Страница 5 из 56
Зашли в несколько магазинов. Выбор во «внешнем» Солнечногорске был получше, чем в Иркутске, но внутри самого военного городка даже витрины смотрелись не в пример богаче.
Заглянули в книжный. Нет, книжная мафия — она везде по Союзу. Свободно лежат партийные брошюры, решения съездов и мемуары всяких деятелей, скукота какая-то непонятная, документалистика, а что-то особо популярное купить и тут можно было только из-под полы, так что нам в этом магазине задерживаться смысла не было, у нас в Иркутске в книжном знакомство и так есть.
— Девчонки, у меня к вам предложение, — сказал Женя, — я иду домой и готовлю вам шикарный обед, а вы за это избавляете меня от хождения с вами по магазинам.
Мы с мамой переглянулись.
— Пойдёшь со мной? — спросила мама.
И я подумала, что надо идти. А то ведь она натура увлекающаяся…
Три дня мы валяли дурака. Гуляли, ходили по магазинам, иногда заруливали в кино или в симпатичное кафе «Мишутка» — мороженое там было очень вкусное. А в среду мама с Женей вдруг забеспокоились и выдвинули идею отвести меня на ночёвку к деду Али.
— Чё это вы ещё придумали? — возмутилась я. — Не хочу я ходить. И сюда никого приглашать не надо.
— Оля, но мы же ночью уедем бабушку встречать, понимаешь?
— И что? Я спать буду, пофиг мне. Обниму Ваську и продрыхну до обеда.
С Василием у меня за эти дни установились вполне дружеские отношения. Сутки он ко мне присматривался, а на вторую ночь с вечера пришёл на диванчик, на котором я расстилала постель, и мягко, как это умеют кошки, пристроился у меня в ногах. Ещё через день он уже спал у меня под боком, и если я начинала ворочаться, тихонько успокоительно урчал. Ваську можно было медитативно чесать за ушами, валяясь на диване и почитывая что-нибудь из довольно приличной хозяйской библиотеки. В общем, кот работал релаксантом, и с ним я готова была остаться с куда бо́льшим удовольствием, чем с психидорошной дедовой женой.
03. У ВСЕХ НЕРВЫ
Я КИПЯЧУ ЧАЙНИК, МАМА ПАНИКУЕТ
Накануне бабушкиного приезда (в среду) в Москве изрядно поливало, и сразу стало холодно, семнадцать градусов — это что за лето? Лишний повод мне побрюзжать; не люблю я московский климат в любое время года. Зимой тут ещё хуже, промозгло и слякотно, а в минус двадцать холод пронизывающий, как у нас в минус тридцать пять. Фу, в общем.
Но, к счастью, к четвергу разъяснило и немножко потеплело — это я узнала из утреннего прогноза погоды и обрадовалась: не промокнут мои на вокзале. И главное — не замёрзнут. У мамы босоножки-то летние, совсем лёгкие, а я за её иммунитет (в связи со склонностью к ангинам и страхом неприятных последствий) до сих пор особо переживаю.
Естественно, ни до какого обеда я не продрыхла. Василий проснулся по расписанию и негромко включил свой внутренний дизель. Главное, положение ни на миллиметр не изменил. Просто такой тумблер внутренний щёлкнул: «Я не сплю!» Я слушала его сквозь сон. Обороты постепенно прибавлялись. Жрать хочет, вестимо. Я потянулась и погладила тёплую полосатую шубу:
— Ну что, Василий Алибабаевич, рыба или колбаса?
Кот, надо сказать, с удивительной благосклонностью относился даже к второсортной «Чайной», из чего я сделала вывод, что состав у колбасы таки натуральный. Я отпилила ему пару колбасных кругляшей, сбе́гала умылась, посмотрела те самые утренние новости с прогнозом погоды и с лёгким сердцем пошла готовить завтрак.
Мама трогательно оставила мне бутерброды в холодильнике и кружку чая на столе, прикрытую салфеткой. Просто чая, конечно же — молоко за полночи всяко закисло бы. Я умилилась, но вылила чай в раковину, включила газ, поставила разогреваться сковородку. Пожарить яичницу с колбасой — много ума не надо. Я бы предпочла ещё лука жареного туда добавить, но с луком в Московской области образовалась какая-то удивительная для меня временная напряжёнка, поэтому — так. После яичницы сразу подвинула на огонь чайник. Хорошо, на газу можно маленький объём вскипятить, и очень быстро получается. Не то что электрический со спиралью, ждёшь его, ждёшь, чуть не полчаса.
