Запретная

– Вау, – вырвалось у нашей героини. – Таких комплиментов я ещё не получала. Спасибо.

– Это не комплимент, это оценка профессионала.

– Тогда это приятно втройне. Брат тоже такой. Это у нас от бабушки. Мама говорит, что время было не властно над ней.

– Повезло тебе с генами. Выбрала причёску?

– Кевин сказал довериться тебе, – улыбнулась Джейн.

– Что ж он сам не доверяется? Сбривает свои красивые волосы. Изверг. Но советы дельные даёт. Не люблю, когда приходят с выбранными причёсками. Я создатель, творец. Мне не нужны картинки с бледными образцами.

Он стал орудовать расчёсками, лаком и плойкой, создавая нерукотворное чудо… нет, всё-таки рукотворное – его аккуратные длинные пальчики тоже принимали участие в создании черноволосого шедевра.

– Что ж ты одеваешься как попало? – спросил он. – Такая красота и в такой скорлупе.

Кевин предупредил Джейн, что Шон любитель говорить всё, что думает и никогда не врёт. Знание этих особенностей делало его похвалу более приятной, а критику невыносимее.

– Почему в скорлупе? – обиженно вытянула губы девушка. – Я чуть не утонула в мужских взглядах, пока дошла от машины до салона.

– Потому что вызывала чувство похоти и немножко чувство прекрасного. А нужно наоборот: очаровать всех чувством прекрасного, слегка подперченным чувством похоти.

– В платьях что ли постоянно ходить?

– Не обязательно. Блузки, бриджи, юбки, сарафаны, туники… У девушек нет недостатка в видах одежды. Вы можете одевать что угодно, миксовать мужские и женские вещи. Вас же не дискриминируют, как нас. Нужно блистать каждую секунду, милочка. Жизнь слишком коротка.

– Даже, когда выносишь мусор? – улыбнулась Джейн.

– Даже, когда выносишь мусор, – кивнул Шон. – Все и всегда должны вызывать друг в друге чувство прекрасного.

– Подперченного похотью.

– Да, этой энергией тоже нельзя пренебрегать.

– А ваши униформы какие чувства вызывают?

Чёрные штаны и такого же цвета футболки с золотыми надписями «Королева Львица» на спине и левой части груди вызывали так мало чего-либо у Джейн, что она могла с уверенностью заявить, что они не вызывают никаких чувств.

Руки мастера зависли в воздухе. Он упёр их в бока и прищурился на хитро улыбающуюся девушку в зеркало.

– Сумничала да? – закивал он головой. – Нашла лазейку? Эти униформы вызывают чувство гордости за лучший салон в штате. Награды видела? – указал он на стены вокруг.

Не заметить несколько десятков грамот было невозможно. Они висели в разных местах, были разных размеров, форм и цветов и почти не повторялись в обрамлении. Всё для того, чтобы их заметили разные люди.

Вопрос Шона не требовал ответа, поэтому он продолжил, не дав собеседнице времени даже на кивок:

– Униформа – эта дань команде. Лучшей команде парикмахеров, визажистов и нэйл-стилистов в Орегоне. Тебе этого не понять. У тебя не творческая работа. Ты исполнитель.

Он вернулся к работе над причёской и стал рассказывать о заслугах присутствующих в зале коллег. На втором мастере Джейн пожалела, что затронула эту тему. На четвёртом к её сожалению прибавилась едва уловимая горечь.

– Какие у тебя всё-таки роскошные волосы, – проговорил мастер, закончив восхваления тех, кто был одет также, как он. – А кто принц то? Надеюсь он достоин моих трудов и твоих прелестей.

– Его зовут Дональд. Он не из Юджина.

– Высокий? Блондин?

– Высокий и блондин. Ты что его знаешь?

– Нет, просто назвал свой типаж. Повезло тебе. Где познакомились?

– На парковке супермаркета. Он помог мне с тяжёлыми пакетами.

Джейн поймала себя на мысли, что общается с чёрным парнем, как со старым другом. Лёгкость и желание поделиться сокровенным были такими же, как с Патриком и Кевином.

