Дальний и Ближний

— Поехали, — говорит, докурив сигарету.

— Куда?

— Собаку надо домой отвезти, а то туда с живностью не пускают. У них своя. С усами и шестилапая, — шутит.

Да ладно⁈

Мы едем ко мне. Москвич поднимается со мной.

— Можно? — просит разрешение осмотреть квартиру.

— Да.

На кухне накладываю Дикому побольше корма и наливаю воды в миску.

Гость внимательно осматривает вещи в комнатах. Заглядывает под стол, подоконники, шторы и каждый угол.

Подходит и раскрывает ладонь. Три жучка. Я их в армии видел.

— Один здесь, другой в спальне, третий на кухне.

Я ничего не могу сказать. Я уже понял, что нас слушали, ещё при допросе.

— Не понимаю, как их могли поставить, когда он почти всегда дома? — смотрим на Дикого.

— Значит, воспользовались вашим отсутствием на прогулке.

— Может быть, поэтому он был такой беспокойный? Почувствовал присутствие чужого в доме, а я прохлопал.

— Беспокойный? Теперь понятно, чего он так Аксёнова невзлюбил. Не думал, что здесь нач отдела лично по квартирам работает. Для этого подчинённые есть. Нам пора, — взгляд на часы.

— Пока, зверюга. Не скучай, — прощаюсь с Диким.

*Пян-се — пирожок из дрожжевого теста с начинкой из мяса, лука и капусты, приготовленный на пару.

** Маласянь — острая китайская приправа.

Глава 35

Глава 35

Подъезжаем к двухэтажному зданию на отшибе города. Больница, но не травматология.

— Здесь же кожников лечат? — идём по аллее к входу.

— Бывший санаторий МВД, палаты на один-два человека, душ и туалет при них. Минимум контактов, удобное расположение. Это всего на день.

Не знаю… Я испытываю брезгливость в таких местах, словно можно что-то подцепить. Это неконтролируемо.

Москвич ведёт меня по коридору второго этажа в самый конец.

Только сейчас я осознаю, что даже не знаю, как его зовут. Он не представился.

— Сколько у меня времени? — спрашиваю у двери.

— До нашего отъезда, — пропускает меня вперёд.

— Спасибо!

Это же почти сутки!

Мы входим в подобие прихожей. Из неё ведут две двери в палаты. Одна открыта. На кроватях сидит пара крепких ребят, смотрят что-то в ноутбуке. Ещё один у входа залипает в телефоне. Сразу его убирает, увидев нас.

— Как обстановка?

— Всё спокойно, товарищ капитан, — отчитывается, встав.

Ну, хоть звание теперь известно.

Москвич показывает глазами на соседнюю палату.

— Товарищ капитан, у нас приказ никого постороннего не пускать, — перегораживает путь.

— Под мою ответственность, — грубо осаживает его.

Двое из палаты даже не поднялись, только слегка улыбнулись, переглянувшись. Из чего можно сделать вывод — они из команды приезжих.

В девушке, стоящей у окна, я не сразу узнаю Белку. Ярко рыжей шевелюры больше нет. Теперь она брюнетка с каре и без очков.

— Не рано причёску сменила? Мы вроде не расстались, — тухлая попытка пошутить.

— Глеб! — бросается ко мне, но притормаживает, заметив в дверях капитана. — Здравствуйте!

— Добрый день! — приподнимается на цыпочки и с корнем вырывает камеру над дверью.

За стеной раздаётся мат.

Кто-то недоволен его поступком.

— Я надеюсь, ты тут в труселях не разгуливала? — нежно обнимаю Алину.

— А ты ревнуешь? — дерзко улыбается.

— Очень, — целую. — Как ты? Что-нибудь болит?

— Нет. Мне сделали укол и всё прошло. Только шишка на затылке осталась. И таблетки прописали, — кивает на тумбочку.

— Что произошло? — убираю пряди с её лица, за ушки.

А ей идёт такая причёска. На совсем юную девочку похожа. Нежную и воздушную, как лепесток. И совершенно невинную.

— Я помню только, как зашла в подъезд, было темно, достала телефон, включила фонарик и потом удар по голове. Очнулась в машине скорой помощи.

— Если бы ты не настояла на том, чтобы я не приезжал, всё было бы хорошо. А теперь…- не могу произнести слова о расставании.