Пока ела, пришла мне в голову замечательная мысль, которая требовала срочной записи, сунула я сковородку в раковину и пошла гений свой фиксировать. Для этого случая у меня пара запасных тетрадок в портфеле лежала. И так я, товарищи, увлеклась, что приезд родственников откровенным образом просохатила. Мама с Женей примчались такие радостные: бабушку встретили, сопроводили к деду, вечером нас ждут на торжественный приветственный ужин и всё такое. И тут мама зашла на кухню — а там сковородка в раковине и чайник с остатками воды, ещё тепловатый.
Что тут, граждане, случилось… Я, вы не представляете, просто прошла по грани между жизнью и смертью — это если вкратце оформить суть матушкиной речи. Даже Женя не помог. Нет! Больше не может быть и речи о том, чтобы ребёнка одного оставлять в этом страшном месте!
О, Господи…
НЕДОЗРЕЛЫЕ НОВОСТИ
Вечером я имела счастье… нет, несчастье… кхм… имела неудовольствие, так скажем, познакомиться со своей двоюродной бабушкой. Многие считают, что правильнее говорить «внучатая тётя». Но я лично категорически против. Тётя — это вторая линия удалённости по взрослой шкале, а бабушка — третья. Логика должна быть.
А потом, в моей личной классификации все мои тёти были очень приятными женщинами, а эта — нет. Возможно, раньше она была красивой. И даже, наверное, умной. С очень большой натяжкой — доброй. Но сейчас она превратилась в крайне неприятную особу, которая с трудом сдерживала себя на остатках представлений о правилах приличия.
Я улучила минуту и спросила бабушку:
— Ты уверена, что хочешь остаться? Может — к нам?
Она помолчала, сурово поджав губы.
— Ну, с братом-то пообщаюсь. А там посмотрим.
Мы сидели за, я бы сказала, претенциозно накрытым столом. Обсуждали всякое. Взрослые обсуждали, конечно же, я всё больше помалкивала в тряпочку. Хвалили Андропова, и что «он уж порядок наведёт». Поминали разные малоизвестные мне фамилии, в основном директоров известных магазинов и тому подобного, повязанных за прошедшие месяцы андроповского правления за хищения и взяточничество в особо крупных размерах. Многим ломились хорошие сроки, а кое-кто уже и получил.
Эх, ребята, знали бы вы что директора «Елисеевского» гастронома по этому делу в итоге расстреляют — вообще офигели бы.
Но на Андропова народ реально надеялся, я это ещё по первой своей детской памяти могу сказать. Некоторые шёпотом говорили, что он приведёт страну к порядку как Сталин. Что хапуг меньше станет, взяточников. Слово «коррупционеры» тогда не особо было в ходу.
Но были и другие темы — бытовые, родственные. И даже культурные — баба Люся завела. Она внезапно оказалась поклонницей балета и обсуждала постановки с большим апломбом. Бабушка с мамой явно тяготились. Да и я тоже. Искусство, оно, по-моему, нежности восприятия требует, а не такого вот надутого пафоса.
Дед Али не так давно бросил курить. Тяжело это, когда привычке несколько десятков лет, но единожды принятое решение он менять не собирался. А рука к карману сама тянется за пачкой! Курение — штука хитрая, на всякое подвязана: сосредоточиться — кури, расслабиться — кури, нервы шалят — опять кури… И дед вместо пачки сигарет (или уж портсигара, я не знаю?) начал носить в кармане коробочку монпансье. Подменил финал, оставив все привычные манипуляции: руку к карману протянуть, упаковку достать, открыть, один предмет из неё вынуть, сунуть в зубы. Говорит — помогает.
Вот и сейчас он вышел на балкон — конфету «покурить». Женя не курил совсем (какое счастье, а!), но вышел тоже. Я сидела на диване на противоположном конце комнаты и наблюдала сквозь тюль, как они разговаривают. Тихо совсем, конспираторы.
— А тебе, Оля, может быть телевизор включить? — спросил над ухом резкий бабы Люсин голос. Я посмотрела на неё: