Страница 17 из 65
Я вышла от пана Мечислава в окончательно удручённом состоянии, на какое-то время забыв о погибшей Инге. Мне нужно было подумать о себе, поскольку я остро чувствовала, что тучи надо мной сгущаются.
Глава 12
Была уже середина января, но в воздухе висела осень или преддверие весны. Странное ощущение для человека, который изнывал под гнётом долгих нескончаемых зим, оказаться в стране, где зимой вовсе не чувствуется её присутствия: нет холодов, метелей, резких перепадов температуры, отсутствует понятие «буран» и «пурга».
Я не была подготовлена для такой погоды. Часто шли моросящие или проливные дожди, и моя каракулевая шубка от постоянного непросыхания стала превращаться в лохмотья, которые я зашивала и даже подклеивала, терпеливо борясь с этим разрушительным процессом. Ничего другого взамен я купить не могла, поскольку мои средства оскудели, но я боялась даже себе самой в этом признаться, тем более пану
Мечиславу, который так страстно желал видеть меня своим партнёром по бизнесу. Поэтому я подписала с ним контракт на малую сумму, плюс отдала ему в пользование этот злосчастный «Фиат», купленный под давлением Кристины и Анджея, и мы договорились, что это всего-навсего вступительный взнос, ну а потом, со временем, я постараюсь вложить больший капитал. Впрочем, это была его собственная идея: он, благодаря моим жалким капиталовложениям, увеличит товарооборот, а половина от прибыли будет выдаваться мне в качестве зарплаты ежемесячно.
Я не собиралась контролировать пана Мечислава, я была не только не в состоянии это сделать, но это даже не приходило мне в голову, так как я целиком полагалась на его честность и порядочность, в которых не сомневалась ни на минуту. В моём воображении он был образцовым человеком и семьянином, а некоторые странности в его поведении, я объясняла последствием двух трагических случайностей, унёсших жизни двух близких ему людей: его собственной дочери и Инги – женщины, с которой он сотрудничал. Я не знала, которое из событий произошло первым, но тогда это не имело для меня особенного значения, пана Мечислава я просто жалела как человека пережившего две жизненные драмы. Теперь я понимала, почему его жена так безутешна в своём горе.
Однажды вечером в мою дверь позвонили. На пороге стоял Вальдемар. Он спросил, можно ли войти ко мне, так как он должен сообщить мне нечто важное для меня. Я утвердительно кивнула, и он переступил порог. Это был его первый и неожиданный для меня визит. Он снял плащ, и я пригласила его в комнату.
– Нельзя ли чашечку чая? – спросил он.
Я ответила утвердительно и пошла на кухню – вскипятить воду и приготовить что-нибудь к чаю.
Начинался выпуск польских телевизионных вечерних новостей. Я поставила на стол всё, что имелось в моём холодильнике, принесла чашки с горячим чаем.
Вальдемар набросился на еду с необыкновенным аппетитом, приговаривая, что нет ничего лучшего, чем выпить чашечку горячей herbaty*. Он просидел около часа, но так и не приступил к теме, которая привела его ко мне.
Вдруг входная дверь сотряслась от удара чего-то металлического и тяжёлого. Кто-то неистово колотил по моей двери огромным металлическим предметом с такой страшной силой, что, казалось, она вот-вот сорвётся с петель или же в ней проломят дыру. Мы с Вальдемаром посмотрели друг на друга. Я на него – беспомощно и умоляюще, а его лицо моментально изобразило гнев, и в перерывах между грохотом ударов, я услышала, как заскрежетали его зубы.
Мы подбежали к двери. Он повернул ключ в замке. Дверь, сотрясаясь, распахнулась, и я, выглянув из-за его широкой спины, увидела искажённое ненавистью лицо Анджея, его руки, замахнувшись в очередной раз, чтобы обрушить сокрушительный удар, держали... топор.
Это была немая сцена: их взгляды скрестились, как две рапиры в немом поединке. Вальдемар смотрел на него с превосходством лидера, а выражение лица Анджея менялось на глазах: ненависть и злоба обернулись в покорность и кротость. От его воинственности не осталось и следа, он был укрощён взглядом. Его руки, держащие смертоносное орудие, опустились, взгляд потупился, и он медленно побрёл прочь.
Вооружившись топором, Анджей пришёл воевать с беспомощной безоружной женщиной, но не осмелился сразиться с мужчиной.
– Боже мой, – я закрыла лицо руками, трепеща от страха, боясь представить, что бы было, если бы не Вальдемар, случайно пришедший ко мне по какому-то важному делу.
Плачу я очень редко, но тогда я дала волю слезам. Из моей груди вырывались надрывные всхлипывания, а голова уткнулась в широкую грудь моего спасителя. Он поцеловал меня
* Так поляки называют чай.
в волосы и вытер слёзы оказавшимся под рукой кухонным полотенцем.
– Ну, ну, хватит, не плачь. Он больше не посмеет даже дёр-нуться, а я останусь и буду охранять тебя.
– Да, конечно, останься, – пролепетала я, стараясь успо-коиться, но это было так трудно.
Рыдания постепенно утихали, но всё ещё бурными потоками лились из глаз теперь уже тихие слёзы.
«Что же будет?» – пронеслось в глубине сознания.
Я была вынуждена принять предложение Вальдемара и оставить его у себя, потому что, боясь Анджея сначала чисто инстинктивно, я ощутила теперь реальную физическую угрозу не только для своего здоровья, но и для жизни. Но дело в том, что своего защитника Вальдемара я тоже боялась и не доверяла ему, сомневалась в благородстве его порывов.
«Если он даже влюблён в меня, я всё равно не смогу дать ему ответного чувства, и рано или поздно созреет конфликтная ситуация, о последствиях которой можно только догадываться. Такого лоботряса (как охарактеризовал его пан Мечислав) я не смогу полюбить никогда, я могу быть только благодарна ему за своё спасение, но каким образом я отблагодарю его?
Почему он пришёл, что он хочет от меня? Какую цель он преследует? Если я не приму предлагаемые им услуги, существует опасность приобрести ещё одного врага и, быть может, более грозного и беспощадного, но и, находясь рядом со мной и делая вид, что охраняет меня, он на самом деле будет поджидать удобный для внезапного нападения момент!» – такие мысли хаотично роились в моей голове.
Я вдруг вспомнила сон, виденный накануне. На меня нёсся бык. Всё моё существо трепетало от панического страха, но я не могла двинуться с места, а бык приближался с намерением сокрушить меня, словно я была красной тряпкой, и уже довольно отчётливо были видны его огромные рога, приготовленные для удара. Неожиданно появился другой бык, и я молниеносно оказалась сидящей на нём верхом, словно на лошади без седла, держась обеими руками за его мощные рога. Казалось, эти два самца сплетутся в жестокой схватке не на жизнь, а на смерть, но совершенно неожиданно бык, который хотел меня уничтожить, остановился и пристыженно опустил голову, превратившись затем в дрожащего от страха кролика, поджавшего длинные уши. Я проснулась в холодном поту, сердце моё бешено колотилось.
Теперь я понимала, что означал этот вещий сон. Источник снов предупреждает меня всякий раз о событии значимом, которое должно произойти в моей жизни. И на сей раз я была предупреждена кем-то, хоть и с помощью символов, но исход ситуации был ясен: бык – животное, символизирующее опасность и страх, превращается в робкое и трусливое существо – кролика.
– Вальдемар, ну скажи мне, что я сделала не так? Что такожесточило его против меня? – простонала я, всё ещё всхлипывая.
– Ты не сделала ничего плохого, ты просто не оправдалаих надежд, отказавшись быть источником вечного вымогательства. Это твоя единственная вина. Но главная причина – ты стала сотрудничать с паном Мечиславом.
– Но неужели, снимая у них квартиру, я автоматически ли-шаюсь свободы и права делать то, что я хочу, а они приобрели надо мной шефство и будут решать за меня всё без исключения и контролировать все мои поступки? Я и так живу тихо, как серая мышка!
Он расхохотался. Я впервые видела, как он смеётся, раньше мне казалось, что он не умеет смеяться от души, что дать волю хохоту могут только натуры широкие и открытые для радости, имеющие тёплую душу. Я считала, что натуры чёрствые и холодные, каковым был Вальдемар, не смеются никогда, но это оказалось не совсем так. Впрочем, это был первый и последний раз, я больше никогда не слышала его смеха.