Признания Элли Кэт

Я сглатываю. И от названия, и от ее определения.

— Хорошо, — киваю я. — Я хищница. Все в порядке. Я в норме.

— Точно? — спрашивает Сара с легким намеком на беспокойство на ее идеально накрашенном лице. — Ты пытаешься убедить меня или себя?

— Эм, себя, очевидно, — фыркаю я. — Но все в порядке. Да. Я хищница, и со мной все в порядке.

Сара качает головой.

— Ты слишком много раз говоришь «в порядке». Это признак безумия. О, я совсем забыла. У нас завтра эпиляция воском в 6:45. Я заеду за тобой. Не надевай джинсы — надень что-нибудь свободное. Юбку. Поверь, ты не захочешь, чтобы на твою киску оказывали какое-либо давление.

Я закатываю глаза.

— Киска? Серьёзно? Ты не могла бы придумать более отвратительное слово?

— Возможно, если ты дашь мне минутку, — отвечает Сара, убирая свой мусор. — Просто будь готова, когда я заеду за тобой.

Она встает.

— Я не собираюсь делать бразильскую эпиляцию, — настаиваю я.

— Да, собираешься, — настаивает она в ответ. — Тебе понравится. Ты сильная, независимая хищница. И как таковой, тебе нужна эта эпиляция. У всех сексуальных хищниц она есть. Я хоть когда-нибудь давала тебе плохой совет?

— Как насчет того раза, когда… — я замолкаю, пытаясь что-нибудь придумать.

— Ладно, как насчет того раза, когда… — я снова делаю паузу. — Ладно, прекрасно. Сейчас ничего не приходит на ум. Но, что-то точно было. Я уверена.

Сара блаженно улыбается мне.

— Возможно. Но сейчас не те времена. Ты станешь гладкой и шелковистой, как попка младенца. Тебе понравится. И Шейду понравится. Я заеду за тобой в 6:45. Да, и, возможно, тебе захочется заранее принять две таблетки ибупрофена.

— Что!? — я вскрикиваю.

Но она уже уходит в своих поразительно великолепных Джимми Чу, так выразительно покачивая бедрами, что каждый мужчина в непосредственной близости пялится на ее задницу. И поскольку лично я терпеть не могу срываться, я ее просто, провожаю взглядом.

Я подумываю об эпиляции.

К сожалению, работа и жизнь отвлекают меня, и я забываю подумать об этом. И я забываю подумать об этом хорошо.

Только в 6:45 следующего вечера, когда я убираю посуду после ужина и слышу шум машины на подъездной дорожке, я вдруг вспоминаю.

И ругаюсь достаточно громко, так что любой моряк или водитель грузовика мог гордиться мной.

— Что? — Софи поднимает взгляд от того места, где она устроилась, чтобы сделать домашнее задание, и ест брауни. Я качаю головой.

— Ничего, сладкая. Я просто забыла, что обещала тете Саре помочь ей сегодня вечером.

— Помочь с чем? — с любопытством спрашивает Софи. В голове пусто.

— Эм, ни с чем, — заикаюсь я.

И меня спасает рыжая голова Сары, заглядывающая ко мне на кухню.

— Ты готова? — спрашивает она. — И я не хочу слышать никаких аргументов. О, привет, Софи, — воркует она моей дочери.

— Что задумали? — подозрительно спрашивает Софи, прищуривая свои карие глаза.

— Мы?

Сара прижимает наманикюренную руку к груди, которая прекрасно видна в обтягивающей блузке с глубоким вырезом. Я должна отдать ей должное. Сара действительно разыгрывает эту штуку с хищницей.

— Ничего. Твоей маме просто нужна помощь сегодня вечером.

Глаза Софи мгновенно сужаются.

— Мама сказала, что помогает тебе.

— О, это верно, — выпаливает Сара. — Она помогает мне. Кое с чем.

Софи закатывает глаза.

— Вы странные. Мне все равно нужно сделать домашку. — Она берет свои книги и плетется по коридору в свою спальню.

— Вернуть не поздно! — я кричу ей вслед. Она машет мне через плечо, ничего не говоря.

Я со вздохом поворачиваюсь к Саре.

— Ладно, прекрасно. Я сделаю это.

Она невинно смотрит на меня.

— А я спрашивала?

Я снова вздыхаю. Я явно окружена сумасшедшими.

***

Двадцать минут спустя я в ужасе.

