Больше, чем любовь

– Постой, – сказал Яр.

Он обхватил меня за талию одной рукой и резко притянул обратно. Я почувствовала сильную мужскую хватку, так, словно если бы Яр ослабил руку, навсегда потерял меня.

– Что с тобой? – прошептала я, посмотрев на него снизу вверх. Между нашими губами были считанные сантиметры.

– Сам не знаю, может вирус.

– Или очередная шутка, – со страхом выпалила. Внутри у меня все замерло. Объятия Ярослава были теплыми и крепкими, будто вокруг нас образовался купол, который может защитить ото всех бурь.

– А ты бы как хотела?

– Тебе не понравится, – мысленно я ругала себя, что проявляю инициативу. С другой стороны, если бы Яр не хотел этой близости, он бы оттолкнул меня, верно?! Да и я была уверена, что за каждым действием Громова скрывалась осмысленность. Он бы не сделал шаг, чтобы затем отступить два назад.

– Честно? – Громов чуть наклонился, и я окончательно растаяла. – Я и сам уже не знаю, что мне нравится.

– Я бы хотела понять тебя, – призналась честно.

– Я бы и сам хотел понять себя, – ответил Яр, а просто взял и поцеловал меня в губы.

Это было так… необычно. Словно мы пытались впитать в себя чувства друг друга, которые ранее были недоступны и спрятаны за семью замками. Это было желание стать на мгновение единым целым, маленьким миром, где не существует никого, кроме двух сошедших с верного пути людей.

Ладонь Яра легка на мою шею, а его палец оказался на моей скуле. Я тоже чуть осмелела, обхватила его за талию, греясь в тепле, исходящем от Ярослава. Наш поцелуй стремительно менял обороты: теперь он был жадным, ненасытным, обжигающим, как раскаленные угольки. Новое, вспыхнувшее чувство напоминало смесь нежности, раздражения, страсти, желания сделать друг друга только своим. Кто-то бы назвал наш поцелуй безрассудством, но я мысленно его обозначила как “сводящая с ума симпатия”.

Сколько мы так сминали губы друг друга, я не поняла. Мне слишком нравилось происходящее, даже откровенные скольжения рук Яра вдоль моих бедер. Он не стеснялся трогать меня, будто мы были давно вместе. Но когда Громов неожиданно отринул, внутри что-то оборвалось, я испугалась.

– Яр? – прошептала со страхом в голосе.

– Давай попробуем, – он улыбнулся, так, словно знал, ему никто не откажет.

– Что?

– Ты и сама знаешь.

Глава 38

Если бы не мама, которая в этот момент вместе с Юрием заехала на машине на парковку, он иногда подвозил ее домой, мы бы наверняка еще о многом поговорили, а может, продолжили огненный поцелуй. Однако сладкие объятия переросли в поход к нам домой ( сама в шоке) вместе с Ярославом. Мама настояла, чтобы мы поднялись оба, к счастью, Громов не стал сопротивляться.

По пути родительница наклонилась ко мне и тихонько, хоть и довольно строго, шепнула:

– Не припомню, чтобы ты становилась вруньей.

Я тоже не растерялась и ответила:

– Не припомню, чтобы твоя бурная фантазия переросла в реальность.

Мы обе хмыкнули и на этом предпочли не обмениваться грубостями. А уже дома, за чашкой чая и мясным пирогом, который мама по пути купила в местной пекарне, разговор приобрел, к моему удивлению, дружеские мотивы. Сперва мама внимательно рассмотрела Ярика, чуть ли не с головы до ног, мне кажется, она даже оценила стоимость его одежды, затем в ход полетели вопросы из серии:

“Кем работают ваши родители?”

“Чем вы сами, Ярослав, увлекаетесь?”

“Хоккей? Ого, это же так дорого!”

“Вот как? Планируете переезд? Ты слышала, Лина?”

На самом деле, я не особо слушала, потому что меня больше волновал поцелуй на парковке. Что он означал? Какими теперь будут наши отношения? В каком статусе мы друг для друга? Я жутко волновалась, что происходящее окажется глупым девичьим сном, и после пробуждения мне будет чертовски грустно.

