Руна

Он и сам знал. Это на этапах можно все увидеть, но не в жизни. И целующихся парочек и тех, кто прямо в углу на скамье ночью предавался страсти без стеснения и стыда. Этапная любовь пылкая, отчаянная и безжалостная. Сегодня за ручки ходят, в беседах и ласках дорогу коротают, а завтра кто-нибудь кого-нибудь убил или ограбил. Подобный шок вышибает светский и культурный дух за неделю. Тогда Руна очень быстро поняла, в каком иллюзорном розовом мире ему повезло родиться. Там, куда она хотела вернуться, такого не было. И от этого хотелось рвать на себе волосы и умереть.

Илья развернул ее, убрал с лица рыжий локон. Заглянул в глаза.

— Не бойся, сказал же.

Она-то дура поверила. Обещал работу дать. А сам! Ноги от облегчения слегка подкосились, а где-то в глубине души родилось виноватое разочарование. Качнулась Руна вперед, и в живот уперлась мужская стать. Испуганно подняла взгляд, на миг сверкнула своим волчьим нутром. Он откликнулся.

— Почему?

— В дороге не с кем, а кто угодно не сойдет, — ответил добродушно, не забывая при этом ловко мылить ее с ног до головы. Она краснела и шаталась под его мыльными руками, словно сыр в масле. — Разворачивайся.

Отвернулась, не в силах справиться с нахлынувшей легкостью и чем-то внутренне напряженно-невыносимым. Стоило ему задеть пальцами там, меж ног, замылить у бедер, как жар с бездной мучения подтолкнул тело вперед, на кончики мужских пальцев. Ощущались они Руной остро. У нее забирало дыхание. Бросило назад, заставляя выгнуться дугой, с глухим стоном, прочувствовать оттопыренными ягодицами, всей спиной разгоряченное мокрое тело тяжело дышавшего позади мужчины. Как же сильно ведет, словно пьяная.

— Не к добру, — бормотание едва можно было разобрать, так как в следующую секунду Илья плеснул на раскаленную каменку воды, и шипящий пар жгучей влажной волной обдал их, горяча тела, сжигая непрошенное.

Рука Ильи прижала к себе, удерживая ее за талию, а пальцы другой настойчиво заскользили вверх и вниз, пеня извивающуюся волчицу. Она задохнулась окончательно, заметалась, застонала в голос, по телу прокатилась волна блаженного освобождения. Стало нежно. У Руны не осталось сил ни на что, кроме как, замереть, дышать, ощущая благость во всем человеческом теле. Пока не разрядилась в невероятное удовольствие. В это время он терся сзади, вскрикнул следом, крепко-накрепко обняв, так, что сперло дыхание и затрещали ее торчащие ребра.

Некоторое время они стояли, не шевелясь, наслаждаясь покоем, теплом. Этап выбил из них все силы. И сейчас накрывала уютной пеленой мысль, что все закончилось. Здесь, на свежем месте, их, каждого по отдельности, ждала новоиспеченная жизнь. Единил пройденный путь и облегчение.

Илья неловко положил на кровать свертки, верно, тоже вспомнил и поспешно вышел. Мол, сама догадается, что с этим делать. Вот только видно все же, как бурно налилось у него ниже гашника. Вчерашнее воспоминание живо нахлынуло, окатывая не молёнными пикантными деталями. Так что Руна задумалась, стоит ли вообще об этом помнить впредь. Ведь вряд ли судьбинушка сведет их еще раз. Она пройдет сегодня-завтра алатырь-камень и исчезнет в этом времени года. Навсегда станет человеком, а волчица останется в старом месте. Животная сущность здесь, человек где-то там.

Она развернула свертки для прохода в лес. Прогулочное платье, белье, шляпка, сапожки. Некоторое время разглядывала купленное. Вещи новые, пусть и скромные. Модель устаревшая, но какая разница, когда у тебя ничего нет. Когда егеря идут по пятам, и мир сжимается до одного спасительного камня.

