Жемчужный узел

— Вот как, — Гордея не спрашивала, хотя сотрудничество морского княжича с какой-то девчонкой наверняка породило в её уме массу вопросов.

— Тогда, полагаю, будет лучше, если она будет знать столько же, сколько и вы, — взгляды всех собравшихся устремились к Ингрид. — Если дело действительно в том, чтобы устроить честное расследование.

На мгновение Лизавете показалось, что русалка сейчас весело ей подмигнёт. Возможно, если бы дело не казалось смерти её сестры, так бы и было.

— И что же, по-вашему, от неё сокрыто? — а вот голос Ярослава звучал очень даже недоброжелательно.

Рогнеда вздохнула и, похоже, едва не закатила глаза.

— Тело. Ингрид говорит о том, что ваша… помощница должна увидеть тело Сбыславы, чтобы понимать, о чём именно идёт речь.

«О, нет!» — краски схлынули с лица Лизаветы. Чего она точно не хотела, так это видеть мёртвую девочку, совсем мёртвую, ушедшую по чужой злобной воле. Но русалки не обратили внимания на ужас в её глазах.

— Ты должна увидеть всё сама, — повернулась к ней Рогнеда.

— Но ты можешь отказаться, — добавил Ярослав, оглядываясь через плечо.

Он звучал так, словно проявлял заботу. «Ты не обязана делать то, чего не желаешь», — говорил его внимательный взгляд, его мягкий голос, его сочувственная улыбка. И именно улыбка, которую Лизавета видела впервые, заставила её усомниться в его искренности.

— Нет, — она услышала свой голос, словно издалека. — Не могу. Они правы: я должна понять весь ужас случившегося и увидеть все улики. Иначе так и буду ходить за вами, как комнатная собачонка.

Вот оно: улыбка дрогнула, уголок рта опустился вниз, порождая привычную кривую усмешку. Части Лизаветы вопила от ужаса, но другая была уверена — она всё сделала правильно.

Погружение на дно реки ничем не отличалось от путешествия на озеро Лада. Благодаря тому, что оба водоёма находились в ведении одного духа, Лизавете не пришлось подвергать себя пытке утоплению — узнав это, она вдохнула с облегчением. Она не выдержала бы второго раза, уж точно не при таких обстоятельствах.

Вместо того, чтобы тонуть, она плавно спустилась под воду. От помощи княжича Лизавета отказалась для собственного спокойствия — короткий разговор показал, что доверять ему собственную жизнь было бы опрометчиво и опасно. Вместо этого она взяла за руки Рогнеду и Ингрид, которые безо всяких сложностей провели её сквозь запутанную сетку водорослей, по каменистому дну и меж косяков рыб, вплоть до кованой решётки пред садом.

Никто не озаботился тем, чтобы осушить дом русалок, поэтому сад здесь выглядел мистически прекрасным. Окутанные водою растения беспрестанно стремились вверх, к далёкому солнечному свету. Когда ты проходил мимо, они колыхались, тревожным щекотанием задевая одежду и руку — от их прикосновений так и хотелось вздрогнуть, обернуться: нет ли кого-то сзади, спрятавшегося за густыми зарослями?

Окутанная воздушным шаром, Лизавета видела под водой едва ли дальше своего носа. Пожалуй, сейчас кто угодно мог подкрасться к ней и совершить — тут, стараясь обходить мысль об убийстве стороной, она подумала «любое злодейство», но в памяти вновь возникло лицо Сбыславы. Хотя та точно умерла не под водой, ведь иначе нельзя было бы заподозрить ни одного человека.

Кроме того, русалки на дне явно чувствовали себя комфортно. Лизавета едва поспевала за Рогнедой и Ингрид, стремительно несущимися к дому. Тот не был похож на большой, но пустой и одинокий терем Лада — это был именно дом, уютный, обжитой, знавший немало заботы. Когда дверь за гостями закрылась, Гордея щёлкнула пальцами, прогоняя из него воду, чтобы Лизавета могла спокойно дышать. Но та была особенно рада возможности осмотреться.

Как и в обычной избе, проход в основную часть дома предваряло некое подобие сеней — но если у Ольги и Инге здесь хранилась домашняя утварь, то у русалок Лизавета неожиданно увидела оружие. Прислонившись к стене, здесь стояли мечи, топоры, круглые щиты из дерева. От такой коллекции мурашки бежали по коже и казалось странным, что убийство в этих краях случилось лишь сейчас и впервые, — впрочем, подобное впечатление она произвела лишь на Лизавету. В отличие от девушки, Ярослав на оружие даже не взглянул, спокойно пройдя мимо, вглубь главной комнаты.

