Племя

Люди хлопали глазами, пот стекал по их лбам, падая на ткань одежды. Никто не мог осознать то, что произошло прямо сейчас на их глазах. Некоторые, приходя в себя, побежали к Федору, осматривали раны, нащупывая пульс, смотря в его навечно открытые глаза, затем вновь подошли к группе, опустив печальный и недоумевающий взгляд в землю. Каждый понял их немую, скорбящую речь.

Все просто стояли в тишине. Кто-то только что лишился лидера, наставника, группа осиротела. А кто-то потерял последнюю надежду.

Глава 2

Легкое, умиротворенное пение птиц щекотало уши. Беспрерывное чириканье то усиливалось, разносилось эхом, ударяясь о стены домов, то уходило куда-то далеко, в неизведанные просторы. Звук моторов, словно рычание зверя, охватывал весь город, да что там, весь земной шар.

Молодая девушка сидела в мягком кресле своего дома, постукивая по клавишам ноутбука. Иногда она отворачивалась от экрана, осматривала комнату свежим взглядом, затем возвращалась к набору слов и букв, застывших на экране, и продолжала мастерски, с неким неописуемым удовольствием набирать текст на клавиатуре.

Очередная глава осталась позади. Роза отложила ноутбук в сторону, слегка потянулась, разведя руками в разные стороны, встала с мягкого кресла, в котором она утонула, и подошла к окну. Девушка раскрыла шторы, и ее глаза ослепило ярко-желтое пятно, что светилось над городом, окрашивая все вокруг, создавало тени.

Роза смотрела без остановки на эту картину, а внутри все зарождались новые идеи, подбирались лучшие слова, что передали бы все эмоции. Внутри стало спокойно, так же тихо и безветренно, как за окном. Природа, пусть даже городская, – главный источник вдохновения. Девушка закрыла глаза и слушала музыку улицы, собранную из всех ее обитателей.

Точно гром среди ясного неба из подъезда раздался крик, за ним последовали призывы о помощи и чьи-то грубые голоса. Роза бросилась к двери, дернула что есть силы, но та не поддавалась: кто-то запер ее с другой стороны. Девушка стучала по двери, точно дятел в пустом лесу. Но крик только продолжался, становился только сильнее.

Роза резко подскочила, согнув спину, тяжело дышала и осматривала взглядом палатку. Ее сердце вырывалось из груди, точно ритмичные постукивания колес поезда. Девушка закрыла глаза, перевела дух. "Снова этот сон, – сказала она у себя в мыслях, уткнувшись головой в колени. – Почему он снится мне снова и снова? Почему за окном хорошая погода, если в тот день тучи нависли над городом, а дождь не переставая капал? Я не писала в тот момент книгу, я смотрела на улицы, где люди бегали, уезжали от озверевших созданий, тех, кто подвергся мутациям. Одно здесь осталось тем же – крик".

Роза поднялась и бесшумно вышла из палатки. На улице было темно, все попрятались по своим углам, один охранник храпел на смотровой вышке, уткнувшись носом в книгу. Девушка сделала несколько шагов, встав перед небольшим оврагом. Она посмотрела вниз, прямо перед собой, и с силой сорвала бейдж корпорации с ее футболки. Белая пластиковая карточка с красовавшейся на ней надписью "Роза Андерсон. 02.12.2013" полетела вниз, прямиком в черную лужу грязи, утонув в ней через мгновение.

Лица жителей поселения скривились в ужасе и отчаянии. Кто-то осознавал их далеко не радужное будущее, другие все продолжали размышления о том, как не упасть в грязь лицом, как встать и продолжить борьбу во что бы то ни стало. Но был и третий вид мыслей – “как взять деревню под свое управление?”. Ни за что не угадаешь, что за человек перед тобой, что у него в голове, каковы его намерения. Окажется он другом или предателем, лжецом или помощником. Ничто так не скрывает внутренний мир человека, как его лицо. Первым делом мы всегда смотрим в глаза, на губы, растянутые в хитрой улыбке, и сразу все встает на свои место. Если бы все было так просто…

Шон сидел на низкой деревянной лавке, ковыряя палкой землю, взгляд стремился в пустоту. Полное погружение в свои мысли напрочь отключило все связующие нити с миром. Не было слышно ничего, кроме собственного голоса, глаза игнорировали каждый попавший на них луч, руки двигались сами по себе. Все происходило без участия разума, который занят гораздо более важными делами.

