Забрать ее душу

Я посмотрел поверх ее головы, обратно в ту комнату. Я проводил там часы, дни, недели, когда разным поколениям Хэдли я был не нужен. Просто инструмент, спрятанный в темноте, прежде чем они снова придумают для меня задание. Застрял в этой проклятой крошечной комнате, в этом проклятом крошечном кругу, пялясь на стены, пока мой разум не онемел.

Мне стало плохо. Это заставило меня захотеть…

Ее руки обнимали меня. Она крепко обхватила ими меня за талию, прижав голову к моей груди. Она шмыгнула носом и сжала его чуть крепче.

— Прости, — прошептала она. — Мне так жаль.

Моим первым инстинктом было отстраниться. Я не нуждался в утешении, мне не нужны были ее извинения, мне не нужна была её жалость. Я ненавидел жалость. И ее извинения были пустыми, потому что это не она заперла меня здесь. На протяжении веков люди заключали в тюрьму мой вид, когда могли, и убегали от нас, когда не могли. В ответ мы искушали их, охотились на них, использовали их. Люди были эгоистичными и непостоянными, недолговечными оппортунистами. Им нельзя было доверять, они годились только для удовольствия.

Но ее руки все еще были крепки и дрожали вокруг меня, когда она снова всхлипнула. Какого черта это причинило ей боль? Почему ей было наплевать на то, что со мной случилось?

Обнять ее в ответ было… странно. Теплее, чем следовало бы. Мягче. Чем дольше она держала меня, тем больше я понимал, что на самом деле не хочу, чтобы она отпускала меня. Мои высшие инстинкты все еще боролись, подталкивали, вызывая каждый тревожный звоночек, чтобы сказать мне, что позволять себе задерживаться в этот момент было слабо и бесполезно.

Но этот гнев, эта ярость, которые поддерживали меня, были не для нее. Ничто из этого не предназначалось для нее. Я возвел свои стены, чтобы защитить себя, а не отгораживаться от нее.

— У нас мало времени.

Мой голос прозвучал резко, чтобы не казаться мягким. Она немного отстранилась от меня и поспешно вытерла глаза. Я действительно не понимал, почему она плакала из-за меня, но люди совершают странные вещи, когда сопереживают другому.

Странно, что человек думает о моей боли.

Но именно ее нежные руки промыли и мои раны тоже.

— Верно.

Она вздернула подбородок, плотно и решительно сжав челюсти.

— Давай найдем что-нибудь, чтобы поиметь этих ублюдков.

Мне захотелось снова обнять ее. Я не хотел, чтобы ей приходилось драться. Я хотел, чтобы она была в безопасности, защищена, была моей. Вместо этого я наблюдал, как она открыла следующую дверь, и ее глаза загорелись, когда внутри зажегся свет.

— Джекпот, — сказала она, и когда я заглянул через ее плечо, то быстро понял почему.

Черные стены внутри были уставлены полками, уставленными артефактами, от которых пахло древностью и магией. В центре комнаты было еще больше полок, а по углам громоздились мокрые ящики со скопившимися на них мертвыми ракушками. Глаза Рэй были широко раскрыты, когда она вошла и огляделась по сторонам.

— Пахнет океаном, — тихо сказала она. Я кивнул.

— Все это, должно быть, поднято из шахты.

Я провел пальцами по потрескавшимся корешкам нескольких книг, сложенных стопкой на одной из полок.

— Я помню некоторые из этих вещей. После того, как шахту затопило, и дед Кента, Морфеус, вызвал меня, одним из первых заданий, которое он дал мне, было спуститься в шахту и поднять все, что я смогу.

Тогда я понятия не имел, во что меня втянули. Это был первый раз, когда меня призвали более чем за пятьдесят лет, и, в отличие от большинства моих призывателей, Морфеус не допустил ни одной ошибки. Он был осторожен, спокоен, расчетлив. Он четко отдавал каждый приказ. Судя по всему, поначалу он относился ко мне хорошо.

Пока Бог не запустил Свои щупальца поглубже в его голову. Шептал ему на ухо. Его разум превратился с простого любопытства в жадность.

— Там, внизу, все туннели затоплены, — я двинулся вдоль полок, уставленных таким количеством безделушек, которые, насколько я помнил, приносил с собой.

