Перелом

— Именно поэтому Ал… Именно поэтому. Отмахнулся Гезелер. Первый батальон 16 панцер-дивизии, как ты знаешь оснащен, хоть и не полностью, новыми танками. Именно его, мы перекинем в составе импровизированной «кампфгруппы», для нанесения контрудара. Это не займет много времени…

— Бросать новейшие танки для поддержки пехоты в уличном бою? Так себе, занятие…

— Есть ли вариант? Конструкторы обещали многослойную броню, защищающую танкистов от огня прямой наводкой, новые прицелы и орудия. Думаю, три десятка «Леопардов-2» одновременно введенные в бой переломят его исход. Смотри, Ал…

Гезелер, подошел к огромной карте и взял указку.

— Именно 22 русский корпус, относительно свежий и укомплектованный по отношению с другими корпусами 11 и 4 полевых армий русских ударил сюда, на Шклов… Фактически преодолев «Линию Гинденбурга». Пока остальные русские штурмуют предмостные укрепления Орши и Могилева и продвигаются к Гомелю, 22 корпус, выскочив из-за их спин, переправился и вошел в Шклов. Тем самым поставив под удар стратегическую рокаду и железнодорожную магистраль вдоль Днепра. Это настоящая заноза в заднице. Хуже всей Витебской колоды, которую мы не можем выломать уже полтора года. Русское наступление, надо остановить, любой ценой…

— Может мне стоит, возглавить контрудар? Не скажу, что Обердорф и командир баварцев Цанге –являются военными гениями…

— Нет. Ты нужен мне здесь. Контрудар, возглавит генерал Ангерн. Пусть отправляется, вместе с первым панцер-батальоном.

Первые пару верст, прошли относительно просто, больше всего мешали разбитые вдребезги дома и кучи битого кирпича на узких улочках Шклова. Немцы, видимо оглушенные массированным обстрелом, отстреливались вяло и тремя штурмовыми отрядами с танками во главе, батальон гренадёров Басова, пробивался к площади и зданию ратуши, центральной позиции немецкого противления.

Бронебойщиков в доме слева, засек глазастый Подвойский, заорав на всю улицу

— Слева фрицы! На девять часов…Черепичная крыша

Но танкист, не услышал ни воплей Подвойского, ни воплей фельдфебеля Балана по рации, потому что продолжал тупо переть по улице, подставляя борт засевшим немцам.

— Огонь! Огонь Волан сука, ты чего спишь!!!Заорал Сухарь махая руками прущему за ним, бронетранспортеру. Волан высунув, чумазую морду, начал разворачивать длинноствольный пулемёт ХВТ-74 в сторону дома с черепичной крышей.

Наконец из люка высунулся, и командир танка в кожаной куртке и увидев орущих гренадёр, стал, бледнея, разворачивать башенную, пулеметную турель. Но естественно, не успел…

Немецкий бронебойщик, был, несомненно, опытным бойцом. Он не стал рисковать, стреляя в прикрытый фальшбортом и решетчатым противокумулятивным экраном, опасаясь попасть в колесо или не пробить, навесную защиту. Он выждал пока СТ-75 повернется к нему щелью выхлопной трубы и всадил туда бронебойную гранату, одним выстрелом угробив двигатель…

Дизель взвыл, словно раненный медведь, танк рванулся вперед, выпустив из моторного отсека клуб черного дыма, но явно контуженный или убитый мехвод, выпустил рычаги и танк врезался в дом с лабазом, на первом этаже на противоположной стороне улицы. Где и застрял, жалобно скребя гусеницей мостовую…

— На землю! Волан, огонь!! И тут из дома по гренадерам, ударили «штурмгеверы».

Подвойский, задержавшийся на секунду, получил с десяток пуль, задергался как припадочный и тяжело, рухнул на мостовую… В сером рассвете его кровь вылившиеся на камни, казалось черной…

Треск «штурмгеверов», перекрыл стук башенного ХВТ-74…Продырявивший дом, где укрылись фрицы, насквозь, словно иголка швейной машинки, детскую распашонку. Фельдфебель Балан, не собирался помирать в этом бою…

— Взвоод!!! За мной!!! Вперед!! Сухарь вскочил и огромными прыжками понесся к дому, курящемуся многочисленным дымком после обстрела «холеком». У них секунд десять, не больше, пока оглушенные фрицы, снова не взялись за оружие.

