Страница 50 из 51
— Лучше всё же поберечься, — обнимаю крепко. — Я люблю тебя.
Рука нащупывает колечко на цепочке, висящей на её шее.
Моё.
— Оно мне большое, я не хотела потерять…
— Я тебе другое куплю, по размеру. Если ты, конечно, не передумала за меня замуж выходить.
— Не дождёшься!
Эпилог
Эпилог
Волнуюсь как первоклассник, стоя с огромным букетом в холле роддома, в окружении друзей и родных. Все слетелись на выписку. Даже дед, которого последние несколько лет можно только на охоту из дома вытащить.
— Морозов кто? — громкий возглас откуда-то слева.
А? Я вроде…
У меня до сих пор в голове каша от новости, что сын родился.
— Глеб! — Мишка толкает в бок. — Тебя!
— Я! — иду в сторону позвавшей меня женщины.
— Что же вы, товарищ лейтенант, жену заставляете ждать? — выговаривает медсестра в голубом костюме и такой же шапочке. — Мамочке нельзя волноваться, молоко может пропасть.
— Пропадёт — найдём! — показываю на шеврон на плече.
Она тушуется и, слегка кашлянув, уходит, прихватив букет для Оли.
Неделя с выпуска. Теперь я в структуре, которая когда-то чуть не лишила меня любимой Белочки.
Во время командировки меня неожиданным образом перебросили с базы в Сирии на службу в Москве. Догадываюсь, откуда ноги растут, но выёбываться не стал. Оля тогда слабой была, и я боялся за неё. К осени получил направление на учёбу.
Виделись с Белкой первые два года раз в неделю. Плакала, что одиноко по вечерам, но со временем привыкла. Расписались. Тут уж она совсем успокоилась.
Лечилась Оля долго, и только год назад нам под строгим контролем разрешили завести ребёнка. Получилось не сразу, и родился сын почти на месяц раньше, но это всё равно счастье.
И сейчас я этим счастье наполнен. Весь фонтанирую.
— Держите сына, папаша, — передаёт медсестра мне в руки кулёк из голубого одеялка, повязанного лентой такого же цвета.
В нём спит крошечной создание.
Мой сын.
Мне страшно. Я таких маленьких на руках никогда не держал. Вдруг я что-то не так сделаю и наврежу ему. У них же сейчас всё хрупкое.
Выходит улыбающаяся Оля с цветами. Целую её.
Кажется уставшей и очень бледной. Она и до этого здоровьем не сильно пылала, а тут…
За следующим пойдём лет через десять, когда точно буду уверен, что у неё всё хорошо, и она сможет нормально выносить ребёнка.
— Глеб! Дай сюда! — пытается мама забрать у меня сына. — Ты ему шею свернёшь своими ручищами.
— Не преувеличивай, Людмила! — вступается тёща. — Фото надо на память сделать. Вставайте! — подталкивает к голубой стене, где все во время выписки делают снимки.
Фотографирует. Отдаёт телефон медсестре, сгоняет всю компанию вокруг нас. Семейное фото.
Освобождаем место для следующей пары с малышом.
У ворот несколько машин. Едем к нам домой.
Меня первое время парило, что мы живём в квартире, которая Оле от бывшего мужа досталась, потом решили, что продадим её и мою и купим дом. Так и сделали. Тихий район, соседей почти никогда не видно, каждый за своим забором сидит. Большой сад, рядом парк с небольшим прудом, где можно будет гулять с коляской.
Дикий в восторге. Ни поводка, ни намордника. Во дворе есть, где разбежаться. И охрана к тому же. С утра до вечера пропадает в саду. Там птички и соседский кот.
К последнему особая нелюбовь, после жизни у деда. С его котом они не подружились, каждый пытался отвоевать свою территорию и покой, чем доводили старика до бешенства.
А вообще жить отдельно — особенное удовольствие.
Пока…
Я помню, что свой дом — это дохера работы по хозяйству и обустройству. Но плюсов все равно больше.
В машине сплетаю наши с Олей пальцы в замок, краснеет. Как обычно стесняется проявлять чувства на людях.
Шепчу моей скромнице на ушко приятности.
Дома сын занимает кроватку в своей комнате.
Я две недели тут лично всё по ночам красил, декорировал и расставлял.
Жена кивком головы и выражением глаз оценивает мою работу.
На четверочку. Понятно… Не ужас и ладно.
