Страница 8 из 17
– Сейчас уже темно. Ни наши ночью наверх не полезут, ни немцы вниз не пойдут. Значит, время у нас еще есть помочь нашим. Самое страшное будет, если немцы заложат в снегу наверху взрывчатку и в момент подъема наших подорвут ее, вызвав лавину. Мы выходим через час, а ты, Серго, со своими слушай эфир, от немцев все точно узнаешь, – с усмешкой закончил Гусев. – Лейтенант Хатенов с основными силами позже пойдет за нами.
Даже не знаю, что меня тогда дернуло.
– Товарищ капитан, возьмите меня с собой. Я минер, сам такие штуки проделывал и, если что, смогу найти заложенный немцами заряд и линию управления.
Гусев озабоченно посмотрел на нашего лейтенанта. Вопрос читался в его глазах.
– Ладно, собирайся, сержант, – Серго махнул мне рукой.
Вдесятером под командованием самого Гусева мы вышли из лагеря. На санках везли крупнокалиберный пулемет с запасом патронов. Но, как мы ни спешили, до рассвета так и не успели подняться к перевалу. А когда остановились передохнуть, то увидели, как по кулуару [13] цепочкой поднимались наверх наши бойцы, а выше на снежном склоне уже появились немецкие лыжники. Ловко поворачивая, они скатились к скалам, сняли лыжи и залегли между присыпанных снегом камней. Появилась еще одна группа егерей, за ней шла следующая. Я оценил, как егеря отлично владели лыжами. Расчертив склон узорами лыжных следов, все подразделение, чуть меньше взвода, быстро спустилось к скалам и заняло позицию. Они нас еще не видели.
Очередь нашего ДШК и выстрел из ракетницы прозвучали одновременно с выстрелами карабинов егерей. Я четко видел, как упал первый в нашей колонне поднимающихся, потом еще двое. Остальные разведчики, быстро сориентировавшись, бросились за скалы. Наша группа, вместе с санками, на которых стоял пулемет, на лыжах побежала к перевалу. Мы двигались, пока вокруг нас не засвистели пули. Пока немцы сконцентрировали весь огонь по нам, наши товарищи смогли укрыться среди камней. А к нам на помощь стали подходить бойцы под командованием лейтенанта Хатенова.
Мы стреляли по немцам, а они стреляли по нам, бой переходил в вялотекущую перестрелку. Вдруг из-за скалы в кулуаре выскочил лыжник и с нарастающей скоростью помчался вниз. Такой высший пилотаж был под силу только лейтенанту Кельсу. Мы усилили огонь, не давая фашистам прицельно стрелять. Но вскоре по рискованному горнолыжнику заработал пулемет. Пули взметали вокруг него снежные фонтанчики. Кельс летел боком к склону. Впереди него был огромный обрыв. Я, перестав стрелять, затаил дыхание. Либо очередь в спину, либо лейтенант сейчас улетит в пропасть…
Этому повороту Кельса мог бы позавидовать самый опытный слаломист. На огромной скорости он развернулся у самого края обрыва. Только снежная пыль взметнулась за его спиной. Через мгновенье он подлетел к большому камню, наехал на него и кубарем полетел вниз в нашу сторону. Быстро выбравшись из сугроба, он откопал из снега слетевший с плеча автомат и стал стрелять по противнику. И тут я с ужасом и восхищением увидел, как из кулуара мчатся еще три лыжника, и вся тройка через секунды синхронно выполнила сложнейший поворот и вышла из-под огня противника. Как позже оказалось, остальные, менее опытные бойцы, прижимаясь к скалам, сумели спуститься вниз по глубокому снегу. Это лейтенант Кельс, мгновенно сориентировавшись, разделил, исходя из горнолыжной квалификации, бойцов на две группы и каждой дал свой маршрут отхода, вернее, спасения [14].
Все это вихрем пронеслось в моей памяти с фотографической точностью за то время, пока я медленно пил холодную воду из большого стакана.
– Ну и как, выполнила ваша разведывательная группа свое задание? – с интересом посмотрел на меня подполковник.
– Так точно, – автоматически ответил я.
– Мы хотели бы знать все подробности касательно деятельности Серго Берии в это время и чем вы все там занимались, – подал голос штатский.
Я вопросительно посмотрел на подполковника, и он молча кивнул.
