Страница 50 из 116
Я прыгаю в бассейн, желая вытащить его из этой водной смерти.
Вместо этого мои ноги упираются в твердую землю.
Мои кости запели от удара, казалось, что они вот-вот треснут от силы.
Я моргаю от боли, но это нисколько не помогает прояснить мое замешательство. Под моими ногами вдруг не оказалось ни лужи, ни Китта, замершего на ее поверхности. Я с недоверием смотрю на грязь под собой, пытаясь понять, что происходит.
— Помоги мне.
Я выбиваю стрелу и натягиваю лук, даже не успев повернуться лицом к обладателю этого срывающегося голоса.
Я ахаю.
Это я.
Глубокие голубые глаза смотрят на меня — печальные, голодные глаза. Длинные серебристые волосы, спутанные и матовые, свисают с головы маленькой девочки. Она — я — маленькая, такая маленькая. Слабая, изможденная и широко раскрытыми глазами смотрит на меня.
Она протягивает костлявый пальчик ко мне. — Пожалуйста, — шепчет она, хныча. Я отшатываюсь назад при звуке этого разбитого голоса и едва не теряю равновесие, когда она делает шаткий шаг ближе.
Это все не по-настоящему.
Я поворачиваюсь, готовая бежать от этого кошмара, но едва не натыкаюсь на еще одну маленькую Пэйдин с впалыми щеками и впалыми глазами.
Я в бреду. Я обезвожена.
Я прикусываю язык, чтобы не закричать, поворачиваюсь направо и вижу, что на меня смотрит еще одна голодная версия меня самой.
Я окружена. Полностью окружена умоляющими Пэйдин. Они делают шаг вперед, умоляя меня помочь им, протягивают руки, пытаясь ухватиться за меня.
На этот раз я не пытаюсь сдержать крик.
Они приближаются, теснят меня. Я плачу, растерянная и...
Нет, не в бреду.
Они, пошатываясь, направляются ко мне, ища помощи, которую я не могу им оказать.
Это Эйс.
Даже зная это, я все равно не могу смотреть на них, смотреть на себя. Невыносимо слышать, как они умоляют о помощи, а я ничего не делаю. Это была я. Когда-то я была голодной и грустной девочкой. Потому что когда умер мой отец, умерла и часть меня.
Это не настоящее. Это не настоящее. Это не настоящее.
Я кричу, падая на колени и сжимая голову в отчаянии.
— Я знаю, что это ты, Эйс, — кричу я сквозь стиснутые зубы. Я слышу надменный смех, который становится все громче, когда он направляется ко мне. Сделав глубокий вдох, я встаю на ноги, дрожа от отвращения и ярости, готовясь к тому, что меня окружат болезненные Пэйдин.
Но мольбы прекращаются, Пэйдины исчезают, и передо мной остается только Эйс. Его взгляд падает на стрелу, направленную ему в грудь, а затем возвращается к моему. У него хватает наглости ухмыляться.
— Привет, Пэйдин. — В его голосе звучит самодовольство, и он приподнимает бровь. — Понравилось ли тебе встретиться со своим молодым я?
— Ты больной, — выплевываю я, натягивая тетиву.
Он вздыхает, ему уже наскучил наш разговор. Задрав нос, он говорит: — Просто позволь мне взять твой ремешок, и я пойду. — Пауза. — На самом деле, я даже позволю тебе снять его самой, чтобы я тебя не порезал.
— Как щедро. — Я практически рычу на него. — Но я откажусь от этого предложения. — Я оскалила зубы и вздрогнула от того, чтобы послать стрелу в его черное сердце.
Он моргает и раздраженно откидывает с лица свои каштановые волосы. — Ладно. — Его глаза темнеют. — Пусть будет по-твоему. Я не возражаю против того, что мне придется поиздеваться.
А затем он направляется ко мне и тянется к моей руке. Я без колебаний пускаю стрелу ему в бедро, целясь ранить, но не убить. Я отказываюсь дать королю и народу то, чего они желают: смерть.
Вот только стрела не встречает кожу, не погружается в плоть. Она пролетает сквозь него. Иллюзия развеивается, как дым на ветру, искушая меня закричать от досады.
Другой Эйс выходит из-за дерева в нескольких футах от нас, листья хрустят под его ногами, когда он медленно хлопает. — Ух ты. Хорошая попытка. — Он сжимает в руке острое копье и улыбается, как кот.