Они, почти успели…если бы не выстрел со стороны ратуши…Одинокий выстрел, угодивший прямо в застывший танк напротив дома. «Семьдесят пятый» тут же взорвался, отправив в полет свою башню обрушив на гренадер, град стальных осколков… Пулеметчик Михалок из последнего призыва ойкнул и упал лицом вниз, едва не сбив Сухаря с ног…Так, живые не падают.

Немцы, затихшие было, снова загалдели, загоготали радостно и открыли огонь. Но Сухарь и еще пятеро его бойцов, наиболее быстрые и сообразительные были уже в «мертвой зоне» за углом дома. В пяти шагах от выбитой парадной двери…

Где-то вы дыму, ворочался БТР Волана, сейчас последует очередь и немцам снова станет грустно. И так до самой смерти…

Он так и не понял, откуда стреляли. Но вылетевшей со стороны площади очередной снаряд, как-то нашел в дыму и пыли «драгун», взвода Сухарева. Проткнув его насквозь и вызвав детонацию боекомплекта…

«Драгун» взорвался, словно вулкан, разбрасывая огненные щупальца в стороны…Сквозь шум боя донеслись вопли горящих людей…

Наконец, дым впереди чуть осел и он увидел танк. Немецкий, это сразу видно, словно рубленный топором, ему еще не приходилось видеть такой конструкции.

«Квадратиш, практиш,гуд» Почему то пронеслись в памяти слова, детской считалочки…

Квадратный танк, бойко катился от ратуши вперед, за ним проглядывали очертания еще одного. По параллельным улочкам бежали, ныряя, между развалин и внутренних двориков, пехотинцы.

— Гранаты, есть⁉

Солдат, по моему Садовников, мелко закивал показывая но полную поясную «берендейку». Уже лучше, еще повоюем…

— Гранаты –товсь! Выдохнул Сухарь. Дом, сейчас займем, потом, решим, что делать! Мочить всех, кого увидите! Ясно⁈

— Так точно, лейтенант. За всех ответил самый опытный солдат, Кирпичников, еще из довоенного призыва…Один наверно такой на всю роту остался, если не на весь батальон. Хорошая примета. К удаче.

Немцы не ожидали нападения в упор…По их разумению всех русских постреляли контратакующие и видеть у своих дверей шестерых гренадеров, они явно не ожидали…Бросок пяти гранат одновременно в тесной гостиной, сделал свое дело, разорвав находившихся немцев на первом этаже, в клочья…Всех четверых…

Оставшиеся четверо на втором этаже, были основательно оглушены и не успели оказать организованного сопротивления. Единственный унтер протирал от пыли глаза, когда Кирпичников выстрелом из АКС-57, снес ему башку вместе с каской.

— Тут гранаты бронебойные… два ящика…по пять штук в ящике. Отзывался сверху Садовников.

— Цвет окантовки на гранатах какой?

— Один ящик, желтые. Второй — красные…

— Отлично. И кумулятивные, и термитные, на месте… Где сам «панцершрек»?

— Вон он…Указал Кирпичников на трубу с бронированным щитком, лежащую в углу у разорванного на полам трупа немца. Вроде целая, лейтенант…

— Умеешь?

— Пользоваться? Да нет, только карабином…

— Значит, придется мне. Дымовые шашки есть?

— Так точно, лейтенант. Найдем.

— Готовьте их. Как по панцеру, отстреляюсь, бросайте из окон. И бегом, в нашу сторону…

— Не дело это, лейтенант. Пусть плотва молодая, сейчас уходит. А мы –останемся. Опять же, немцы увидят. Подумают –дернули мы, дорога свободна. Тут мы их и прищучим, содомитов…

Танк, вблизи казался огромный. Небрежно окрашенный известью, с длинноствольной пушкой и квадратной башней, он торопливо пер вперед, пока не добрался до соседнего дома с сгоревшим и чадящим «семьдесят пятым». Здесь он сбросил скорость, остановился, развернул башню и куда то, дважды, оглушительно выстрелил. Когда снег, пыль и грязь улеглись, танк снова двинулся вперед. За ним с отставанием в сотню метров, катился второй подобный танк, пехота была уже рядом, напоминающая карканье гортанная речь, приближалась…

Вот и пятнистый, серо-известковый борт, появился в окне, под гусеницами «панцера», лопнули с хрустом, тела мертвых русских солдат, расплываясь кровавыми по булыжной мостовой багровыми кляксами.