— Я потратил недели, копаясь в них, отыскивая это дерьмо и поднимая его на поверхность. И чем дольше ты находишься там, внизу, тем громче становится Бог. Тем больший интерес это вызывает. Он пытается проникнуть к тебе в голову.

Чаши, инструменты, свечи. Книги, статуэтки, драгоценности. Все, до чего я мог дотянуться, хранилось здесь из самых глубоких внутренних помещений, в которые случайно проникли шахтеры. Другие люди тоже поклонялись Глубинному, давным-давно, и Морфеусу были нужны именно их артефакты.

Именно этих артефактов я и боялся, что Кент поймет, как их использовать против меня.

Мы дошли до дальнего конца комнаты, где в стеклянной витрине была выставлена серия черных кинжалов. Их ручки были украшены замысловатой резьбой, обмотаны красной бечевкой с узлами, и чем ближе я к ним подходил, тем больше убеждался, что не могу к ним прикоснуться. Они излучали энергию, достаточно мощную, чтобы меня вывернуло наизнанку, какую-то древнюю магию, которая с годами забродила, становясь все сильнее и порочнее, пока от одного вида этих лезвий у меня по спине не пробежала дрожь.

— Вот оно — сказала Рэй. — Мне нужен один из них.

Ящик был заперт на старый добрый металлический висячий замок, поэтому чтобы вскрыть его, требовался старомодный способ. Я ударил локтем по стеклу, разбив его вдребезги, и Рэй вскрикнула от удивления.

— Господи Иисусе, Леон, — прошипела она. — Мог бы предупредить меня!

Я усмехнулся, быстро отступая от витрины, чтобы не находиться рядом с этим неприятным магическим жужжанием.

— Выбирай, куколка. И не взывай ко Христу, как будто он собирается приблизиться ко мне.

Она закатила глаза, с любопытством уставилась на разбитый футляр, затем осторожно выбрала нож среди осколков стекла. Она вытащила его из ножен, обнажив прямое лезвие, черное, как чернила, как и веревка, обмотанная вокруг рукояти. Она игриво помахала им в мою сторону и выглядела шокированной, когда я отпрянул. В ее глазах это выглядело бы так, как будто я телепортировался на шесть футов назад.

— Ого.

Она уставилась на нож, потом снова на меня.

— Это… действительно пугает тебя?

— Довольно неприятно, — проворчал я. — В этом есть древняя, дикая магия. Только без глупостей — если эта штука меня поранит, это быстро бы не заживет. Но то же самое произойдет и с Эльдом, — усмехнулся я. — Держи это при себе, но подальше от меня. Он плохо пахнет.

— Я ничего не чувствую.

Она в замешательстве нахмурилась, принюхиваясь к ножу, как будто ее человеческие ноздри могли каким-то образом уловить этот магический запах. Я похлопал ее по руке.

— Убери, Рэй. Убери это, черт возьми.

Она быстро засунула его за пояс юбки, под свитер.

— Нам нужно выбираться отсюда. Хэдли вряд ли обрадуются, что ты так долго пропадала.

Она с энтузиазмом кивнула, довольная, как ребенок, которому дали конфету. Она получила то, что хотела, но я не почувствовал себя лучше. Я не хотел, чтобы ей приходилось пользоваться каким-то старым ножом, я не хотел, чтобы этот маленький человечек отбивался от монстров. Я был более чем способен защитить ее сам.

За исключением того, что я спрятал свою защиту за условиями и сделками, а она была полна решимости обеспечить свою безопасность.

— Я бы хотела, чтобы Эльды пришли за мной прямо сейчас, — сказала она, когда мы поднимались обратно по лестнице. Я слышал, как гремит музыка, как пьяные люди смеются и кричат. Слишком много шума, чтобы выделить какой-либо отдельный разговор, и это заставляло меня нервничать. Даже здесь, внизу, чувствовался сильный запах сигар. Возможно, даже сильнее, чем это было в спальне. Я надеялся, что этот нож того стоил, потому что задерживаться здесь было риском, на который нам действительно не следовало идти.

Рэй первой добралась до двери и толкнула металлическую пластину, чтобы книжная полка открылась.

— Я бы хотела посмотреть, как они попытаются запустить в меня свои когти и получат по морде… Ох.