Страница 19 из 30
Ксения покраснела, потом не выдержала и хихикнула, а затем и вовсе рассмеялась заливистым смехом. Несмотря на то, что Орлов говорил полнейшую ерунду, Ксения был безумно рада его видеть.
Она качнулась вперёд и прижалась всем телом к графу. Тот тут же обнял её в ответ и, проведя ладонью по волосам, поцеловал в висок.
— Я безумно без вас скучал, — сказал граф.
Ксения закрыла глаза и прижалась к его плечу щекой.
— Я без вас тоже… — сказала она, чувствуя, как прорывается на поверхность тоска. — Но это не важно, граф. Вы почти женаты, а я… — она закусила губу, не придумав, что сказать.
— Я не могу без вас.
Ксения молчала какое-то время. Затем слова сами сорвались с её губ
— Я тоже не могу без вас.
Снова наступила тишина.
— Я понимаю, что вас останавливает, — сказал наконец Орлов, — я ничего не могу вам обещать. Но я и не настаиваю ни на чём. Я просто хочу видеть вас каждое утро. Каждый вечер. Каждый день. Вот весь мой интерес в отношении вас. Вам же… Мне кажется, для вас просто глупо жить здесь. Приезжайте гостьей в мой дом. Что плохого в том, что мы с вами будем друзьями.
— Друзьями… — медленно произнесла Ксения, не открывая глаз. Ей захотелось стиснуть кулаки до кровавых отметин на ладонях, чтобы только заглушить охватившую сердуе боль.
— Пожалуйста. Я прошу вас.
И что бы там ни было правильным, Ксения уже знала — сейчас она произнесёт:
— Хорошо.
Из них получились очень странные «друзья». И дело было не в том, что они были так уж непохожи между собой.
Каждую ночь Ксения стонала так, что, должно быть, слышал весь дом — ощущение законченности, обречённости и невозможности делало все её чувства в постели ещё острей.
Орлов никогда не причинял ей неудобств — он был ласков, как большой чёрный кот. Покрывал её поцелуями с ног до головы и, казалось, сам пытался согреться об неё.
Чувствуя это, Ксения спросила как-то раз:
— Не могу понять, вы живёте здесь совсем один?
Дом в самом деле был просто огромен для одного. Теперь, когда Ксению встретили здесь как гостя, она смогла рассмотреть его при дневном свете целиком.
Тогда, после их встречи, Орлов уехал — позволив Ксении собрать вещи и намереваясь подготовить к визиту дом.
Когда же Ксения прибыла во дворец, который ночью показался ей зыбкой иллюзией из серого гранита, Орлов встретил её и показал его целиком. Снаружи казавшийся суровым и мрачным, изнутри дворец был обставлен и декорирован с потрясающим великолепием и тончайшим вкусом. Почти во всех комнатах, блестяще обустроенных, на стенах расположились портреты Орловых.
По дороге в обеденную залу шли они просторными коридорами, где у стен стояли мавры в богатых ливреях и с факелами в руках, что производило впечатление торжественной церемонии или таинства, в котором принимала участие Ксения.
Когда бы они ни ели, невидимые оркестранты, устроившиеся где-то под потолком, играли для них прекрасные арии и концерты, и если бы не Анастасия, о существовании которой она никак не могла забыть, Ксения решила бы, что ей снится волшебный сон.
Но никого, кроме самого Константина и его слуг, Ксения в тот день так и не увидела.
Теперь Орлов молчал, опустив голову на живот Ксении, и слушал, как тихонько бьётся её сердце и колышется грудь.
Они лежали на кровати, приподнятой над полом постаментом с маленькой лесенкой, покрытой роскошным ковром, вокруг которой сгрудились окутанные в парчу колонны. По углам спальни стояли две статуи, изображавшие древних богов, и две вазы с живыми цветами.
— Я не один, у меня есть ты.
— Ты знаешь, что я не о том.
Пальцы Ксении вплелись в волосы Орлова и принялись перебирать их, разбирая по прядкам. Было странно знать, что теперь ей позволено всё — даже говорить графу «ты». И от осознания этой близости, этой допущенности в узкий круг, который, возможно, и состоял только из неё одной, к животу Ксении тоже приливала кровь.
Орлов будто бы ощутил это и накрыл ладонью её грудь.
— Уверена, что хочешь говорить об этом сейчас? — спросил он.
Ксения кивнула, продолжая внимательно смотреть на него.
— Ты ничего не рассказываешь мне о себе. Я так не могу.