“Ну вот и все. Что теперь? – продолжался затянувшийся монолог. – Последний шанс упущен. В этой дыре нет никого, кто мог бы хоть что-то мне прояснить”.

Тот страшный миг до сих вспоминался туманно: только опустил голову, раздался дикий крик, коего еще не слышал никогда. Тогда Шон даже забыл, зачем он приехал сюда, забыл про всех и вся, пропали воспоминания даже о себе, словно всю свою жизнь он прожил здесь, в этом поселении. В тот миг существовал только крик и рычание зверя. Конечно, прийти в себя было крайне трудно. Шон чувствовал себя попавшим в ад и проходившим каждый его круг, наблюдая за страданиями других грешников.

Когда группа вернулась в деревню, Родригес понял, как дорог был Федор всем. Вернее, большинству. Увидя тело, услышав речи о гибели их лидера, одни жители потеряли дар речи и, точно охотники в тот миг, позабыли обо всем, что было в их жизни. Несколько людей даже не выдержали и залились горькими слезами, падали на колени и громко, жалобно рыдали, поливая и без того мокрую землю.

Пусть Шону и нужно было узнать, куда ему идти как можно быстрее, спрашивать он пока что никого не хотел. Сейчас всем нужен покой, все должны собраться с мыслями и принять мир таким, какой он есть. Кто знает, сколько времени на это уйдет. Лишь бы только это дало какой-то результат, хотя бы маленький уступ, за который можно удержаться, поднимаясь на эту гору. И такой уступ можно найти только в стихе.

Наконец, придя в себя, Родригес выбросил длинную палку, что нашел в густой траве, закрыл глаза, облокотившись на брошенный грузовик позади скамьи, и еще раз обобщил все произошедшее.

Шелест листьев под ногами и хлюпанье грязи выдали приближающегося к Шону охотника. Широкое лицо и густая борода означали, что перед Родригесом стоит главный помощник Федора, его адъютант, Владимир, хотя так его называли крайне редко. Зачастую все использовали его позывные – “Перун” и “Язычник”. Шон догадывался, что такие прозвища связаны с увлечениями Владимира. При первой встрече Родригес застал Перуна за чтением книги о Древней Руси, а на руке ярко выражалась татуировка со славянскими рунами.

– Я тут слышал, ты ждал какую-то помощь от Федора, – медленным басом пронеслась речь.

– Да, – выдавил из себя Шон, вздохнув и на секунду задумавшись вновь. – Правда вряд ли я теперь получу ее.

– А о чем у вас шла речь? Я только сейчас о вашем договоре узнал.

Родригес очень кратко пересказал цель своей поездки и протянул письмо со стихом. Как и ожидалось, Язычник пожал плечами, приоткрыл рот, намереваясь что-то сказать, но быстро передумал, покашливая от неловкости.

– Ну походи у нас тут, поспрашивай, может, кто знает что.

– Мало верится, что кому-то сейчас есть дело до непонятного иностранца со своими письмами.

– Скоро все успокоятся, – потоптался ногами на одном месте Владимир и после очередного глубокого вздоха закончил свою речь. – Поступай, как считаешь нужным.

Охотник развернулся и медленно, задрав голову вверх, побрел к себе в палатку.

Из рассказов солдат Шон узнал много фактов о деревне: все поселение разделено на три территории, охраняемые высокими деревянными вышками и сторожами, вооруженными луком и охотничьим ножом. Без охраны оставалась только одна область – так называемые "истоки". Когда выжившие только основали эту деревню, возвели мощные стены, этот регион был для них главным, здесь располагалось все: жилища, склады, парковки техники, которую тогда активно использовали, пока топливо не стало проблемным ресурсом. Теперь же это брошенная земля. Большинство домов разобрали на доски, вывезли мебель, оставив только два здания.