Шон всегда легко и быстро трансформировался из «незнакомого человека» в «старого друга». Бесцеремонность, открытость и искренность экстравагантного парня вкупе с тем, что его считали не совсем нормальным (и не зря) торопили события и быстро проносили его через все промежуточные уровни: едва знакомого, малознакомого, знакомого, с которым не хочется общаться, знакомого, который, оказывается, славный малый, хорошего знакомого, приятеля и друга. Сам он вёл себя так, будто промежуточных уровней вовсе не существовало. В его глазах все были либо незнакомцами, либо сразу старыми друзьями.

– Какой джентльмен! – улыбнулся он. – Давно общаетесь?

– Да в четверг только познакомились.

Руки мастера снова зависли.

– В этот? – вскинул он брови.

– Да.

Шон вытянул губы, сделал озадаченное лицо, покачал им и расплылся в широкой улыбке:

– Ну вот и молодчина! Понимаешь, что значит блистать. Другая не стала бы так париться ради едва знакомого человека. А в тебе есть эта жилка, – он стал щупать пальцами невидимую «жилку» в воздухе. – Жилка, требующая блеска и восхищения. Молодец!

– Спасибо, – улыбнулась Джейн, одарив его благодарным взглядом.

Эта похвала легла бальзамом на её душу. Душу, которую уже минут десять колол противный вопрос. Уровни его громкости и насмешливости поднимались по мере того, как преображалась наша героиня.

«А не слишком ли?» – так прозвучал этот вопрос в первый раз, заставив её побледнеть и громко сглотнуть.

«Не слишком ли стараешься ради незнакомца?» – проскрипел он во второй раз, приведя с собой помощников: «возомнит ОН о себе!», «расфуфырилась, значит втюрилась!», «ОН то, наверно, не будет так заморачиваться», «заморачиваться? Да ОН, вообще, не придёт!»

«Может надо было самой причёску сделать? И платье своё одеть? Чего я так парюсь? Знать ЕГО не знаю и парюсь» – думала Джейн под гнётом противного вопроса и его пособников.

«Не для НЕГО стараюсь! – выпроводила она из своего сознания угнетателя со свитой после похвалы Шона. – Жилка у меня блистать! Восхищения хочу собой!»

«А ЕГО восхищение мне особенно дорого» – добавила она, «закрыв дверь» за наглой компашкой мыслей.

– Ты будешь самой красивой в «Блу Мист», – проговорил афро. – Да – Кевин сказал, что тебя пригласили в «Блу Мист». Мужчины любят всё самое, самое и обожают, когда им завидуют. Твой блондин будет сиять от счастья и осознания того, что ему завидует весь ресторан.

Душа Джейн уносилась в небо от его восторженных, искренних слов, как лёгкая ткань, поднимаемая тёплым воздухом ярко горящего пламени.

– Там будет много красавиц в дорогих, роскошных нарядах, – заметила наша героиня. – И с брюликами.

Это замечание – как и замышлялось, – было проглочено пламенем, сделав его ещё шире и ярче.

– Против природной красоты и моего мастерства их наряды и брюлики не выстоят, – самоуверенно заявил Шон.

– Спасибо, – поблагодарила его девушка за приятные слова и труд.

Через час шикарная причёска, превратившая Джейн в сказочную красавицу, была готова, и мастер взялся за её лицо.

– Лёгкий макияж сделаю, – сказал он. – Тебе нечего скрывать. Тебе только подчеркнуть кое-что надо.

– Хорошо.

Сорок минут, и сказочная красавица превратилась в сказочную красавицу-принцессу.

– Какая же ты красивая! – восхитился мастер. Он стоял возле зеркала и любовался тем, что получилось, сцепив руки перед грудью. – Как из мультика! Всё, готово.

– Спасибо, – улыбнулась Джейн. – Шикарно получилось! Я это или не я? – наклонилась она к своему отражению.

– Это ты. А вот гей я теперь или не гей – это большой вопрос.

Они засмеялись.

– Расскажи потом, как прошло, – попросил Шон. – Запиши мой номер. Можешь просто голосовое отправить.

– Хорошо, – кивнула наша героиня, вставая и вытащила свой смартфон.

*****

В шесть часов вечера полностью готовая к свиданию Джейн стояла возле восхищающегося ей Кевина в его квартире.

Длинное облегающее платье синего цвета с вырезом почти от таза и рукавами до локтей, трёхрядное ожерелье из белого жемчуга и аккуратные золотые серьги с танзанитом завершили её образ, превратив из сказочной красавицы-принцессы в красавицу номер один для Зеркальца Злой Королевы.