Что касается Ярослава, он, конечно, пытался отвечать вежливо на блиц-опрос, хотя для него это в принципе несвойственно. Я мысленно за эти попытки добавила парню плюсиков в карму. А когда мама поднялась и пошла к кухонной столешнице, чтобы еще залить воду в заварник, Яр вдруг меня наповал смутил: его горячая ладонь нашла под столом мою коленку и по-хозяйски обхватила ее. Я вздрогнула, кинула строгий взгляд на Громова, а он отвернулся, словно ничего необычного не происходило. Так мы и сидели минут десять: я не в состоянии шевельнуться, с пылающими щеками и учащенным сердцебиением, и Ярослав, которому, кажется, доставляло удовольствие тайно трогать меня. А минут через пятнадцать мама смилостивилась и отпустила нас в комнату.

– Лина, – перед тем как уйти, она притормозила меня на пороге. – Насчет твоего очередного вранья…

– Она больше не будет вам врать, – вмешался неожиданно Ярослав. А мне стало неудобно, что он услышал.

– Я очень на это надеюсь, – фыркнула мама. И только после позволила нам уйти.

На негнущихся ногах я завела Яра в комнату и тут же мысленно отругала себя, что не убрала пижаму в ящик, оставив ее висеть на стуле. На письменном столе были разложены косметические принадлежности, а на прикроватной тумбе, божечки, лежал мой ажурный бюстгальтер. Я его вытащила, когда искала носки в ящике. Какой позор! Блииин!

– Стой! – скомандовала. Громов остановился, облокотившись плечом о платяной шкаф. Я же кинулась хаотично убирать вещи, пытаясь привести спальню в порядок. Тем временем Ярослав, кажется, даже не обратил на это внимания, его взгляд приковала моя белая книжная полка, которая стояла рядом с подоконником.

– Ого, прилично у тебя книг, – сказал он, подходя ближе и проводя пальцем по корешкам. – О чем они?

– О любви.

Я, наконец, закончила убирать и уселась на кровать, громко выдохнув. Однозначно, надо всегда держать комнату в чистоте, никогда не знаешь, кто может зайти в гости.

– О любви? – Яр приподнял удивленно бровь, оглянувшись на меня. На его губах читалась усмешка.

– Да, о любви. Там крутые парни защищают своих девушек и все дела, – я отчего-то смутилась. В моих глазах Яр теперь тоже выглядел круто, как герой одного из тех романов, что стояли на книжной полке.

– И что обычно в книгах отвечают крутые парни на такое? – он уселся рядом, наши плечи едва не соприкасались. Я положила руки на колени, натянув на них рукава. Мы вместе сидим у меня в спальне, это точно не сон?!

Откашлявшись, я ответила:

– Типа: теперь ты можешь не читать романы, ведь у тебя есть я.

– Хочешь, чтобы я так сказал? – он придвинулся еще ближе ко мне, склонил голову и замер рядом с моим ухом. Я не двигалась, ощущая, как горячее дыхание щекочет кожу. Спину осыпал табун мурашек.

– Честно? Нет. Это будет выглядеть странно, – прошептала, не узнавая свой собственный голос. Чего я теряюсь, в конце концов? Осторожно повернув голову, я встретилась взглядом с Ярославом и вновь стала внимательно рассматривать лицо парня. Больше всего мне нравились глаза Громова: они у него были глубокие, серьезные, напоминающие замерзший водопад в горах. Когда он хмурился, оттенок цвета, казалось, менялся на более темный и походил на грозовые тучи.

– Согласен. Потому что в реальности парни так не говорят.

Я сглотнула, а Яр дотронулся пальцем до моих губ, проведя подушечкой вдоль нижней. Он чуть нажал на губу, словно ждал чего-то, может, что я проведу языком по его пальцу?! Это было столь интимно, но в то же время безумно нежно. Низ живота окутал жар, который стал расползаться по всему телу.

– Знаешь, я не верю в ведьм, но есть ощущение, – его лукавый взгляд скользил внимательно по моему лицу, – что ты применила магию.

– Говоришь как книжный краш, – я коротко хихикнула, а Яр убрал руку с моих губ. Жаль, мне нравилось.

– Краш? – он усмехнулся. – Жутко звучит.

– А мне нравится!

– А мне нет.

– А мне да! – почему-то упиралась я.

– Значит, я твой книжный краш? – спросил с лукавой улыбочкой Яр. Я не знала, что ответить, поэтому молча смотрела на него. И тогда Громов положил руки на мои предплечья, наклонился, касаясь своими губами моих губ. Яркая искорка вспыхнула у меня в груди, обжигая каждый орган внутри. Словно я тону в тихом океане, словно мое тело и не мое вовсе. Однако поцелуй довольно быстро прекратился, потому что в комнату постучали.