Вавилонская башня

Новогодний праздник

Новогодний праздник, или, как часто называли его вавилоняне, праздник загмукку, отмечался в начале года. Выше уже говорилось, что для него не было фиксированного числа, так как в древней Месопоматии счет времени велся по лунному календарю. Этот укороченный год, равный приблизительно 354 дням, на протяжении длительного времени заметно отставал от годового цикла, обусловленного сельскохозяйственными работами. Поэтому приходилось вводить добавочные дни или месяцы, что делалось не через какие-либо заранее определенные интервалы, а по мере надобности и всякий раз по особому распоряжению. В разных районах и в разные исторические периоды год начинался либо весной, либо осенью и соответственно весной или осенью отмечался праздник Нового года. На протяжении I тысячелетия начало года в Вавилонии приходилось примерно на четырнадцатый день после весеннего равноденствия, которое определялось при помощи астрономических наблюдений, в частности по гелиакальным восходам неподвижных звезд. Но и обозначение месяцев в Месопотамии не было единым, так что их нельзя напрямую отождествить с нашими. Установлено, что в VI веке до нашей эры, в период нововавилонского царства, который находится в центре нашего изложения, новогодний праздник отмечался с первого по одиннадцатое нисана, иначе говоря, в марте. Это — пора, наступающая после зимних дождей, то есть после прохладного периода, когда солнце начинает опять подниматься выше, растения идут в рост и обширные степные пространства благодаря повышенной влажности на короткое время превращаются в цветущие ковры. Так как новогодний праздник и отмечаемый шумерами Праздник акиту в описываемую пору, видимо, совпадали по времени, они были объединены, равно как и соответствующие им культовые действия.

Новогодний праздник, несомненно, отмечался во многих городах и поселениях; но празднества в крупных центрах, где находились святилища главных богов, имели для страны особое значение. Письменные свидетельства о таких празднествах дошли до нас из разных мест, в частности из Ашшура, Ниневии и Харрана — на севере, из Вавилона и Урука — на юге. Правители уделяли большое внимание подготовке к новогоднему празднику, в особенности убранству храмов и праздничных повозок. Несмотря на многочисленные данные об этом, содержащиеся в царских надписях, культовых и мифологических текстах, многие подробности продолжают оставаться неясными. Наиболее важные сведения можно извлечь из ритуального текста, касающегося проведения новогоднего праздника в храме Ану в Уруке; однако этот текст относится к весьма позднему времени, к III веку до нашей эры, что ограничивает возможности его использования.

Так как основная часть упомянутых здесь письменных источников давно вошла в научный обиход, то за многие годы успела накопиться обширная литература, посвященная им. Особенно в первые десятилетия нашего века многие ученые, да и дилетанты уделяли большое внимание данной теме, вызывавшей оживленный религиозно-исторический интерес отчасти еще и потому, что она тесно увязывалась с раскопками в Вавилоне. Отдельным исследователям была свойственна в эту пору тенденция проводить на основе вавилонских письменных источников и археологических находок далеко идущие сопоставления религий, в частности воззрений и заповедей христианства и иудаизма, с вавилонскими преданиями. С тех пор от сопоставлений такого рода успели отойти, так как поняли, что выводы о наличии внутренних связей, постулируемых на основании имеющегося внешнего сходства, весьма сомнительны, даже если у явления обнаруживаются некоторые общие корни. Поэтому, например, оказался не прав известный ассириолог X. Циммерн, проводивший прямые параллели между событиями, происходившими во время вавилонского новогоднего праздника, с одной стороны, и историей страстей Христовых — с другой. Некоторые результаты прежних исследований теперь вызывают скепсис и требуют осторожности. Сейчас скорее проявляется тенденция не считать предлагаемые выводы окончательными и все ставить под сомнение. Эта в принципе правильная и заслуживающая одобрения позиция может, однако, привести к крайностям, и тем самым вообще лишить нас возможности прийти к каким бы то ни было общим выводам, тогда как именно они являются целью любого научного исследования.

