Страница 29 из 79
— Да, извините нас, мы не знали, как отговорить вас. Конечно, потом устроим ужин и познакомим семьи.
— К чему такая спешка? — разочарованно вздохнул отец.
— Это я виновата, — пискнула она: гулять так гулять, — на днях мне показалось, что я снова видела машину Самвела. Подумала, лучше поторопиться.
Бинго.
И адский вулкан отвращения к себе, когда лица родителей вытянулись от тревоги.
— Господи, ну всё не как у людей…что ж такое… — сокрушенно выдала мама, и её красивые черты исказила горечь.
Трудно с этим не согласиться.
И девушка промолчала.
— Получается, ты сейчас уже поедешь…к мужу?
Её передернуло от этого вопроса. И волны неловкости. Ведь это подразумевало, что их ждет первая брачная ночь, а сидеть перед отцом и понимать, о чем тот сейчас думает, просто невыносимо.
— Пойду собирать вещи, — подтвердила и пулей вылетела из гостиной. Пусть «муж» отвечает на каверзные реплики, у него хорошо получается сохранять хладнокровие.
Всё самое необходимое уложилось в один чемодан, остальная часть вещей была у Евы, и за ними Элиза собиралась завтра. Когда дверь отворилась, она уже знала, чего ждать. Грустная и подавленная мама присела на краешек кровати и каким-то щемящим душу движением погладила покрывало.
— Мам, давай без драмы, — протянула девушка, хотя внутри всё сжималось от этого зрелища и маминых глаз на мокром месте. — Так тоже бывает. Это жизнь. Ты же знаешь, я далека от романтики и всяких общественных правил. Зачем мне дурацкая свадьба и пляски до потери пульса? Рома и я другого кроя…
— Элиза, ты тоже беременна? — перебила её родительница, и этим лишила дара речи.
Но ненадолго.
— Что-о-о?! — возмутилась громко. — Да мы с ним друг к другу даже не прикасались! Мама!
— Но…
— Я же назвала причину! Что не так? Какие основания мне не верить?!
О, боже, надо было пойти в театральный кружок, а не на баскетбол.
— Я просто… — вздохнула та и всё-таки тихо заплакала. — Ты заслужила красивое торжество. Такая роскошная была бы в платье…как принцесса.
Сначала Элиза застыла от тоски в её голосе, признавая правоту этих слов и разрушенных мечтаний любой матери, желающей видеть свою дочь прекрасной невестой, а потом раскрыла рот и…чуть не проговорилась…
Но вовремя взяла себя в руки и крепко обняла маму, прошептав одно лишь «Прости».
Когда они с Ромой сели в машину и выехали со двора, она произнесла единственную фразу за весь путь:
— Сдохнуть бы. Пристрелите меня…
Он не ответил, что было ожидаемо.
А девушка ничего и не хотела слышать.
Пока.
* * *
Последнюю ночь в этом доме больше полугода назад Элиза провела в аналогичном состоянии: лежа на диване и глядя в потолок в усиленных размышлениях. Как удачно совпало, оба раза — из-за Ромы и…ну, да, своей импульсивности. В обычной жизни она далеко не такая легкомысленная. Но рядом с этим мужчиной, как показывает статистика, у неё блестяще выходит выставлять себя не в лучшем свете. Всё из-за его занудной безупречности. На её фоне любой простой смертный покажется бездумным существом, а вот у Разумовского — каждая мелочь просчитана.
Девушка вздохнула и приподнялась. Взглянула на рояль, пожевывая губы, затем решительно встала и подошла к окну, присев на пол и вглядываясь в ночные огоньки. Она специально оставляла их открытыми, игнорируя навороченные шторы с электроприводом, слишком полюбила простирающееся зрелище.
Прав был Блок, «Живи ещё хоть четверть века — всё будет так. Исхода нет». Москва никогда не спит, сияет ярче звезд и завораживает своей энергетикой. Может, поэтому Элизе совсем не хочется рефлексировать по поводу того, что натворила за неделю?..
«А об этом я подумаю завтра»[1].
Она поднялась и поплелась за телефоном, после чего вновь вернулась к шикарному виду на город. Нет, всё-таки плюсы проживания в центре очевидны, даже из вредности отрицать не стоит.