Орлов вздохнул и поднял взгляд к потолку.
— Мне тридцать два года. Так вышло, что родителей моих больше нет. Об этом ты, я полагаю, должна была догадаться и так.
Ксения кивнула.
— У меня есть брат. Младший брат. Сергей нес службу в свое время в лейб-гвардии Смоленском государственном полку, самом лучшем и привилегированном из Западной гвардии. Упав с коня во время вольтижировки, он сильно ударился и растянул позвоночник. Ему пришлось выйти в отставку и уехать в Троицк. Он женился… жена его увлеклась паранормальным, посещает все монастыри и везде возит с собой маленькую дочь. Собирает иконы. Когда нам было по шестнадцать лет, отец подарил нам выезды с лошадьми: абсолютно одинаковые, чтобы никто не ревновал. У каждого было по четыре лошади, чёрные орловские рысаки. Экипажи всех видов… по две пары саней. Мы так и росли — зная, что всё, что у нас — всё одно, и в то же время у каждого своё. И когда отца не стало, само собой было ясно, какие поместья достанутся мне, а какие — ему.
— И всё?..
— Ну… мой отец был близок к трону — императрица весьма благоволила ему. Его ещё называли «бриллиантовый граф» — полагаю, это ты тоже должна знать. Он просто сходил по ним с ума. По бриллиантам… и по лошадям. Каждое утро, едва он вставал с постели, валет раскладывал на столе перед ним несколько толстенных альбомов, в каждом из которых были приклеены кусочки тканей и вышивок неимоверного количества туалетов, и отец занимался выбором одежды на предстоящий день, — Орлов усмехнулся без всякой радости, — он любил алмазные пуговицы, запонки и застежки, декоративные шнуры… сапфиры и рубины сверкали на его пальцах, брелоках, табакерке, трости и прочем… Во всем лоске можешь увидеть его на портрете, который висит в гостиной. К каждому наряду у него был определенный головной убор, туфли или сапоги, трость, кольца и всё остальное, вплоть до камзола или шинели. Он мог впасть в ярость, если кто-то из слуг нарушал такой комплект.
Орлов замолк на какое-то время. В голове его замерла и повисла несвоевременная мысль: «Как Анастасия».
— Мать умерла от оспы, — продолжил Орлов через некоторое время, — она была тогда ещё совсем молодой. А отец так до самой смерти и ходил в завидных женихах. Наверняка у него было ещё много сыновей, кроме нас — но мне об этом никогда не узнать. Да я и не стремился их искать.
Они замолчали. Ксения пыталась уложить то, что только что узнала, в голове.
— У тебя всё-таки есть семья, — сказала она наконец.
— Семья есть у всех.
— Может, у тебя тоже где-то есть сыновья? — спросила Ксения почти что в шутку, но глаза её оставались серьёзны.
Орлов повёл плечом.
— Это исключено. У меня нет и никогда не будет детей. Брак — это… Абсолютно не моё. А в остальном – я достаточно осторожен, чтобы ничего такого не произошло.
Орлов поднял глаза на Ксению и улыбнулся, прочитав в них невысказанный вопрос.
— С тех пор, как я тебя встретил, у меня не было никого, кроме тебя.
- А до того? Каких девушек вы предпочитали, граф Орлов?
Один краешек губ Константина приподнялся сильней.
- Я люблю красивых, — Орлов поймал ладонь Ксении и запечатлел на ней поцелуй, — изящных, как греческие статуи, — новый поцелуй коснулся венки, бившейся на запястье, заставив Ксению задрожать, — Как ты… — последний поцелуй пришёлся уже в губы, и Ксения обнаружила, что тонет в нём, полностью отдаваясь на волю уносивших её волн.
ГЛАВА 35
Апартаменты Орлова состояли из четырнадцати комнат и располагались на втором этаже его особняка. Весь первый этаж занимала библиотека, а ниже, в подвале, в темноте и прохладе, стояли на стеллажах ящики, полные редких вин. Как всех людей его круга, не обошла стороной Орлова и страсть к диковинным привычкам: поверху ледяных ящиков, сбоку примыкающим к Лиловому саду, он приказал разбить элегантный маленький парк с вьющимся кустарником и клумбами; из него было удобно подсматривать, что делается в саду, куда вела тайная дверца. В этот «висячий сад» из особняка был перекинут витой мостик. Там они с Ксенией завтракали по утрам — вся прелесть этого места состояла в том, что оно позволяло видеть парк и множество людей, но сидевших в окружении зелени любовников не видел никто.