазах потемнело, кроль приливала к голове. Меня унесло в бездну забвения.

Во тьме ко мне лилась тьма, окутывала воспоминаниями. Вот я ребенок и кричу мать. Ее образ возникает из черноты и это Ольха. Зову ее. Она улыбаясь, манит руками к себе. Вот я подросток, узнавший только-только, что я не человек. Дерусь с Ксавье на деревянных мечах, и мы разбиваем кованый щит в трещины. Вот я мужчина и в нашем Роду проходит собрание старейшин. На нем я вижу знакомые лица. И два новых. Двух женщин. Красная и Черная матери. Мы собрались все вместе, потому что на нас движется волна холода. У нас нет защиты. Род принимает решение о создании щита из семи зеркал. Три матери и четыре отца создадут его. Семь избранных людьми и Богом.

Гибнет одна из матерей, планета теряет свой угол, накреняться в оси. И нас ждут великие перемены. А затем я вспоминаю Руну. Красную волчицу. Она одна из многих, кто подошел мне из рода людей, для того, чтобы перейти через Алатырь камень. Я искал потерянный образ Ольхи. А нашел ее. А затем Лизу, и ее переход, прыжок во времени через меня. Ее я потерял. Чуть с ума не сошел от горя. Лиза могла сократить путь вдвое к нашей цели спасти мир, но не сократила. И тогда я попросил Явала укрыть мою память до лучших времен. Он и укрыл, замкнул в восьмерку бесконечности, через семь Хранителей. Но одно место пустовало. Выхлестывало, наклоняло наш мир в неправильную сторону эволюции и отсюда столько оборотней. И эта тьма, оборотни, Явал убивали меня в забытье и я кричал. Громко. Срывая голосовые связки, кричал, пока не кончился.

Я пришел в себя на полу. Из носа течет кровь. Но я прежний, такой собственный и в себе, как никогда. Явал спас нас. Замкнуть время, это все что он смог сделать.

И когда спустя пару часов Лика спрашивает меня, кто она такая. Я понимаю, что ее тоже мучают воспоминания, может не такие, как у меня. Она ведь живет всего одну крошечную человеческую жизнь. Такую маленькую, как у бабочки однодневки.

Я подхожу к ней и целую ее. Целую нежно, ласково, я не хочу больше ее терять. Скоро к ней начнут возвращаться душевные навыки. Она снова сможет путешествовать в воспоминаниях и прыгать в пространстве, а некоторое время спустя обретет способности оборачиваться волком. Я несу ее на кровать, потому что иначе она грохнется на пол. Сегодня он пользуется большой популярностью.

Лика не отвечает, но затем с удивлением вспоминает нечто, и ее пронизывают новые воспоминания. Она толкает меня и трудно дышит. Смотрит, вытаращив глаза, отползает по покрывалу кровати на другой край.

— Ты, это он, — шепчет шокировано, а затем закатывает глаза. Закрывает их и глубоко дышит. Пытается поверить и привести разум в порядок.

— Как такое может быть? Как? Невозможно!

— По сравнению с чем? С тем, чему тебя учили всю жизнь? Ты же не удивляешься, что думаешь и говоришь на одном языке, а в мире существуют сотни других, разных звуков и сигналов другого рода. Все это языки. Так много, что даже представить невозможно.

Ее не интересует сейчас мир, ее интересует она сама.

— Эти женщины Руна, Лиза, это я? Я же! Это мои жизни. Мои тела! Это я в них. И воспоминания, это было со мною.

Мне трудно представить, что с ней творится, но я точно знаю, что она испытывает радость от узнавания самой себя. Все ее испытывают.

— И мы с тобой, — она смотрит на меня, выразительно, открыв рот.

Я киваю, мне нечего больше добавить. Что было, то было.

— Какие странные ощущения, — она прикасается пальцами к груди, к ключице. — Будто со мной и в то же время не со мною, как будто очень давно, и теперь я другая. Это потому что тело другое?

Я снова киваю. И тут Лика делает огромнейшие глаза и смотрит на меня в крайнем непонимании:

— Но зачем⁉ Зачем тебе это нужно! Это делать со мной?

Я смотрю на нее спокойно, знаю, что от ее решения будет зависеть дальнейшая судьба мира, моя жизнь и может быть даже планеты.

— Нам нужен проводник. Ты слышала, когда-нибудь о цветущих вселенных? Нет? Ты умеешь прыгать в воспоминаниях, а благодаря способностям оборота переносишь перемещения во времени. Хотя сама перемещаться во времени не умеешь. Я был твоим провожатым. Я ангел Смерти.

— Ты специально! Да⁉

— Первый раз, да. Второй нет. Второй все пошло наперекосяк. Я не знал, что ты умеешь прыгать через воспоминания. В этом смысле ты уникальна. И Явалу пришлось искать тебя очень долго из-за внутренних разборок Рода. А нам ждать века, пока ты появилась в будущем.