Включив привычный плейлист, девушка подтянула колени к груди и устроилась на них подбородком. Когда в свете еще активного экрана блеснул металл кольца, машинально коснулась правой руки, погладила гладкий ободок. Подумала-подумала…и сдернула кольцо, переместив его на безымянный палец левой руки. Как принято у них. Будто этим жестом можно привнести толику спокойствия в творящийся в ее душе хаос…
Как заснула и как оказалась в своей постели — Элиза совершенно не помнила. Но когда проснулась на диване и обнаружила, что уже полдень, вскочила, опрометью бросившись собираться. Через два часа у их группы консультация в университете, а после…её ждет фееричная встреча с родственниками, решившими устроить ей очную ставку в отчем доме…
Пришлось отбиваться от нападений.
Вчерашний разговор с родителями — не самое страшное. Как оказалось. Хуже всех новость принял родной дядя, отец Лилит и Левона. Сначала долго возмущался, задавая вопросы. А когда Элиза заметила, что это её жизнь, и она решает, что и как делать, просто отказался комментировать и ушел, а следом выскочила его жена, пытающаяся урезонить разгневавшегося супруга. Обрывки его фраз еще были слышны, когда тетя открывала дверь гостиной: и что все они сошли с ума, и что от рук отбились, и что совершенно забыли свои корни, пренебрегая воспитанием… Он и так ситуацию Евы проглотил с огромным трудом, а к Элизе у него всегда было особое отношение, и происходящее — непосильный удар.
Естественно, никто её не поддержал, все смотрели с укоризной, в том числе родные мать и отец, еще не отошедшие от шока.
— Мне пора, — устав от упреков, девушка стремительно встала. — Еще добираться час.
Прощание выдалось скомканным.
В вагоне метро, нахмурившись и глядя в одну точку, она подводила итоги. Взрослое поколение осуждает. Если не выбор, то скоропостижность — точно. Левон удивлен, но его поздравления были искренни, ибо он давно и глубоко импонировал Разумовскому. Лилит обиделась. За то, что не дождалась подробностей… Вариант «мы поняли, что нам вместе комфортно» её категорически не устраивал в отличие от остальных. А Элиза ничего больше рассказывать не намеревалась.
А что надо было ей рассказать?..
Эй, сестричка, я ему в «двадцать одно» продула на желание, а желание — это брак со мной.
И какой нормальный человек в это поверит?..
Вот и Элиза не поверила своим ушам, когда услышала «Выйдешь за меня замуж».
Они тогда остановились у коляски и взглянули друг на друга. В серьезности его замысла сомневаться не приходилось. В глубине глаз светилась решимость и…некий вызов.
Да твою ж…мать!
Элизу нельзя было считать глупой, она понимала, что у него есть какие-то личные веские причины так поступать. Не от большой любви это делается.
— Каким образом я вписываюсь в философию твоей жизни, Роман Аристархович?..
— Самым прямым, Элиза. Ты ко мне равнодушна.
— Примечательно, что это взаимно, — хмыкает девушка.
Кажется, даже односложных ответов Ромы ей теперь хватало, чтобы усиленно заработали шестеренки в голове, и она сообразила, что к чему. Некоторое время они не прерывали зрительного контакта, а потом она резюмировала:
— Ты стал жертвой чьих-то поползновений и тебе нужен безопасный вариант показать, что наглухо занят? Без нежелательных последствий?
— Умница.
Ой, началось. Опять этот долбаный покровительственный тон!
Элиза отвернулась и стащила утеплитель с люльки, аккуратно складывая его и убирая в специальный кармашек. Предательский мяч тоже занял свое законное место. Взялась за ручку и покатила сладко спящую Бодю. Мужчина шел рядом молча. Открыл ей дверь, после чего девушка взяла ребенка на руки, а он поднял коляску к лифту и расположил в кабинке.
Они действовали безмолвно и так слаженно, будто сотни раз проделывали подобные действия, не нуждающиеся в объяснении. На подхвате, дополняя друг друга. Хотя и не совершали ничего похожего раньше.
Элиза думала.
Роман не мешал.
— Не верю, что это говорю, но я реально не могу нарушить данного мною же слова. Я проиграла тебе желание. И…готова к последствиям. Иначе не сумею смотреть тебе в глаза, зная, что опростоволосилась…