Страница 66 из 215
Когда, после этого, прибыл царь к святому, чтобы посмотреть, не принесли ли ему какого-нибудь вреда бывшие дожди и ветры, и когда увидал сломанными железные крюки, то приказал как можно лучше укрепить столпы и возвратился от преподобного, получив от него благословение. Дорогой же случилось с ним следующее: лошадь, на которой он сидел, чего-то испугавшись, вскочила на дыбы и, упавши назад, сбросила с себя царя, так что и венец с головы его далеко отскочил и разломился, а жемчуг и драгоценные камни с венца рассыпались. Конюхом царским был некто Иордан, по вере арианин; видя падение с лошади, он испугался, что на него падет за это вся ответственность и он будет казнён. Поэтому вернувшись назад, он пришел к преподобному, и со слезами просил его ходатайства пред царем, причем отрекался от ереси арианской и просил присоединить его к православию. Преподобный, во уважение к его благочестью, написал царю, что так как Иордан отрёкся арианского зловерия и присоединился к христианскому правоверию, то он достоин помилования. На это царь отвечал святому:
— Виновником моего падение был не кто иной, как сам же я, ибо я имел дерзновение сесть на коня еще на твоих глазах, не отойдя пешком подальше от твоего святого столпа; посему и на Иордана не только не гневаюсь, но и радуюсь тому, что мое падение с лошади стало для него причиной восстания от падение душевного.
В последующее затем время царь относился к святому с таким уважением, что не только сам почитал его, но и в глазах других представлял его, как носителя небесной силы; так напр., когда одному правителю иноплеменного царства, по имени Губазию, пришлось прибыть для заключение перемирия к Льву, царю греческому, то царь привел его к преподобному Даниилу Столпнику и, указывая на него, сказал:
— Вот чудо в моем царстве!
Губазий же, удивившись терпению преподобного, стал кланяться не только самому святому, но и столпу, на котором он стоял, и со слезами говорил:
— Благодарю Тебя, Царь Небесный, что меня, пришедшего к царю земному, Ты сподобил увидать мужа небесного и его жилище.
Вернувшись в свою страну, Губазий часто вспоминал о преподобном в кругу своих приближенных и посылал к нему письма, с просьбою о его святых молитвах для защиты своего царства. И был преподобный предметом великого удивления для всех, как ближних так и дальних, своих и пришельцев, царей и простых, Греков, Римлян и иноплеменников, кои приходили к нему, как к Ангелу Божию, а отходя призывали его на помощь себе, — и все они получали просимое по его святым молитвам.
Мужественное терпение преподобного, с коим он, стоя на столпе, переносил все перемены воздуха, достаточно засвидетельствовано вышесказанными дождями и бурями; но, чтобы не опустить из внимания чего-либо достойного памяти святого, припомним еще следующее:
Однажды стояла чрезвычайно суровая зима, дули сильнейшие ветры, гораздо более нестерпимые, чем те, о которых говорилось выше: был и снег, и лёд, и морозы; а преподобный не только не имел над своим столпом никакой крыши, но лишился даже от ветра и того кожаного кукуля, который был на его голове, и который унесён был ветром далеко в пустыню. Так стоял добровольный мученик целую ночь, перенося суровость зимы и лютость мороза. Днем же поднялась такая сильная вьюга, что ученики святого не могли ни глаз своих поднять к столпу, ни оказать святому какой-либо помощи. По прошествии дня, наступила еще более суровая ночь, а затем опять такой же день и такая же ночь, и лишь на третий день буря несколько утихла. Тогда только, приставив лестницы, ученики поднялись на столп к преподобному и нашли его всего, с нот до головы, обледеневшим, еле дышащим и едва отогрели его, обтирая тело теплой водой и губкой. придя в себя, преподобный сказал ученикам:
— Зачем вы хлопочете около меня? зачем вы разбудили меня от сладкого сна? я только что заснул с молитвой на устах; однако благодарю вас, дети мои, что вы имеете заботу обо мне отце вашем.