Я обнажена ниже пояса, лежу на спине, прикрывая свои женские части крошечным полотенцем. Крошечная цыпочка с кольцом в брови готовит воск, и я снова задыхаюсь. Я уже упоминала, что воск будет горячим? И что это будет на моих интимных, нежных женских частях тела? Я задыхаюсь сильнее.

— Успокойся, — инструктирует Сара, сидя рядом со мной.

Обычно они не пускают зрителей, но Сара убедила их, что меня нужно будет держать за руку. На данный момент я думаю, что предпочла бы держаться за руки с самим дьяволом, учитывая, что в первую очередь это вина Сары в том, что я оказалась в таком затруднительном положении.

— Твоя вагина будет тебе благодарна, — объявляет она мне. — Так что смирись с этим и надень свои трусики большой девочки. С тобой все будет в порядке.

— Я не могу надеть трусики большой девочки, — шиплю я. — Потому что у меня сейчас будут волосы на вагине вырывать с корнем. Так что, очевидно, я не могу натянуть никаких трусиков, как большой девочки или какие-то другие.

Сара закатывает глаза.

— Почему ты такая мелодраматичная? — спрашивает она, глядя на меня поверх своего журнала мод. — Это для твоего же блага. Ты действительно хочешь ходить с чем-то, что нуждается в очистке от сорняков?

Девушка-восковщица (потому что я понятия не имею, каково ее настоящее звание) хихикает, поворачиваясь с деревянной лопаточкой в руке. Я сглатываю и знаю, что мои глаза безумны, когда я осматриваю комнату в поисках аварийного выхода. Даже не поднимая глаз, Сара кладет руку мне на плечо.

— Даже не думай об этом, — говорит она, продолжая читать свою статью.

— Меня сейчас вырвет, — пытаюсь я.

— Нет, это не так, — отвечает она.

— У меня судороги, — говорю я.

— Не имеет значения, — вторит она.

— Мне кажется, я беременна, — уклоняюсь я в качестве последней попытки.

— Невозможно, — бессердечно говорит она. — И не имеет отношения к делу. Беременным тоже нужны бритые киски. А теперь давай покончим с этим, хорошо?

Сейчас она смотрит на меня, и одна тонко очерченная бровь практически приподнимается над линией ее рыжих волос. Я сглатываю и киваю, крепко зажмурив глаза. Я не хочу на это смотреть. Вообще.

— Для протокола, — говорю я Саре, крепко зажмурив глаза, — Мне не нужны сорняки.

— Не имеет значения, — снова говорит она, ее внимание снова поглощена журналом.

Я вздыхаю.

Девушка-восковщица немного топчется в районе моего локтя, а затем осматривает мою вагину.

— Хорошо, мисс Ланкастер, — говорит она. — Я сначала намажу воском, а потом…

Я прерываю ее.

— Я не хочу знать, — твердо говорю я. — Просто сделайте это. Я не смотрю.

— Хорошо, мэм, — говорит она. Я могу сказать, что она улыбается, но мне все равно. Учитывая обстоятельства, я также упускаю из виду тот факт, что она назвала меня «мэм».

Я чувствую, как воск, более горячий, чем я могла себе представить, растекается по той части меня, которую никогда не следует выставлять напоказ в салоне или где-либо еще с флуоресцентным освещением. Когда-либо. За исключением кабинета врача, с которым ничего нельзя поделать.

Она кладет что-то тонкое поверх воска. Затем похлопывает по нему ладонью. И похлопывает еще немного. И поскольку с тех пор, как я была подростком, я добросовестно корректировала брови воском каждые шесть недель, как по маслу, я знаю, что будет дальше. Я готовлюсь к этому. И готовлюсь. И задерживаю дыхание и снова готовлюсь к этому.

И тогда это происходит.

Срыыыыыыыыв.

На секунду комната буквально расплывается. Я думаю, что у меня действительно может быть аневризма из-за раскаленной добела боли. Я даже едва могу ясно видеть.

— Срань Господня! — я вскрикиваю. Теперь я хватаю Сару за руку и впиваюсь в нее ногтями.

— О, так теперь ты хочешь подержать меня за руку? — с интересом спрашивает Сара. И с ноткой ехидства.

— Нет, — рычу я. — А теперь я хотела бы оторвать тебе руку. Точно так же, как из-за тебя мне только что вырвали волосы на лобке. Это вполне уместно, тебе не кажется?

Она качает головой.

— О, Элли. Ты действительно королева драмы. Теперь я знаю, откуда это у Софи. Ты выживешь, поверь мне.