Новогодний праздник представлял собой не просто религиозную церемонию с молитвами, шествиями и жертвоприношениями, но одновременно и политическое событие; с его помощью царь всякий раз снова обеспечивал себе благосклонность богов и утверждал свое право на власть. В нововавилонский период царю уже не оказывались божеские почести, как в конце III и начале II тысячелетия, но он выступал в качестве наместника божества на земле и считался верховным жрецом. Поскольку на царе лежала ответственность за судьбу страны, ему надлежало лично выполнять многочисленные культовые действия, к которым также относилось и участие в новогоднем празднике. Неоднократно возобновлялись споры ученых о том, отожествлялось ли проведение новогоднего праздника с утверждением царя правителем страны на наступающий год. Очевидно, здесь существовала взаимосвязь, но не в том смысле, что царь считался смещенным, если праздника не проводилось. Однако «непоявление» царя привлекало к себе внимание и отмечалось в хрониках. Так, в Анналах Набонида говорится: «Царь в месяце нисане не прибыл в Вавилон, Набу не прибыл в Вавилон, Мардук не вышел, Праздник акиту не состоялся»{45}.

Как уже говорилось, Набонид годами не появлялся в Вавилоне, чем вызвал к себе особенно враждебное отношение жрецов Мардука, лишенных возможности праздновать Новый год. Набонид не позаботился и о заместителе, хотя в отдельных случаях допускалось, чтобы при проведении новогоднего праздника царя заменял его близкий родственник, предпочтительно наследный принц. Даже в те времена, когда в Вавилоне правили чужеземцы, они с должным почтением относились к новогоднему празднику, давая понять, что ценят его. Например, ассирийские цари не пропускали этого события в Вавилоне, и даже персидские правители считали необходимым подчиняться предписаниям, связанным с ним. Так, Кир вместо себя послал в Вавилон для проведения новогоднего праздника своего сына Камбиза. Известны случаи, когда при проведении новогоднего праздника жрецы готовы были довольствоваться хотя бы наличием одеяния царя. Сохранилось письмо, в котором ассирийского царя Асархаддона просят прислать свой наряд в Харран на Праздник акиту.

Празднование в храме

В Вавилоне центром проведения новогоднего праздника были святилище Мардука Эсагила и ступенчатая башня Этеменанки. Первые дни посвящались приготовлениям в самом храме. Они состояли из молитв и культовых очищений. Так, в ритуале, относящемся к Новогоднему празднику в Вавилоне, говорится:

«Второго нисана, за два часа до окончания ночи, встает жрец-шешгаллу и моется речной водой. Он становится перед Белом и расстилает льняные одежды. Он будит Бела и обращается к нему со следующими стихами:

Бел, чей гнев не имеет подобия,

Бел, благой царь, господин стран,

делающий благосклонными великих богов,

Бел, ниспровергший своим взглядом могучих,

господин царей, свет человечества, распределяющий сýдьбы,

Бел, твое жилище — Вавилон, Борсиппа — твоя тиара…»

После произнесения полного текста молитвы жрец предупреждает, что она должна храниться в строгой тайне:

«21-я строка. Тайна Эсагилы.

Кроме жреца-шешгаллу из Экуа пусть Бел никому не показывает!»{46}

В ходе дальнейших ритуальных действий совершались жертвоприношения, сопровождавшиеся музыкой и пением специальных певцов. Из текста ритуала следует, что особенно искусным ремесленникам, а именно златокузнецу и столяру-резчику, отдавался приказ изготовить несколько изображений (каких, неясно). Для этого из сокровищницы выдавали душистую древесину кедра и тамариска, золото и драгоценные камни. Все это, вероятно, шло на изготовление деревянных фигур, украшенных позолотой и драгоценными камнями. Возможно, их наряжали в одежды и снабжали соответствующими атрибутами. Каково было назначение этих фигур, из текста ритуала не видно; сказано, однако, что на шестой день после прибытия Набу «носители мечей» обезглавливали их, а затем фигуры сжигались.