Все расходятся. Я зависаю у детской постельки.
Просто смотрю, не отрываясь. И улыбаюсь.
Дотрагиваюсь осторожно до крошечных пальчиков, и сын неожиданно, не просыпаясь, обхватывает мой палец ручкой.
Вау! Меня словно током пробивает.
Что-то невероятно тёплое волной прокатывается от макушки до пяток. Кажется, во мне отцовский инстинкт включился. Мы сконектились, и произошёл разряд, запускающий один поток любви.
— Глеб, ну ты где? — заглядывает в комнату Белка. — Все жду.
— Подождут. У нас вот! — показываю наши руки.
Посмеивается.
— Считаешь меня дураком?
— Нет, — подходит и обнимает за плечи. — Считаю, что ты будешь самым лучшим папой. Егора будет воспитывать настоящий мужчина и защитник. Нам с тобой очень повезло.
Освобождаюсь от хватки сына и прижимаю Олю к себе. Она нежно целует меня в губы.
— У меня для тебя подарок, — ныряю одной рукой в карман и достаю бархатную коробочку.
— Глеб…- смущённо.
— Открой.
Достаёт цепочку с кулоном в виде жёлудя. Золотая шапочка и орех из тёмного янтаря.
— Оригинально, — удивляется, раскручивая в воздухе.
— А, по-моему, не очень. Но мне понравился.
— Нет, правда. Обычно просто украшения дарят, а у тебя со смыслом. Спасибо, — глубокий и долгий поцелуй. — Поможешь? — отдаёт мне цепочку и поворачивается спиной, откидывает волосы с шеи.
Застёгиваю замочек и зацеловываю прозрачную кожу плеч.
— Ты себя хорошо чувствуешь? — обнимаю сзади.
— Очень… Я счастлива. У нас такая большая и дружная семья. Живут на разных концах страны, а сегодня собрались здесь, под одной крышей, чтобы отпраздновать рождение нового её члена.
— Дружная — это спорно. Наши мамы не могут прийти к консенсусу. Пока… Но я верю, что у них получится. Но если начнёт война, я не знаю, чью сторону принимать. Я ни с одной ссориться не хочу.
— Мы попросим твоего дедушку вмешаться, у него богатый военный опыт, — смеётся.
— Тише! Разбудишь! — оглядываюсь назад.
Сын спит.
— Он сейчас ещё плохо слышит. Вот через недельку, другую…- не успевает договорить, я гашу слова поцелуем.
Ох, зря мы тут обнимаемся. Я по сексу жутко соскучился. Меня суррогат из оральных ласк не очень устраивает. По-человечески хочу. Стык в стык. Но нельзя… Взвою скоро.
— Родители, вы не охренели? — в дверях Мишка. — Вас все ждут, а они тут лобызаются. Я десять часов не для этого летел, — разводит руками с претензией.
— Иди уже, — выталкиваю его в шутку из детской. — Лишь бы праздновать.
Все за столом недовольно бухтят, завидев нас, спускающихся по лестнице.
— Глеб, ну, ё-маё, — возмущается отец. — Коньяк стынет, водка греется, закуска киснет. Сколько можно вас ждать?
— Ещё один, — хихикает мне в плечо Белка.
— Будете много пить…- рассаживаемся по местам. — К вам придёт она, — показываю на жену.
Пинает меня злобно под столом по ноге.
— Дошутишься, — шипит.
Всеобщий смех.
Во дворе раздаётся лай Дикого.
— Там кто-то бежит от ворот, — выглядывает в окно Ксюша. — С букетом.
Грохот у входной двери, она громко хлопает.
Выходим всем семейством посмотреть на гостя.
— Тарас? — шокировано произносит Оля.
Видок у него ещё тот. Растрёпанный. Подпирает спиной дверь. Дикий лает за ней и царапает когтями по железу.
Букет превратился в веник, Шип отбивался им от собаки. Брюки от колена до низа порваны.
— Почему таблички на заборе нет? — отшвыривает испорченные цветы в сторону.
— Ты же знаешь, как с такими собаками обращаться, — напоминаю ему слова, сказанные четыре года назад.
Зыркает на меня со злостью.
— Не покусал? — интересуется мама, подхватывая Тараса под руку.
— Нет. Штаны только порвал, — смотрит вниз.
— Штаны зашьём, не переживайте. Идёмте к столу.