— Хватит прятаться за своими иллюзиями, трус! — Я в ярости, адреналин бурлит в моих венах.
Это настоящий Эйс, я в этом уверена. Листья выдали его: они хрустели, когда он на них наступал, в отличие от того, как он подошел ко мне в первый раз. Похоже, он чувствует, что я догадалась, и в тот момент, когда я собираюсь вонзить в него стрелу, он окружает себя дюжиной дубликатов, прячась в них.
Все они говорят в унисон, окружая меня, заглушая звук хрустящей листвы. — Если ты сейчас отдашь мне ремешок, я не причиню тебе вреда. Сильного. — Они смеются, и этот тошнотворный звук, кажется, отдается в моем черепе.
Я кручусь по кругу, не зная, в кого целиться. У меня всего шесть стрел, и я не могу позволить себе потратить впустую ни одной. Они приближаются ко мне, приближаются, чтобы убить.
Найти настоящего Эйса.
Легче сказать, чем сделать. Все они выглядят и двигаются одинаково, все держат копья и готовы пронзить меня, но только настоящий может нанести хоть какой-то урон.
— Мне это понравится, Пэйдин, — говорят они, улыбаясь.
Мой взгляд скользит по каждому из них. Я вижу их одинаковые позы, одинаковые выражения лиц, одинаковое все.
Я не умру. Я не умру. Я не умру.
И тут мой взгляд натыкается на одного Эйса, идентичного остальным.
Попался.
Крошечная бисеринка пота, стекающая по виску, — единственное, что выдает его, единственный признак того, что он борется с иллюзиями.
Я поднимаю лук в его сторону в тот самый момент, когда он делает выпад в мою сторону. Я отпрыгиваю в сторону, но не раньше, чем боль пронзает мой живот. Жгучая, жгучая боль, которую я игнорирую, выпуская стрелу и позволяя ей влететь прямо в плоть его ноги.
Он вскрикивает, падает на колени в грязь, руки дрожат, обхватывая стрелу, торчащую из его бедра. Но я не обращаю внимания ни на него, ни на Зрение, которое сейчас наблюдает за ним, прежде чем повернуться и броситься бежать.
Я не знаю, как далеко я успела убежать. Не знаю, сколько расстояния между нами осталось до того, как адреналин вытечет из моего тела, напоминая мне, что я истекаю кровью. Жгучая боль вернулась, ударив меня в живот с такой силой, что я задыхаюсь.
Я поднимаю свободную рубашку и вижу под ней шелковистую майку, теперь уже залитую кровью. Я делаю глубокий вдох и оттягиваю слой ткани, отделяющий меня от раны, и вздрагиваю от увиденного. Длинная кровавая рана рассекает кожу прямо под ребром.
Рана от копья.
Дыхание сбивчивое, неглубокое.
По крайней мере, я жива.
Но я точно не чувствую себя живой. Это мучительно. Боль жгучая и яростная, она поджигает мои нервы. Я осторожно стягиваю с себя большую рубашку, морщась и подавляя крики боли при каждом движении правой руки. Движение натягивает кожу, из раны еще больше хлещет кровь.
Я разрываю нижний подол рубашки, образуя широкую полосу белой ткани. Я работаю так быстро, как только позволяет рана, осторожно обматывая ткань вокруг пояса и над раной. Я задыхаюсь от пульсирующей боли, смаргиваю слезы, натягивая то, что осталось от рубашки, — она все еще закрывает живот.
Мне нужно найти воду.
Я тяжело вздыхаю, и от одного этого вздоха меня пронзает острая боль, и я снова начинаю идти по лесу.
Нет, скорее спотыкаться.
Глава 25
Пэйдин
Не спать. Не спать. Не спать. Мои предательские веки словно налились свинцом. С каждым морганием я боюсь, что они больше не откроются. Я медленно пробираюсь по тенистому лесу к ручью уже, кажется, несколько часов, слепо надеясь, что все еще иду в правильном направлении.
Я устала. Очень устала. Я хочу только одного — прислониться к дереву и закрыть глаза на минуту. Только один блаженный миг покоя...
Нет.
Я сильно щипаю себя за руку, заставляя опустившиеся веки распахнуться.
Если я засну, то, скорее всего, уже не проснусь.