Страница 32 из 46
— Да, он у меня в сумке. Я отдам ему его завтра.
— Ну, в том-то и дело. — И я замираю от ее неуверенного тона. Тейлор никогда, ни в коем случае не колеблется. Это часть ее характера.
— В чем дело? — нервно спрашиваю я.
— Ему он нужен сегодня, потому что он готовит какой-то отчет, или краткое изложение, или что-то в этом роде для встречи. Ему пришлось уйти пораньше на встречу, и он хотел узнать Ваш адрес, чтобы потом заскочить и забрать его. Я дала ему его — я подумала, что Вы не будете возражать.
Я хочу покончить с собой. Серьезно. Очевидно, что самоубийство — единственный выход из сложившейся ситуации.
— Когда он выехал, ты не знаешь? — Я удивлена, что могу спрашивать об этом спокойно. Я вижу свое расплывчатое отражение на экране телевизора, и это некрасиво.
— Он ушел больше часа назад. Я предполагаю, что он должен быть у Вас скоро.
Я стискиваю зубы и делаю глубокий вдох. Очень быстрый вдох, так как у меня не так много времени.
— Тейлор, мне нужно, чтобы ты добавила кое-что в мой календарь на завтрашнее утро.
— Ладно, я все достала. Я готова, — говорит она. — Что это?
— Добавь «Убить Тейлор» в течение одного часа в 9:00 утра. Я хочу, чтобы у меня было достаточно времени.
Затем я вешаю трубку для пущей убедительности.
Я извинюсь завтра. А пока я должна придумать, что делать.
Я ненадолго задумываюсь о том, чтобы надеть мусульманский хиджаб, но отвергаю эту идею только потому, что у меня его нет под рукой.
Пока я летаю по комнате, на грани истерики, я вспоминаю охлаждающую гелевую маску, которая входила в набор для спа-процедур, который Софи подарила мне на Рождество. Сейчас он в морозилке, вероятно, погребен под тридцатью четырьмя пакетами замороженного горошка. Я никогда им не пользовался. И я также никогда не готовлю замороженный горошек.
Я бросаюсь к холодильнику.
Я буду выглядеть нелепо, но это лучше, чем выглядеть как Человек-слон.
Перебирая все замороженные продукты в своей морозилке, я начинаю паниковать, потому что не могу найти то, что нужно, когда слышу, как на подъездной дорожке хлопает дверца машины.
Дерррррьмо.
А потом произошло чудо. Я нахожу маску, спрятанную сзади.
— Спасибо тебе, Боже, — шепчу я.
Мое сердце бешено колотится в груди, когда я надеваю маску на голову и прикладываю ее к лицу. У меня даже нет времени посмотреться в зеркало. Я могу только молиться, чтобы это скрыло мое уродство.
Раздается звонок в дверь, и я расправляю ночную рубашку и расправляю плечи. Единственный способ справиться с этим — быть уверенным в себе. И вести себя нормально. Все открывают дверь в пижамах и спа-маске, верно?
Я направляюсь к двери.
Я знаю, что выгляжу нелепо, но мне все равно. И, кроме того, с этим все равно ничего не поделаешь.
Я распахиваю дверь.
И Алекс вздрагивает точно так же, как это сделала Софи.
Я серьезно хочу умереть.
Глава 15
(Потому что сейчас самое подходящее время получить весточку от Алекса)
Алекс
— Срань господня, — говорю я, прежде чем успеваю сдержаться.
Я смотрю на Эллисон, и она выглядит так, словно в нее врезался полуприцеп. Конкретно, ей в лицо. Она также выглядит так, словно присутствует на каком-то странном балу-маскараде в образе растрепанной, оскорбленной домохозяйки. На ней ночная рубашка, босые ноги, растрепанные волосы и что-то вроде ледяной маски. Если бы я сразу не забеспокоился о ее благополучии, я бы рассмеялся.
— На Вас напали? — спрашиваю я, заходя внутрь. Элли выглядит так, словно хочет либо ударить меня, либо забиться в угол. Я не могу сказать, какой именно.
Она качает головой.
— Нет. А потом она вздыхает.
— Вы в порядке? — спрашиваю я, снова осматривая ее. У нее синяки на скулах. — Вас избили?
Она краснеет, или, по крайней мере, мне кажется, что она краснеет. Это трудно определить из-за маски.
Это та сторона Элли, которую я еще не видел. Обычно она свирепая и сильная — настоящая динамо-машина. Честно говоря, когда я впервые встретил ее, я был немного напуган. У этой женщины определенно есть азарт. И она красива, что делает ее силой, с которой нужно считаться.
