Мученик англичан

Глаза шуана загорелись надеждой и радостью.

– Да, да, – торопливо ответил он. – Вы угадали, я француз и разыскиваю родственника по имени Андрэ; он должен быть здесь с моим кузеном, высоким, хорошо одетым господином. Где мой Андрэ? Я хочу поцеловать его!

– Он наверху, – ответила миссис Бедфорд, опираясь на свою метлу. – Но у меня формальный приказ никого не допускать к нему.

– Не допускать меня? Так Андрэ живет в заключении? Или он болен? Однако еще только вчера меня послал сюда один из моих друзей.

– Да, мой жилец вчера принял одного гостя, но это был первый. Что ж, если вы его родственник, я пойду разбужу его; может быть, он вас и примет. – И старушка медленно стала подниматься по лестнице.

Камю рассуждал. Если Дюбрейль придет, что он скажет ему? Как объяснит свое присутствие и розыски? Очевидно, что ребенок, за которого было обещано двадцать пять тысяч франков награды, здесь, но, конечно, тот, у кого он находится, никому не отдаст его. Значит, придется пустить в дело хитрость. Поэтому Камю догнал миссис Бедфорд на лестнице и сказал ей:

– Не будите так рано моего родственника, я приду потом. И не говорите ему, что я был; пусть это будет ему сюрпризом. Он будет так доволен, что, конечно, даст вам на чай, да и я прибавлю вам тоже. Итак, ни слова ему! До свиданья!

Камю исчез, а удивленная старуха пожалела, что рассказала ему о маленьком французе. От жильца она никогда не слыхала ни о каком родственнике. Чувствуя что-то неладное, она решила молчать об этом любопытном незнакомце и закрыть дверь перед его носом, если он придет еще раз. И почему он не захотел назвать себя, как каждый порядочный человек?

Камю поспешно отправился в один из закоулков Сохо, находившийся поблизости от его квартиры. Там он вошел в комнату, где отдыхали два субъекта, одетые в лохмотья и, как видно, еще не протрезвевшие со вчерашнего дня.

– Ну, живее! Джек! Филипп! – крикнул Камю, расталкивая их. – Вставать! Лентяи, пьяницы, лежебоки!

Оба молодца открыли глаза, потянулись, сладко зевнули, и Джек пробормотал сонным голосом:

– В чем дело? Дайте нам спать!

– Спать некогда, – крикнул Камю, – когда каждый может заработать по крайней мере по пяти фунтов на брата.

Пораженные крупной суммой, оба проснулись окончательно:

– Что надо делать? – спросил Филипп.

– Вставайте, одевайтесь и будьте готовы следовать за мной.

– Так по пяти фунтов на каждого? Это верно? – спросил Джек.

– Да, а может быть, и больше, если я буду доволен.

В одну минуту оба молодца были готовы.

Камю спросил:

– Есть у вас деньги?

– Если вы подняли нас только за этим, то мы покажем вам хорошую английскую монету, – сказал Джек, вставая в угрожающую позу бокса.

– Только пока маленький аванс, товарищи! Всего около дюжины шиллингов на несколько часов, чтобы прилично одеться для того дела, которое я предлагаю вам. Нужны шляпы и сюртуки, такие, чтобы вас могли принять за почтенных полицейских агентов, явившихся для ареста.

Джек и Филипп переглянулись, улыбаясь, и первый воскликнул:

– Так бы и говорили сразу! Денег у нас нет, потому что вчера мы знатно отпраздновали отбытие на тот свет одного товарища, Джона Партриджа, который так глупо попался, стянув на десять тысяч фунтов бриллиантов.

– Он зачем-то чересчур сильно помял горло ювелиру, – деловито заметил Филипп, – он был слишком энергичен, бедняжка Джон. Вчера его повесили, вот почему мы теперь на бобах. Впрочем, ведь если нет денег, то есть кредит и добрые знакомые. Не сходить ли нам к Гарри Стону? Как ты полагаешь, Джек?

– Это закладчик в Гей-Маркете? – спросил Камю.

– Именно! У него найдутся подходящие костюмы, ол уступит нам их недорого. У меня, кстати, есть часы, они пойдут Гарри Стону вместо залога.

– Поспешите же одеться подходящим образом, – сказал Камю, и все трое направились к старьевщику закладчику Гарри Стону.

