Страница 8 из 9
Что тут сказать, как расценить случившееся? У меня лично давно назрел вопрос, а нужны ли вообще оценки для учащихся младших классов? Зачем нервировать учеников и родителей, зачем выставлять напоказ якобы разные способности или склонности детей к обучению, приобретению новых знаний? У детей разная скорость развития в детстве, одни быстрее, другие медленнее вырабатывают в себе склонность к обучаемости. Если давить на ребенка, не в меру форсировать процесс, можно навсегда отбить тягу к знаниям, прилепив тому на лоб ярлык бестолкового, постоянно отстающего. По крайней мере, до восьми-девяти лет ребенок должен приобретать знания в рамках игры, без излишнего давления на его психику. Кстати, если не ошибаюсь, сегодня в начальных школах Германии отсутствуют оценки. Педагоги в процессе обучения вырабатывают собственное мнение о своих учениках и периодически аттестуют их. По-моему, это и правильно, что заложено, то проявится в свое время, безо всякого излишнего внешнего форсирования.
Так что Нина Андреевна в середине шестидесятых годов выступала с самых прогрессивных педагогических позиций, чем, естественно, и заслужила неодобрение коллег-педагогов. Не знаю, по этой или другой, сугубо личной причине, но Нина Андреевна быстро уволилась из восьмой школы и устроилась библиотекарем в библиотеку в кинотеатре «Спутник», который расположен неподалеку, в противоположном от школы конце улицы Школьной. Я узнал о её новом трудоустройстве одним из первых, поскольку уже несколько месяцев, почти сразу после переезда на Новостройку записался в ту библиотеку и являлся постоянным ее читателем. Долгое время проработала в библиотеке Нина Андреевна, по-видимому, до самого выхода на пенсию. Уже взрослым, приезжая в Ишимбай, я иногда ее встречал, мы говорили о том, о сём, она живо интересовалась происходящими переменами в моей жизни. Нина Андреевна с семьей жила в частном доме на углу улиц Революционной и Школьной, то есть буквально в двух шагах от восьмой школы. Приезжая, я всегда приходил к школе, проходил мимо дома нашей учительницы. Всегда ухоженный сад с теплицами, нарядный дом со свежепокрашенными воротами и оконными рамами. Всегда внешний вид их дома радовал глаз.
А в связи с библиотекой вспоминаются две истории. Первая связана с моим необычно высоким темпом чтения взятых в библиотеке книг. По-моему, читателям по правилам разрешалось брать не более трех книг на срок до двух недель. Я эти правила никогда не соблюдал, то есть мне разрешали брать больше книг за один раз, то есть часто я набирал стопку из четырех-пяти или более книжек. И прочитывал быстрее срока, записанного в карточку, то есть через неделю я мог снова заявиться в библиотеку за новыми книгами. То ли глотал их, не особо вникая в содержание, то ли все-таки внимательно прочитывал, сейчас уже точно не помню. Наверное, когда как, если попадалась не особо интересная, глотал, если интересная, то вчитывался более внимательно.
И вот однажды Нина Андреевна, совершенно неожиданно для меня, решила проверить, читаю ли я эти библиотечные книги на самом деле или занимаюсь профанацией? В тот раз я взял три толстенные книги, а вернул их прочитанными уже через три-четыре дня. Помнится, одна из книг была серьезная толстенная монография о жизни муравьев. Так вот, Нина Андреевна удивленно спросила меня, неужели уже прочитал все три книги? Я очень удивился вопросу, смешался, растерялся, но ответил утвердительно. Тогда она берет в руки книжку про муравьев и спрашивает, про что эта книга? Как тут ответишь, не пересказывать же про жизнь муравьев в муравейниках или какая у них взаимовыручка, или какой огромной силой обладают мураши по отношению к весу своего тела. К тому же, я немного растерялся от неожиданности вопроса да и, если честно, книгу я внимательно не читал, так, пролистал по-быстрому, разглядывая картинки-фотографии, которых в книге множество. До сих пор помнятся те симпатичные мураши из книжки. В итоге я что-то все-таки промямлил про муравьиную книжку, Нина Андреевна подхватила мой рассказ, что-то сама рассказала на ту же тему, в общем, видимо почувствовала мою неловкость, вызванную вопросом, и попыталась замять её. Что вполне ей удалось, немного еще поговорили о том о сем, и дело тем закончилось. Про остальные две книги речи так и не зашло. Еше раз убедился, какой добрейшей души человек, наша Нина Андреевна.