– За полтора месяца действий на линии боевого соприкосновения в тактическом тылу противника мы полностью вскрыли и определили особенности тактической радиосвязи немцев в горах. Радиосвязь от командного пункта батальона до командно-наблюдательных пунктов горно-егерских рот осуществлялась на ультракоротких волнах. Радиоволны в этом диапазоне распространяются исключительно по прямой. То есть через преграду, такую как горный хребет, они не проходят. Поэтому на равнине дальность действия таких радиостанций максимум тридцать пять – сорок километров. Но в горах немецкие радисты, используя систему пассивных ретрансляторов, обеспечивали устойчивую радиосвязь на вдвое большие расстояния. Подчеркиваю – устойчивую связь в радиотелефонном режиме.
– Как это, поясните нам, Виктор Васильевич, попонятней, – улыбнулся подполковник.
– Все очень просто, как и все гениальное. На господствующих высотах егеря ставили металлические листы… Соответственно их разведгруппа или взводный опорный пункт перед вхождением в связь ориентировали антенну на гору с ретранслятором. Дальше – радиоволна отражается от железного щита, и за много десятков километров немецкий командир слушает доклад подчиненных без всяких искажений и тресков в эфире [15].
– Ловко, – пробормотал подполковник.
– Мы долго не могли понять, как немцы устанавливают УКВ-связь на восемьдесят и более километров. Это Серго додумался, он голова по части радиотехники. Еще, применительно к этому диапазону, УКВ-связь менее подвержена радиоперехвату, чем наша тогдашняя коротковолновая.
Я помолчал, вспоминая те события.
– И еще одна специфика УКВ-радиосвязи в горах. Мы поначалу это тоже не могли понять. А вот немецкие егеря это хорошо знали и великолепно использовали. Я говорю о явлении сверхпроводимости.
– Это как? – посмотрел на меня штатский.
– Не забивай голову, тебе это не нужно, – снисходительно перебил его подполковник.
Я медленно заговорил, подбирая наиболее понятные технические термины:
– В горах, да и на равнине, реки и ручьи могут являться естественными волноводами, вдоль которых, как по проводам, может распространяться электромагнитная энергия данного радиодиапазона. Соответственно, если правильно рассчитать на карте и расположить две УКВ-радиостанции на берегу горной реки или ручья, то связь может быть установлена на сто и более километров. В идеале, конечно, река должна течь по прямой, чтобы не было углов закрытия… Это тоже из всех нас только лейтенант Берия понял. Уже потом, по результатам нашей работы, появились инструкции для частей ОСНАЗ. Кое-где, на Ленинградском фронте, точно знаю, в радиодивизионах появилась УКВ-аппаратура. Когда мы шли в наступление, с этой аппаратурой работали радиоразведчики. Они использовали ее либо на линии фронта, либо в тылу противника, действуя в составе разведывательных групп и отрядов. Вообще, результаты нашей работы здорово пригодились через два года при освобождении Югославии.
– Орден Красной Звезды вам за это был вручен? – спросил подполковник.
– Как говорится, по совокупности, – пожал я плечами. – Много чего там, на Кавказе, было…
– Так это сам Лаврентий Берия вам орден вручал? – подал голос штатский.
– Ну, кроме меня там более чем хватало отличившихся бойцов и командиров, которых награждали в штабе фронта в начале февраля сорок третьего года. Вполне естественно, что вручал награды представитель Ставки Верховного Командования.
– В числе награжденных был тогда Серго Берия?
– Конечно. Как и вся наша группа. Те, кто остался в живых, – сказал я. – Все были награждены орденами и медалью «За оборону Кавказа». Всех офицеров повысили в званиях, да и сержантов тоже, – добавил я, вспомнив, что весной сорок третьего я стал старшиной.
– Что еще можете сказать о Серго Берии. Чем он потом занимался?
– Вы ведь не хуже меня знаете, что в разведке и контрразведке не принято интересоваться, чем занимаются другие, – улыбнулся я. – Знаю, что после Кавказа Серго работал в Иране. Во время Тегеранской конференции занимался радиоперехватом разговоров англичан и американцев.
13
Кулуар – поперечная низина, небольшое ущелье, расположенное под углом к горному хребту.
14
Это реально произошедший боевой эпизод.
15
В годы первой и второй чеченских кампаний данный вариант связи часто применяли боевики под руководством английских инструкторов.