Страница 1 из 76
Глава 1
«О. Генри. Короли и капуста». «И. Ефремов. Туманность Андромеды»…
Вот это я попал! Надо бежать отсюда, пока не увидели. Если заметят, что я здесь копаюсь, по голове может прилететь запросто. Левые тиражи — это не шутка. Если я прав, то тут такие деньги крутятся…
Поспешил к выходу и наткнулся на Кирилла Борщевского.
— Что там? Нашёл что? — с подозрением глядя на меня, спросил он.
— Да поразился, какие они тут вещи филигранные делают, — отмазался я, — причем на оборудовании времён царя Гороха.
— Ну хорошо. Иди тогда к нашим, погрейся. — сказал мне Борщевский. — А я тут тоже все осмотрю и к вам присоединюсь.
Кивнул, соглашаясь. И пошел наверх. Хотелось Борщевского тоже за собой утащить, но это выглядело бы подозрительно. Ладно, пусть тоже посмотрит вокруг, авось не заметит ничего как обычно.
Поднимался по лестнице и думал, как хорошо, что меня никто, кроме Кирюхи, с этими клише не видел. Это ж такие книги дефицитные! Но проверка дополнительная нужна, чтоб наверняка знать. А то мало ли, официально все… Надо напроситься к директору в кабинет, посмотреть, есть ли среди готовой продукции художественная литература. Если нет, то это точно подпольное производство невероятно ходового и ценного товара.
Вышел в коридор, огляделся по сторонам, Василия Филипповича не заметил. Может, он уже наверх поднялся? И где, интересно, девчонки с Лёхой?
Выйдя на первый этаж, спросил у вахтёрши, стоявшей у открытой двери в кабинет начальства, там ли директор? Она недобро зыркнула на меня и ответила, что у нее всего два глаза, и она не может следить сразу и за комсомольцами, и за директором. Вот же какая сварливая старушенция. Смотрит на нас все время, как Ленин на буржуазию. Менять гнев на милость даже и не собирается.
— А за комсомольцами зачем следить? — сделал вид, что не понял, и направился к кабинету директора, сделав себе мысленно отметочку. Оговорочка-то характерная. Скорее всего, начальство ей велело за нами следить, а она и проговорилась.
В кабинете начальника типографии Лёха и девчонки преспокойно пили горячий чай с баранками. Вид у всех был расслабленный и довольный жизнью. Самого директора тут не было, но ребят это совсем не смущало.
— Нормально вы устроились! — воскликнул я. — Первый этаж осмотрели?
— Зачем? — недоумённо уставилась на меня Маша. — Мы же в прошлый раз там были, все увидели.
— Вот именно. И что мы там увидели? — намёками решил говорить я, помня про стоявшую у дверей кабинета вахтёршу. — Устранили это или нет? Что нам в отчёт писать?
— Ну, сейчас посмотрим, — неохотно встал из-за директорского стола Лёха и направился по коридору.
— Ты куда это собрался? — повернулась к нему вахтёрша.
— По делам, бабушка, — вяло ответил тот, не поворачиваясь, и пошёл дальше. Вахтёрша, что-то недовольно причитая, засеменила за ним. Маша пошла за вахтершей. Мы остались со Светкой в кабинете директора одни.
Василий Филиппович уже хотел возвращаться к себе в кабинет. Но потом решил на всякий случай заглянуть снова в подвальный этаж. Надо проверить, ушли ли комсомольцы, да и мужикам дать отмашку, чтоб обогреватели включили, а то околеют совсем такими темпами.
И принесла же нелегкая этот Прожектор. Не было печали. Шастают комсомольцы везде, как тараканы, не уследить. И всюду нос свой суют. Хоть бы скорее ушли уже…
От этих невеселых размышлений директора типографии отвлек вид паренька, начальника всех этих комсомольцев, активно копающегося в груде клише. Тот увлеченно рассматривал каждую деталь, пытаясь разобрать надписи и не замечал ничего вокруг.
Сердце Василия Филипповича екнуло, по спине пробежал холодок. Он очень хорошо понял, что так заинтересовало ушлого комсомольца в груде клише. Стараясь не производить шума, директор развернулся и тихо поднялся по лестнице.
Где же этот шкаф с образцами продукции? Ага, нашёл. Совершенно открыто, не скрываясь, я перебирал полку за полкой в кабинете Василия Филипповича. А что ещё делать скучающему студенту в ожидании, пока начальство появится?
Вскоре к нам заглянул Борщевский. Вернулся не так уж и быстро.
— О, вот вы где. А где остальные? — потирая озябшие руки, спросил он.
— Пошли проверять, убрали нагреватели и провода из цехов или нет.
— О, правильно! — одобрил Кирюха и бодренько схватил баранку со стола.
Что-то он какой-то возбуждённый и подозрительно довольный.
Вскоре в кабинет вошёл директор и наткнулся на меня, с атласом по географии для пятого класса в руках, перед шкафом с образцами, раскрытым нараспашку.
— Детство вспомнил, — улыбаясь, показал я атлас директору и положил его на место.
Тот кивнул равнодушно, словно и не услышал меня, и поинтересовался у Борщевского, где остальные? Кирилл пожал плечами и отхлебнул чай из чужого стакана, а то рот набил баранками с голодухи.
Тут мы услышали ворчание вахтёрши в коридоре. Вернулись Лёха с Машей.
— Ну, ничего там не устранили, — буднично сказал Лёха. — Всё, как было в первый день.
— Понятно, — строго заявил Кирилл. — Очень жаль. Мы надеялись, что вы уберёте это безобразие из-под ног ваших рабочих, — обратился он к директору. — Нам придётся отразить все нарушения в своём отчёте.
— Отражайте, — вдруг махнул рукой директор. — Закроют нас, останутся дети без учебников, да и всё!
— Ну, это не мы с ребятами будем решать, закроют вас или нет, — важно ответил ему Борщевский. — Не нашего это ума дело. Но то, что наше, мы делаем на совесть. Обнаружили, зафиксировали, доложили.
— Ну, вот и докладывайте! — с вызовом заявил Василий Филиппович.
Ни попыток договориться. Ни страха или растерянности я у директора не заметил. Только раздражение. Что это он так себя ведёт самоуверенно? И Кирилл как-то странно на него наскочил. Не похоже на него такое поведение. Обычно вежлив и не зарывается. Надеюсь, он клише лишние не заметил…
Время подходило к концу рабочего дня. Видя, что оба закусились и, того гляди, начнётся перепалка, осторожно предложил на сегодня закончить. Девчонки меня активно поддержали, и вскоре мы уже стояли на остановке и ждали автобус.
— Кирюх, ты чего так с директором нахально разговаривал? — спросил я.
— А чего он не убрал калориферы? — возмутился Борщевский. — Как будто ему наплевать, что мы в акте напишем!