А на нем девочка, которую принесли духи предков в жертву. Меняя их телами. Ведь щенку все равно, она уже погибла. А Руне нет. Руна жить хочет. Пусть и ценой забвения. Пусть и тем, что навсегда в чужом мире. Кровь за кровь. Душа за душу. Лес свидетель многих тайн. Тысячи горестных воспоминаний. А в нем мириады разных миров. Ему не жалко, лишь бы на старом пепелище древних шаманом вновь приносились жертвы. Вновь лилась чья-то кровь. Пусть это будь чужая кровь, не Руны, не ее.

Глава 1

Прошлое…

В коморке недалеко от отхожего места, где ютилась Руна, не было места. Там стоял много лет сундук со старым тряпьем, и все. Кого интересует уютно ли жить служке, поступившей в распоряжение князя великого не то нянькой, не то кухонной подсобной. Суду выявить это так и не удалось. Одно известно, Москва таких девиц не балует и за не имением средств, они соглашаются на ту долю и приют, что выпадает им. Не велит им природное и божье призвание быть самостоятельными и служить. Только женское бессилие, и постоянная нужда в мужской помощи и поддержке, вынуждает таких пришлых девиц выживать, а если нужно и зарабатывать собственной прелестью.

Руна же костлявая, худая, даром рыжая и с ярким взглядом, приглянулась мелкому чиновнику Тимофею Викторовичу, что бывал в игральных комнатах на балах великого князя Данишевского. Как чиновник он выучился науке и стал писцом, попал на легкую службу, но, как водится, его канцелярские временные с некоторой надбавкой за место оплачивалось низко. И только благодаря природной юркости и раболепию, он смог выстроить свой чиновничий карьерный ход так умело, что дослужился до благотворительных комитетов и стал вхож в высокие дома, где и пытался не безуспешно поправить шаткое финансовое положение.

Там же он приметил Руну, играющую с детьми в волчок. Игра азартная со ставками. Играли делая ставки, у кого, что было. Выигрывала рыжая постоянно, удача у нее фартовая. Так счастливо, Тимофей сколько бы не был весел и во хмелю, а засмотрелся. Отмечая в раздумьях в ребенке скрытые таланты и придавленную силу. Тогда то, он и подозвал ее к себе в коридоре, где сновала прислуга туда-сюда, и поинтересовался, кто такая и откуда будет.

Попросил высоко благороднейшую благодетельницу мадам Данишевскую, являющуюся главной сердобольной создательницей комитета выделить ему Руну для разного рода деликатных поручений. Милость оказали. Сам же он, Руну приучил к побегушкам, став для нее злым и вороватым начальником. За восемь лет Руна сделалась опытной, сообразно с пожеланиями и капризами титулованных заказчиц и хозяйки. Сам же Тимофей Викторович заделался лучшим угодливым другом для светских дам, выдавая указания послушной помощнице, что держал в ежовых рукавицах.

Сколько стоит вызнать секрет, в каком платье будет мадам Ровская? Что будет из угощений на балу у Кандинских? У кого заказывает вина и цветы мадам Романская? Все эти мелкие поручения, с узнаванием кто кому симпатиями проникся, и кто с кем каких отношениях, подняли мелкого чиновника из незаметного человека до невообразимых высот, сделав его незаменимым.

Положение вещей сохранялось из года в год, пока однажды, его благодетельница мадам Данишевская в попытках удержать молодого любовника не решилась на отчаянный шаг…

В то утро Илья Кадуций незаконнорождённый сын князя Олейникова выскочил из ее постели при виде личного слуги, совсем не стесняясь наготы, и выхватил у него письмо. Стремительно развернул, он погрузился в чтение, на ходу натягивая атласный халат. В то время, как мадам распорядилась подавать завтрак, состоящий из простокваши, каши и нетипично мясного, зная, что любовник нуждается в последнем. Мадам скользила взглядом по его телу также жадно, как любовник по строчкам, состоящих из очень мелкого почерка, и ей нравилось, то, что она видела. Сын князя Олейникова был невероятно красив и хорош собой. Темный волос, коротко остриженная борода, и карие глаза, лицом он удался весь в отца, но телом, телом он вышел значительно лучше. Хорошо сложенный, он притягивал к себе мускулами и формами, какие бывают у молодых мужей, занимающихся гимнастическими упражнениями. И мадам Данишевская никогда не отказывала себе в удовольствии насладиться зрелищем мужской первозданной красоты, коей природа щедро наградила ее любовника.