И к настоящему времени я вижу, что больше ничего с ней, похоже, не произошло, все в порядке. Никаких других изменений и отметин на ней, кроме лица, не было.
И она качает головой.
— Нет, никто меня не обижал. За исключением врача. Но я заплатила ему за это, потому что я идиотка.
Я приподнимаю бровь, потому что теперь я в замешательстве.
— Что?
Она снова вздыхает и выглядит смущенной. По крайней мере, так кажется из-за ее ледяной маски. Я смотрю на нее, ожидая, что она объяснит.
Она приподнимает худенькое плечико, пожимая плечами.
— Я сделала инъекцию ботокса. А потом произошла реакция на ботокс.
Я ничего не могу с собой поделать. Я смеюсь.
И даже возмущенное и смущенное выражение на обычно милом лице Элли не удерживает меня от смеха все сильнее и сильнее. У меня буквально слезы текут по щекам, прежде чем я, наконец, могу взять себя в руки.
— Я рада, что могу Вас развлечь, — говорит Элли. Насколько я могу судить, теперь ее скулы покраснели еще сильнее. Ее очень опухшие скулы.
Я проглатываю остатки своего веселья.
— Вам больно? — спрашиваю я. Она качает головой.
— Нет. Я просто ужасно выгляжу. Вы не зайдете? Она делает жест рукой, и я захожу дальше в ее дом.
Ее дом прекрасен, именно такой, как я и ожидал. Дорогая мебель, выполненные со вкусом произведения искусства, много естественного света и современные удобства. Она ведет меня на кухню, где роется в своей сумке.
— Вам не нужен был ботокс, — говорю я ее напряженной спине. Я явно заставил ее защищаться своим смехом, хотя и не хотел этого. — Вы выглядите великолепно. Простите меня за то, что я смеялся. Я смеялся, потому что мысль о том, что Вы можете сделать укол красоты, когда уже выглядите великолепно, просто шокировала меня.
И ее позвоночник расслабляется.
Иногда, наверное, я могу сдержаться и сказать что-нибудь тактичное. Очевидно, за сорок лет я кое-чему научился.
Она поворачивается с легкой улыбкой на губах.
— Спасибо, — любезно говорит она, протягивая мне папку. — И я не виню Вас за то, что ты смеетесь. Моя лучшая подруга тоже смеялась.
— Хороший лучший друг, — отвечаю я. Элли снова улыбается.
— Ну, честно говоря, я уговорила ее сделать это вместе со мной, и она решила, что это уместно. Карма и все такое. Но она уговаривала меня на сотню разных вещей… и все они были хуже, чем это, могу тебя заверить.
Я пристально смотрю на нее.
— Хуже, чем ботокс? Сомневаюсь.
Она кивает.
— О, да. Гораздо хуже. Но их немного неуместно обсуждать с моим боссом.
И теперь я заинтригован. Но, очевидно, я не могу спросить. Она уже стоит передо мной в ночной рубашке. Говорить одновременно о неподобающих вещах было бы, наверное, чересчур.
Особенно с учетом того, что она мне нравится. Я признался себе в этом еще при нашей первой встрече. То есть после того, как я перестал быть запуганным. Эй, она великолепная, умная женщина, а я настоящий мужчина. Это нормально.
Я делаю шаг к ней.
— Что они сказали сделать для этого чтобы спала опухоль?
— Я принимаю ибупрофен и использую пакет со льдом, — говорит она, слегка натягивая маску. Я думаю об этом.
— Разве не следует воспользоваться антигистаминным кремом? У моей сестры иногда бывает крапивница, и она пользуется кремом, чтобы снять отек. У Вас есть такое средство?
— О-о-о, это отличная идея! — восклицает Элли, немедленно отворачиваясь. — Я держу немного под рукой для своей дочери Софи. На самом деле у нее тоже иногда бывает крапивница! Спасибо, что напомнили мне! — бросает она через плечо, направляясь по коридору. — Я сейчас вернусь.
— Не торопитесь! — отвечаю я.
Я сажусь на табурет у барной стойки для завтрака и жду, оглядываясь по сторонам. Приборы из нержавеющей стали, гранитные столешницы, безупречная обстановка. Я не уверен, пользуется ли она на самом деле своей кухней, но это определенно милое место. Рядом со мной стоит тарелка со свежими лимонами и лаймами. Среди различных произведений искусства, висящих на стене, есть фотография улыбающейся девочки-подростка. Карие глаза, великолепная улыбка, темные волосы. Девочка выглядит точь-в-точь как Элли — это, должно быть, ее дочь.