В лавке последнего они нашли запас всевозможного платья. Камю сам выбрал из кучи старья сюртук, мундир егеря и плащ, которые могли сойти за полицейскую форму. Сапоги с отворотами и две шляпы довершили переодевание. Камю разглядел еще две серебряных петлицы с пряжкой и положил их в карман.

Договорившись со старьевщиком, согласившимся отпустить вещи на день под залог часов, оцененных в полсоверена, Джек и Филипп переоделись в задней комнате лавки. Затем Камю повел их за собой, избегая людных улиц. За несколько шагов от того дома, где должны были находиться Мобрейль и Андрэ, Камю пригласил своих сообщников в узкую, темную таверну, где спросил три стакана виски с горячей водой. Пока готовили питье, Камю велел Джеку и Филиппу надеть на свои шляпы заранее приготовленные галуны – отличительный признак агентов полиции в Сити. Филипп как более представительный был снабжен и пряжкой, означающей высший чин.

Поглощая виски, Камю, еще дорогой ознакомивший ложных агентов с их ролью, указал им дом, говоря:

– Вы явитесь от имени короля и принца-регента. Отстранив старуху, которую там увидите, вы подниметесь на первый этаж, где найдете человека и ребенка, о которых я говорил. Ты, Джек, потребуешь документы у француза по имени Дюбрейль и затянешь как можно дольше свой допрос. Тем временем Филипп уведет ребенка в соседнюю комнату под предлогом отдельного допроса. Затем он спустится с ним с лестницы, я буду ждать у дверей, и мы как можно скорее скроемся вместе с ребенком.

– А что делать мне с этим французом? – спросил Джек.

– Ты постарайся присоединиться к нам так, чтобы тебя не преследовали и в особенности не догнали.

– А если малый начнет брыкаться, потребует ребенка, последует за мной?

– Что ж, товарищ, ты, я думаю, еще не забыл искусство бокса, которое так прекрасно знал, судя по твоему сломанному носу? Дай ему хороший удар в глаз по всем правилам искусства и, не обращая внимания на крики старухи, улепетывай во все лопатки. Вечером встретимся на берегу Темзы, в таверне «Королевская щука».

– Ладно, – сказал Филипп, – я уже чувствую себя полицейским не хуже самого шерифа. Пойдем, что ли, Джек?

Оба вышли из таверны, и Камю видел с порога, как они вошли в дом.

Через четверть часа Камю с угла соседней улицы к своей неописуемой радости увидел Филиппа, тащившего отбивавшегося ребенка. Джек был внутри дома, очевидно, еще занимаясь Дюбрейлем.

Итак, дело удалось! Тысяча фунтов была в руках, оставалось только явиться по указанному адресу – в гостиницу «Король Георг», чтобы получить от публиковавшего лица обещанную награду.

Однако Камю затруднялся вести по шумным лондонским улицам, к тому же днем, отбивавшегося ребенка. Это могло показаться подозрительным. Да и разумно ли было явиться в гостиницу, где можно было встретить у лица, поместившего публикацию, офицера полиции, который мог спросить, как и где найден ребенок. Проделка могла открыться, и тогда Джека и Филиппа задержат, во-первых, за присвоение полицейского звания, во-вторых, за похищение ребенка и, наконец, как профессиональных воров, кем они и были в действительности.

Конечно, Дюбрейль имел свои причины похитить и скрывать ребенка. Может быть, имея мальчика в руках, можно было договориться с ним? Ведь обещанная тысяча по объявлению казалась Камю теперь недостаточной суммой. Почем знать, какие расчеты могли быть связаны с этим ребенком?

Все это заставляло Камю действовать крайне осторожно. Незачем было спешить идти за наградой в гостиницу «Король Георг». Прежде всего надо было отнести обратно вещи к старьевщику, затем пойти в таверну «Королевская щука» на свидание с Джеком. Тем временем можно будет собрать справки. Не следовало ничего сообщать обоим помощникам; крайняя осторожность была необходима и с ними.

Решив так, Камю направился в лавочку Гарри Стона. Мале-нький Андрэ, запыхавшийся, оглушенный неожиданным вторжением овладевших им людей, твердил по-французски:

– Я хочу к маме! Вы знаете, где мама? Пустите меня, я не хочу быть у вас, хочу к маме!