Страница 76 из 78
26. КУРЫ, СВИНКИ И ТЕХНИЧЕСКИЕ СЛОЖНОСТИ…
НАСЫЩЕННО!
В общем, вы поняли, что жизнь у нас в эти дни происходила насыщенная, да? Тут тебе и Феденька, и стайки в курятнике под новых поселенцев подготовить, а кое-где разгородить, и садить надо… Нынче у нас навозу было — ну просто завались! Мы щедро раздали всей родне, и всё равно вдоль забора высилось несколько длиннющих гряд. Стометровая делянка цуккини — каково, а? Я не очень представляла, куда дену все эти тонны кабачков. В крайнем случае, тупо брошу в компост. Круговорот кабачков в природе. Но навоз надо было как-то превращать в перегной, а чтобы он просто лежал и вонял — вообще не вариант.
Немного тревожило меня, что при нашей технологии грядкоустройства нужно много травы, именно зелёной измельчённой. Косить да рубить — упаришься же. Где газонокосилку взять? А что они были, я точно знала. Кино, помнится, какое-то было с Куравлёвым, где он как раз работал подстригальщиком футбольного поля. А я сейчас на любой агрегат бы согласилась, лишь бы он косил. Куда кидаться?
— Да попроси Павла Евгеньевича, — сходу посоветовал Вовка, услыхав про мои терзания. — Этот, по-моему, может достать хоть автограф папы Римского.
Я про себя подумала, что Павел Евгеньевич, конечно, акула пера и мастер пиара своего времени, но из всего нашего списка только коз и нашёл — хотя, грех жаловаться, без него мы бы ни в жисть наших альпийцев не заполучили.
Плохо, что установить связь с редакцией «Восточки», находясь на даче, не представлялось никакой возможности. Поэтому Женя, упревший вместе с нами на посадке всяких кустов, получил перед отъездом домой пионерское поручение: дозвониться до «Восточно-Сибирской правды», выцепить Павла Евгеньевича и задать ему конкретный вопрос про газонокосилку. И вообще, может он к нам приедет, у меня тут в блокнотике вопросы поднакопились, глядишь — поможет порешать…
ПТИЧЬЕ НОВОСЕЛЬЕ
28 мая 1985.
На вторник у нас был оговорён выезд в лабораторию птицеводства. С утра примчался Женя, привёз кой-какие продукты, выстиранные вещи, грязное, наоборот, забрал — потому что реально проще туда-сюда стаскать пару кулей, чем развозить эпопею с «Сибирью», это уж если совсем край — и нас с Вовкой тоже забрал. А Наташка осталась с Иркой на даче, потому как на обратном пути мы хотели ящики с курочками прямо в салон поставить, чтобы контролировать — вдруг да они помирать начнут массово. Я, конечно, не очень представляла, что буду в этом случае делать, но возможность присматривать за процессом хоть как-то меня успокаивала.
Мы забрались в машину. По дороге туда было свободно, ящики куриные в верхний багажник упаковали. Вот назад поедем как табор, да.
— Позвонил я этому журналисту, — сказал через плечо Женя. — Обещал он заехать завтра-послезавтра.
— Ну, класс, — закивала я, — оперативненько.
— Или у него опять темы кончились, — скептически отозвался Вовка.
Кстати, про девчонок.
— Слушай, — я придвинулась к Вовке поближе и заговорила потише, — давай Тане с Иркой за отличную работу велики купим? А то мелкие на Наташкином вдвоём катаются, одна едет, другая бежит. А потом наоборот.
— А что, хорошая мысль, — одобрил Вова, — Евгеньича дождёмся, и можно съездить.
Ехать сегодня пришлось не особо долго — практически, снова к ИСХИ. В лаборатории нас ждали. Я ревниво оглядела отобранное для нас пополнение. Понятное дело, что самую элиту оставляют себе, но и среди нашего нового стада ни одного хромого/косого/болящего в глаза не кидалось. Бодрые, подрощенные птички. Естественно, в полтора-два месяца курьи дети стоили гораздо дороже, чем только что вылупившиеся суточные, зато моро́ки насколько меньше, да и формируем мы уже семьи, фактичекски.
Загорских лососёвых взяли пятнадцать штук, да к ним одного петю. Говорят, справляется, и даже до восемнадцати курочек можно к одному подселять.
Пушкинских — и того больше, на одного петушка аж двадцать пять девок, очень уж у них мужики активные.
А вот кохинхинов — всего четыре на одного. Вестимо, петухи этой породы не гонятся за рекордами. Были кохи, кстати, крупнее и старше прочих — младший научный сотрудник Лариса, которая рассказывала нам про всякие породы, сказала, что третьего июня им стукнет уже по три месяца.
Таскать транспортировочные ящики, закрытые с одной стороны металлической сеткой, досталось мужикам, а мне, как всегда — караулить машину и переживать, как мы доедем…
Возможно, это глупо и не имеет особенного практического смысла, но я радовалась. Скоро наш птичий двор станет реально разноцветным! А то сплошь белые леггорны и белые цесарки (пусть самочки, как оказалось, со слегка отличающимся пером на спинке, типа тоже белым, чуть другого оттенка, но один хрен).
Да, пока перо у новых курей было, так скажем, подростковое, но я предвкушала, какими красавцами станут они совсем-совсем скоро. Пушкинские — нарядными чёрно-пёстрыми. Загорские — как положено по названию, лососёвыми (хотя я бы скорее назвала их похожими на топлёное молоко с более тёмными, уходящими в средне-коричневый, подпалинами). Петухи у них тоже красивые были, по силуэту — прям классический петушок, с выразительным хвостом, с крупным гребешком, сами чёрные, с зеленоватым отливом, спина и грива серебристо-белые…
Ну, а про кохинхинов вы уже слышали. О-о-очень красивая птица, прям царская. Меня посадили на переднее сиденье и вручили ящик с ними, а Вова сел на заднее и сказал, что будет контролировать остальных. Ехали мы со скоростью престарелой черепахи, чтоб меньше трясло и колыхало, но за полчаса, так или иначе, добрались.
Гордые потомки динозавров заселились в свободные секции птичника, максимально далеко от проживающих у нас белоснежек — всё же, карантин. Лаборатория произвела на меня благоприятное впечатление, но… бережёного Бог бережёт.
Вова представил новую скотоптицу охраннику (в лице Роба) и сурово сказал:
— Свои! Сторожи!
Роб обнюхал непривычных жильцов сквозь сетку и посмотрел на Вовку, мол: понятное дело, будем сторожить. Робу скоро должен исполниться год, и он практически дорос до своих взрослых габаритов, дальше осталось только матереть. Пока ещё сохранялась подростковая нескладность и переизбыток движений, но скоро и это пройдёт.