Христолюбивый царь, узнав об этом, долго упрашивал святого со слезами и кланяясь ему в землю, чтобы он позволил приделать к столпу только какую-нибудь крышу.
— Пощади себя, — говорил он ему, — если не для себя, то хотя для нашей пользы, дабы не умереть тебе преждевременно и не оставить нас сирыми.
Видя слезную просьбу царя, преподобный позволил устроить крышу над своим столпом, но не для своего облегчения, а ради усердной просьбы царя, который имел к святому такую любовь и уважение, что приводил всех приходивших к нему послов и великих князей к столпу преподобного, — то сам лично, то со своими придворными вельможами. Приходившие же удивлялись столь великому мужеству преподобного отца, с которым он переносил днем и ночью и стужу, и жар, и обыкновенно уходили от него с чувством духовного умиления и с великою духовною пользой для себя.
Через некоторое время Гензерих, король Вандальский, объявил войну против Греков и подошел к Александрии с многочисленным войском. Греческий император, смущенный этим нашествием иноземцев, пришел с своим синклитом к преподобному Даниилу Столпнику, желая получить помощь от его святых молитв. Провидя будущее, преподобный предсказал царю, что Гензерих не только не возьмет Александрии, но и во всех своих замыслах потерпит неудачу и вернется домой без всякого успеха. Всё предсказанное преподобным действительно сбылось, и в благодарность за это благочестивый царь пожелал устроить при столпе преподобного келлии для помещения в них его учеников; преподобный же просил царя соорудить, вместо того, церковь во имя преподобного Симеона Столпника и перенести в нее из Антиохии святые мощи его. Царь немедленно устроил в честь преподобного Симеона церковь на северной стороне от столпа Даниилова и при церкви — странноприимный дом, а затем, согласно желанию преподобного Даниила, перенес в новоустроенный храм с подобающею честью честные мощи святого Симеона. Преподобный Даниил был глубоко обрадован этим, и по случаю перенесения мощей обратился к народу с надлежащим поучением.
Нравом своим преподобный был незлобив и ко врагам своим относился с любовью. Однажды некто поносил святого, а когда слушавший его народ возмутился этим, он, показывая ему печеную рыбу, говорил:
— Вот что ест ваш постник!
Когда, после этого, и сам он и жена его с детьми поели этой рыбы, то они сейчас же впали в сильный недуг, от которого преподобный исцелил их своею молитвою, не памятуя зла и не воздавая обидой за обиду. В благодарность за столь великую к ним милость незлобивого отца, они соорудили из серебра его изображение, на коем они были представлены лежащими у ног преподобного, и были подписаны имена их; икону сию они поставили в церкви святого Михаила Архистратига Небесных Сил.
При своем незлобии преподобный Даниил имел еще великий дар столь благодатного слова, что слушатели от его наставлений приходили в глубокое умиление и очень многие получали от них великую духовную пользу, исправляя свою жизнь. При царском дворе находился один именитой воин, по имени Едрань, по происхождению галатянин, отличавшийся здоровьем и воинскими доблестями. Пришедши к блаженному Даниилу и услыхав его душеполезные поучение, он пришел в сердечное умиление, немедленно же отрёкся от мира и вместе с двумя своими друзьями присоединился к ученикам преподобного. Услыхав об этом, царь весьма сожалел о нем, как о храбром воине и послал уговорить его вернуться к нему во дворец. Но тот пренебрег вниманием царя:
— "Что пользы человеку, — сказал он, — приобрести весь мир, а себя самого погубить или повредить себе?" (Лк. 9:25).
После сего, приняв постриг от руки преподобного, он стал подражателем ему в воздержании, вкушая пищи лишь столько, сколько нужно для того, чтобы не умереть с голоду; равным образом и спал он очень мало и то — стоя или несколько присаживаясь на привешенную веревку. Впоследствии, за свою добродетельную жизнь, он приобрел любовь царя и тот навещал его, когда приходил к преподобному Даниилу. Прожив таким образом довольно продолжительное время, он с миром преставился. После того подражателем житие сего подвижника, в иночестве Тита, был слуга его Антоний.