Мне больно от одной мысли, что Белка уедет. И я не знаю, вернётся ли. Капитан обещал, но ведь он не вправе ей распоряжаться. Вдруг она больше не захочет здесь жить.

— Ты уже всё знаешь, да? — виновато опускает глаза.

— Кое-что. Они ничего толком не говорят. Но я давно догадывался, что ты к нам в город приехала не просто так.

— Да… Я под программой защиты свидетелей…

— Она у нас работает? Я думал, только на словах числится.

— Как видишь…- садится на кровать и зажимает коленками ладони. — Ко мне случайно попало видео, на котором убили человека. Я отнесла его в полицию, думала, просто кто-то так развлекается. Оказалось, на нём убийство важного чиновника. Пошли допросы, стали раскручивать цепочку. Выяснилось, что мой муж посредник между заказчиками и киллерами. Он брал заказы на устранение людей и передавал исполнителям. Родион совсем не был похож на безжалостного человека. Умный и добрый, — плаксиво. — Мне показывали фото разных людей, подозреваемых в заказных преступлениях. В некоторых я узнала наших гостей, они бывали у нас дома, о чём-то общались с мужем, платили ему. Эти, — кивает на дверь. — Раскрутили всё, нашли кучу улик, скрытые счета. Пошли аресты. В общем, я влипла по полной. Такие люди подобного не прощают. Меня хотели взорвать в машине, но в ФСБ узнали и сделали так, что я якобы погибла в этом взрыве. А сами отправили меня сюда.

Охуеть…

Как в сериале по НТВ. Драки, погони, взрывы и перестрелки. У меня так и рисуется эта картинка в голове после её рассказа.

Но сейчас меня другое волнует. Жалостливые и заплаканные глаза Белки. В них безысходность и страх. Надеюсь, в моих она не видит того же, хотя я ощущаю тоже самое.

Я очень за неё боюсь.

И доверять кому-то её жизнь мне очень сложно. Я вообще своё мало кому доверяю, только проверенным людям. А тут любимая девушка… Самое ценное, что у меня есть.

— Иди ко мне, — сажусь рядом и тяну за руку, чтобы села на колени.

Всхлипывает, утыкаясь лицом мне в грудь. Покачиваю. Хочется пожалеть как маленькую. Она и так маленькая, просто тело взрослое, а внутри девочка, которой страшно от происходящего вокруг.

Мы сидим молча.

Алина обнимает за шею.

И я не хочу её никуда отпускать. Хочу застыть в этом моменте и так остаться.

За дверью шум. Смотрим в том направлении.

— Ты какого хрена тут творишь капитан⁈- резкий окрик Аксёнова.

— В чём дело? — спокойно, но довольно властно отвечает ему москвич.

— Два капитана сцепились, — посмеиваемся с Белкой. — Я ставлю на московского.

Алина согласно кивает.

— Кто разрешил камеру снять? А если он её придушит, пока вы за стенкой ушами хлопаете?

— Шёл бы ты на хуй, товарищ капитан, — нагло в ответ. — Хотел бы убить, давно бы это сделал. Он каждый день с ней наедине был.

Молодец, москвич! Зачётный мужик! Первое впечатление не обмануло.

Я за Белкину сам кому хочешь голову откручу.

Прям представляю, как он в этот момент выпускает сигаретный дым в лицо Аксёнова. А тот униженно задыхается и кашляет. Лупает своими рыбьими глазёнками, краснеет от злости и бежит докладывать начальству, что его на три весёлых буквы послали.

Был у нас один стукач в армии. Всех сдавал. Пиздили и не помогало, он шёл и стучал, что его бьют. За это мимо него никто просто так пройти не мог, чтобы пинка не отвесить. Вся рота потом влетала в какой-нибудь марш-бросок по полной выкладке, внеплановый ПХД или несколько часов марша на плацу в любую погоду. В конце концов, ротный устал и попросил перевести в другую часть, побоявшись, что в один прекрасный день его прибьют. Сразу стало спокойнее.

Стук.

Входит Аксёнов.

Белка порывается встать, но удерживаю за талию, сжимая крепче.

— Как вы? — к Алине.

— Нормально…- стеснительно.

— Доктор сказал принимать лекарство по времени и без пропусков. Запомните, — показывает глазами на лекарства, стоящие на тумбочке.