Здесь гостей ждал очаг да массивный деревянный стол, обрамлённый скамьями. У стен расположились всевозможные полки, заставленные на этот раз привычным образом: тарелками, кастрюлями, плошками и тому подобным. Над очагом, представлявшим собой костёр в углублении в самом центре комнаты, булькало на треноге какое-то варево. Лизавета принюхалась: пахло мясом и незнакомыми специями.

— Не стойте на пороге, — оглянулась на Ярослава и Лизавету шедшая впереди Рогнеда. — Ужином мы вас ещё накормим.

Она переглянулась с шагавшей рядом Гордеей. Та хмыкнула:

— Если аппетит останется, конечно.

Лизавета сглотнула вмиг ставшую вязкой слюну. Чем ближе она была к тому, чтобы увидеть Сбыславу, тем больше сомневалась в своём решении. Вот только отступать было уже поздно: замыкавшая процессию Ингрид уже захлопнула дверь, отсекая путь обратно.

— Она здесь, в спальне, — произнесла Рогнеда так, что сразу становилось ясно, кого она имела в виду.

Ярослав первым переступил порог — для него всё это было не внове. Лизавета же снова замешкалась. В этот раз никто не стал её подгонять: Лизавета чувствовала понимание во взглядах и грустных улыбках русалок. Наверное, им тоже было непросто входить в эту комнату.

И всё же она вошла. Мысленно Лизавета возблагодарила строителей дома за крошечные окна, почти не пропускавшие свет. Из-за темноты она не сразу разглядела тело, покоившееся на кровати, а сначала увидела очертания. Скрытая тенями Сбыслава даже не показалась ей мёртвой — она была, словно спящий ребёнок, накрыта подоткнутым одеялом. Медленно подойдя к постели, Лизавета коснулась его кончиками пальцев и невольно улыбнулась: даже после смерти об этой девочке было, кому позаботиться.

Что удивило, так это отсутствие в комнате неприятного запаха. Даже Лизавета знала, что мёртвые люди не остаются такими же, как при жизни: время с каждым мгновением подтачивает их тело, уничтожая прежнюю красоту и даже подобие человечности. Но Сбыслава вовсе не изменилась — привыкнув к плохому освещению, Лизавета смогла рассмотреть её ни на йоту не осунувшееся лицо, не тронутые разложением руки, покоящиеся на груди.

— Почему?.. — Лизавета умолкла, не уверенная, хочет ли задавать вопрос.

— Мы не люди, — проговорил Ярослав негромко, будто из уважения к заснувшей вечным сном девочке. — Мы уходим иначе: обращаемся той стихией, которой принадлежали. Когда она будет отомщена, то станет водой, частью этой бурно текущей реки, и продолжит бежать вместе с ней.

«Как русалочка, превращённая в морскую пену», — подумала Лизавета.

— До тех пор она словно застыла вне времени, — продолжал меж тем Ярослав. — Она будет оставаться такой же, как в момент своей гибели, так долго, сколько потребуется.

Лизавета кивнула: это показалось ей правильным, очень разумным. Однако она пришла сюда не для того, чтобы рассуждать о смерти и её продолжении, а чтобы лучше понять, как именно Сбыслава умерла. Помедлив на один удар сердца, Лизавета всё же взялась за край одеяла, укрывавшего девочку по подбородок, и отвела его в сторону. Рука её мелко, неровно дрожала.

Порез оказался совсем не таким, как ожидала Лизавета. Она думала увидеть зияющую рану, жестоко вскрытые мускулы, даже кости, но ничего этого не было. По тоненькой шее Сбыславы шла широкая алая линия, нарисованная запёкшейся кровью — и только.

— Она лишь с виду выглядит неглубокой, — заметив недоумевающий взгляд Лизаветы, к ней шагнула Гордея. — Нож был острым настолько, что прошёл сквозь плоть почти без препятствий. Смерть была жестокой, но быстрой.

С ужасом Лизавета почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Не желая показаться слабой, она не отступила от тела, а лишь отвернулась, сделала несколько глубоких вдохов полной грудью. Сглотнув комок, спросила: