Страница 126 из 215
Увидев святого мужа, царь начал сперва беседовать с ним, с кротостью увещевая его отречься от Христа.
— Прими, Хрисогон, мой добрый совет, — говорил беззаконный властитель, — присоединись к нашей вере, сделай угодное богам и выбери себе приятное вместо скорбного, полезное вместо неполезного. Знай, что не только ты избавишься от мук и получишь столь желанную свободу, но сверх того сделаешься начальником великого города Рима.
Святой отвечал на это:
— Я познал Единого Бога, и Он для меня дороже всякого света и вожделеннее всякой свободы. Он мне дороже всей жизни, полезнее всех сокровищ. В Него одного верую я сердцем, исповедую Его устами, чту Его душою и перед очами всех преклоняю Ему мои колена. Чтить же многих твоих богов, в которых живут бесы, я не буду; я мыслю о них так же, как и Сократ[756], который говорит о них: "Нужно всячески удаляться от них, потому что они соблазняют людей и суть известные душегубцы". Дары же и честь, которые ты мне предлагаешь, я ценю не больше, чем сон и мрак.
Не мог больше слышать царь таких свободных речей Хрисогона, и повелел воинам взять его и, заведя в пустынное место, отрубить ему голову. Тело святого было брошено на берегу моря[757], недалеко от жилищ одного пресвитера Зоила, мужа святой жизни, и трех девиц — сестер телом и духом, Агапии, Хионии и Ирины[758]. Этот пресвитер по откровению от Бога узнал о теле святого Хрисогона, взял его вместе с усеченною головою, и, вложив в ковчег, скрыл у себя дома[759]. По истечении же тридцати дней явился ему в видении святой Хрисогон и сказал:
— Знай, что в течение предстоящих девяти дней три живущие близ тебя девицы Христовы будут взяты на мучения. Ты же скажи рабе Господней Анастасии, чтобы она заботилась о них, возбуждая их к подвигу мужества, пока они не увенчаются мученическими венцами. Будь и ты в благом уповании, что воспримешь сладкие плоды твоих трудов. Вскоре и ты освободишься от здешней жизни и будешь отведен к Христу с пострадавшими за Него.
Такое же откровение было и святой Анастасии. И вот, вдохновляемая Духом Божиим, она пришла к дому пресвитера, которого никогда не знала, и спрашивала у него:
— Где те девицы, о мученической кончине которых ему было открыто в видении.
Потом, узнав место их обитания, она пошла к ним и провела с ними ночь, беседуя с ними о любви к Богу и о спасении души. И своею речью увещевала их мужественно, до крови, стоять за Христа, Жениха их. У пресвитера же Зоила она увидела мощи святого мученика Христова Хрисогона, своего дорогого учителя, и много плакала над ними теплыми слезами, поручая себя его молитвам. Затем она возвратилась в Аквилею.
Вскоре после того предсказание святого Хрисогона пресвитеру Зоилу исполнилось. Этот пресвитер, по истечении девяти дней, перешел к Господу, а святые девы Агапия, Хиония и Ирина были взяты и приведены на допрос к царю Диоклитиану. Долго увещевал он их принести жертву идолам, прибегая то к ласкам, то к угрозам, но не успел в том и, наконец, заключил их в темницу.
Святая же Анастасия, посещая по обычаю своему заключенных, пришла к тем святым девам и утешала их, возбуждая в них упование на неотступную помощь Христову и надежду на славную победу над врагами Господа.
Между тем царю надо было, по государственным делам, отправиться в Македонию[760], поэтому святые девы были поручены мучителю Дулькицию, который их пытал и мучил, а затем передал их на истязание одному комиту, Сисинию[761]. Последний бросил святых Агапию и Хионию в огонь. Здесь они и предали дух свой Богу, оставив тела свои в огне целыми и неповрежденными. А святую Ирину один из воинов Сисиния ранил стрелою из тугого лука, после чего святая скончалась. Чистые тела их взяла святая Анастасия, обвила белыми плащаницами с ароматами и благоговейно положила на избранном месте, ублажая их страдания.
Потом Анастасия стала переходить из города в город и из страны в страну, святая везде служила христианам, содержимым в узах, доставляла на свои средства узникам пищу и питье, одежду и все необходимое и оказывала больным врачебную помощь. Она была отрадою для всех тяжко испытуемых и изнемогающих телом людей, и золотом покупала им облегчение от долговременных тяжких уз. Вот поэтому Анастасия и была названа Узорешительницей, так как своим тайным попечением она многим разрешила узы. Одним она принесла облегчение, других, врачуя собственными руками, она вылечила от неисцелимых ран, иных, бывших полумертвыми, оживила своим уходом, дав им здоровье и силы на ожидавшие их новые мучения.
Желая помогать больным и несчастным, она выучилась врачебному искусству и сама лечила раненых. Не гнушалась она на руках своих носить тех, которые не могли владеть ни руками своими, ни ногами, перебитыми или изъязвленными за Христа, — и сама влагала им в уста пищу, поила их, обчищала их гной, обвязывала струпья. И в том только было ее веселье и радость, чтобы послужить Самому Христу в лице тех, кто страждет за исповедание сладчайшего имени Христова. Об этом заботилась она всеми силами, к этому стремилась всеми способами и, трудясь в этом деле всею душой, она побеждала природную немощь свою, отличаясь великодушием и мужественностью, любовью к Богу и ближним и заботами о святых страдальцах, которые всегда близки к Богу и о которых она говорила вместе с Давидом: "Как возвышены для меня помышления твои, Боже" (Пс. 138:17).
Будучи в Македонии и занимаясь там обычным своим делом, святая Узорешительница Анастасия познакомилась с одною очень молодою вдовою Феодотиею, которая была родом из страны Вифинской, из города Никеи[762]. По смерти мужа она осталась с тремя младенцами-сыновьями и жила в Македонии, проводя дни своего вдовства в усердном исповедании христианства и в благочестивых подвигах. Блаженная Анастасия часто жила у той вдовы, любила ее, как верную рабу Христову, и утешалась сладкою беседой с нею о сладчайшей любви к Богу, из-за которой столько святых положили свои души. С течением времени о Феодотии узнали, что она христианка, и честная вдова была схвачена и приведена к царю на допрос.
Когда она стояла на этом нечестивом судилище, один из окружавших царя, именем Левкадий, прельстился ее красотой, так как она была красива и благолепна. Он просил царя не убивать Феодотию, но дать ее ему, чтобы он мог на ней жениться. Царь согласился, надеясь, что муж скорее обратит ее в идолопоклонство.
Левкадий взял Феодотию с детьми к себе в дом, и чего только ни делал и ни говорил, упрашивая ее, увещевая, лаская и грозя, чтобы она отверглась Христа и стала его женою. Феодотия отвечала ему:
— Если ты хлопочешь, чтобы я была твоей женой из-за того, что желаешь моих богатств и имений, — то я добровольно отдаю тебе все, оставь же меня работать Христу, чтобы мне вместо всех богатств наследовать одного Христа. Если же ты желаешь меня из-за влечения к красоте моей и думаешь отвратить меня от моего Христа, то знай, что ты стремишься к невозможному. Ибо легче ты обратишь красоту мою в безобразие и жизнь в смерть, чем отторгнешь от Христа мой ум и вынудишь у меня согласие на брак с тобою.
В то время Левкадию нужно было сопровождать царя, который куда-то отправлялся. И он уехал, оставив Феодотию в своем доме, и долго не возвращался. Феодотия же, несколько облегченная, служила, вместе со святою Анастасиею узникам, исцеляла больных, погребала мертвых, укрепляла живых к большим подвигам. И вот Диоклитиану снова доносят, что темницы по городам наполнены христианами, и что негде помещать других узников. Тогда нечестивый мучитель велел умертвить всех заключенных различными казнями, чтобы темницы, освободившись, могли вместить других христиан. Была назначена для того одна ночь, во время которой великое множество мучеников было призвано к немерцающему Дню — Христу Господу. Одни скончались от меча, других потопила вода, некоторых сожгли огненные печи, а других живыми приняли недра земли: глубокие рвы и ямы были наполнены людьми и засыпаны землею и камнями.