Другой случай больше характеризует меня, библиотека лишь повод. Однажды по какой-то причине я задержал сдачу книг. Прошло две, потом три недели и даже, кажется, месяц. И я начал бояться идти в библиотеку, ведь там меня сильно заругают за задержку книг. Никогда, ни до, ни после того случая до самого отъезда из Ишимбая, я не нарушал библиотечные правила, был дисциплинированным читателем и всегда сдавал взятые книги в срок. Но вот тогда почему-то случился непорядок. Поняв, что дальше тянуть уже некуда, я взял те три книжки и пошел в библиотеку. Дохожу до дверей, а зайти не могу, боюсь. Неподалеку люди стоят в очереди в кассу кинотеатра, мимо меня проходят читатели с книгами в библиотеку, а я все стою у дверей и чего-то жду. Сколько так простоял, одному богу известно, думаю, не меньше часа или более того. Чего именно боялся, не могу точно сказать, ведь кроме того, что сделают замечание за просроченные сроки сдачи книг, что еще? И вот наконец, собравшись с духом, толкнул дверь и вошел. То ли Нина Андреевна наблюдала за мной из окна, мою толкотню и нерешительность, то ли попросту не придала значения поздним срокам сдачи книг, но она не сказала мне ни слова про опоздание. Спокойно выбрал я новые книги и благополучно ушел из библиотеки, совсем успокоившимся.
Еще стоит перед глазами такая картина. Приезжая в Ишимбай, я выходил из автобуса № 9 на остановке «Кинотеатр Спутник» и всегда смотрел в сторону кинотеатра. Библиотека располагалась с правой стороны здания, там же находилось два окна библиотеки. И вот почти всегда, взглянув в ту сторону, я видел в обрамлении оконных рам лицо Нины Андреевны. Она грустно, а может, и не грустно, издалека толком не разглядишь, смотрела на мир, на людей, выходящих из автобуса или идущих на новый фильм и думала о чем-то своем, наша учительница младших классов, проработавшая по специальности так недолго, но оставившая о себе память навсегда.
Первые уроки в школе №10 после окончания восьмилетней школы № 8
Первый урок алгебры, сидим, нарядные, мальчики в белых рубашках, девочки в белых фартуках, все вокруг необычно, празднично, оживленно. Мне так совсем непривычно, много незнакомых мальчишек и девчонок, осторожно оглядываюсь, рассматриваю лица одноклассников и одноклассниц. Началось, думаю, что день грядущий мне готовит.
Открывается дверь и входит молодая, в аккуратном темном костюмчике, белой блузке, такая вся нарядная, улыбающаяся, но подтянутая и довольно строгая на вид учительница. Таково было мое первое впечатление о Фаянур Гималетдиновне, нашем учителе математике и классном руководителе. И знаете, первое впечатление, оно всегда самое верное, поскольку интуитивное и идет от чувства, а не от разума. Все оказалось в точности так, как и подумалось в первый момент, когда она первый раз вошла в класс. В дальнейшем впечатление только уточнялось, дополнялось деталями, расцвечивалось оттенками красок, но никоим образом принципиально не изменилось.
Что тогда в точности говорила вошедшая в класс Фаянур Гималетдиновна, конечно, уже не вспомню, но точно были слова приветствия, пожелания успешной учебы и выражение уверенности, что все у нас сложится хорошо. Сейчас мне в какой-то степени стало понятнее, что творилось тогда в ее душе. Ведь она тоже была новичком в десятой школе, это был ее первый класс, дебют, да еще сразу назначили старшие классы, да еще классным руководителем, да еще не класс, а сборная солянка учеников из разных школ и классов. За хороших новых учеников учителя, по-видимому, борются между собой, и тот факт, что в 9 «б» попали сразу три отличника из восьмой школы наводят меня на одну мысль, которую позволю себе здесь высказать. Педагогический коллектив десятой школы и лично директор Борис Петрович Шмельков оказал молодому педагогу большое доверие, сформировав сильный сборный девятый класс и доверив классное руководство. Конечно, здесь имеются нюансы, как же без них, и всех нюансов мы знать не можем, только высказываем предположения. Понятно, что молодой педагог мог сомневаться в качестве знаний пришедших со стороны учеников, так называемая проблема дутых отличников и прочие нюансы. Поэтому вполне логичным представляется на первых порах испытать учеников, показать им, что все равны, никакого снисхождения со стороны учителей ждать нам не следует, причем независимо от прошлых отметок. Старайтесь, учитесь и оценены будете по достоинству, если заслужите этого своим честным трудом. Безукоризненная позиция! Здесь уже вам не начальные классы, когда все только начинается, когда разные исходные данные и лучше двигаться по-возможности вместе, приглядываясь к учащимся и подтягивая отстающих. В старших классах обучаются уже практически взрослые люди и пора отбросить сантименты и спрашивать с каждого по максимуму, не щадя самолюбия и не гладя по шерстке. Со мной могут не соглашаться, но как мне все это пригодилось на первом курсе МИФИ, как я был благодарен в том числе и Фаянур Гималетдиновне за заложенную мощную основу математических знаний, когда вокруг меня находились ученики московских физико-математических школ с гораздо лучшими знаниями, что вполне естественно, и как я, тем не менее, боролся за свою институтскую успеваемость и как достаточно быстро вышел на сопоставимый с теми московскими ребятами уровень.