Страница 7 из 16
– Муся, ты только не волнуйся, – сам донельзя взволнованным тоном вещал в трубку седовласый. – Если ты стоишь – сядь. Сядь, я тебе говорю! Села? Ты хорошо сидишь? Возьмись за что-нибудь. Да, что-нибудь крепкое. Да нет, ничего не случилось… И поставь, пожалуйста, к себе поближе лекарства. Муся, какое у тебя сейчас давление?.. Тогда позови соседку Ольгу, пусть она постоит рядом с тобой… Да ничего не случилось, просто Толик пять минут назад выпал из окна… Не кричи так, тебе нельзя волноваться. Что ты, он ничего себе не сломал… Муся, говорю тебе, что руки и ноги у него целы… Муся, ты еще хорошо сидишь? Тогда слушай, Муся. Наш Толик упал из окна и свернул себе шею. Муся! Муся!! Ты где!!! Муся, ответь!!!
Должно быть, после такого известия Муся сама упала, подумалось Марте. Она с укором смотрела на старика. Да, дипломат из него вышел бы неважный – «тактичность» так и лезла из этого человека.
Тем временем старик, о чем-то ругаясь вполголоса, нажал на рычажки. Он снова набрал номер и опять нажал на рычажки. Видимо, связь с Мусей окончательно была потеряна. Старик вышел из будки, мельком взглянул затравленным взглядом на Марту и прошел мимо. Девушка бросилась следом за ним.
– Простите, – обратилась она к старику, на ходу хватая его за рукав легкой куртки. – Вы, случайно, не отец Анатолия Гудкова?
Старик остановился и с подозрением уставился на Марту.
– А вы кто? – довольно грубо и бесцеремонно осведомился он.
– Я – знакомая Анатолия, и, по всей видимости, последняя, кто видел его живым.
Взгляд старика стал еще более суровым.
– Так это вы вытолкнули его из окна? – настороженно спросил он.
– Да нет же, не из окна, – досадливо махнула рукой Марта. – Вернее, ниоткуда я его не выталкивала. Просто мы буквально час назад вместе пили… кофе вон в том кафе, на углу, видите?
Марта указала рукой на кафе, но старик и головы в ту сторону не повернул. Он с прежним подозрением и враждебностью оглядывал Марту.
– Вы кто, его очередная пассия? – догадался он. – Что вы хотите, денег? Я вам ничего не дам, так и знайте! А будете настаивать, заявлю на вас в милицию.
– Да говорят же вам, что я его знакомая, а не какая ни пассия! – взорвалась обычно спокойная Марта и выудила из сумочки свою визитку. – Я работаю в газете «Орловские зори». Вот вам на всякий случай мои координаты. Если нужна будет моя помощь, не стесняйтесь, звоните. Я с радостью вам помогу.
Старик равнодушно скользнул взглядом по визитке, затем демонстративно разорвал ее пополам и выбросил за спину, с вызовом и показной гордостью уставившись на девушку. Марта скрежетнула от досады зубами и выудила из сумочки еще две визитки, подумав про себя, что пора бы типографиям задуматься о выпуске визиток из титана. Одну она вновь сунула в руки старика, который тут же в точности повторил операцию, что минутой раньше проделал с первой визиткой. Но еще одну визитку Марта незаметно сунула ему в карман куртки.
Старик даже не соизволил с ней попрощаться. Храня гордое молчание, он прошел мимо и торопливо зашагал к ближайшей трамвайной остановке. А Марта бросилась обратно к таксофону, но опоздала…
В будке уже стоял какой-то парень вызывающего вида – в кожаной куртке-косухе, в повязанной на голову бандане и с мороженым в руке. Марта нетерпеливо топталась рядом, из последних сил слушая, как этот жуткий тип нежно воркует в телефонную трубку.
– Милая, ты же знаешь, что я не против аборта, – говорил он, блаженно облизывая эскимо в шоколадной глазури на палочке. – Но для этого тебе надо сначала забеременеть…
Марта нетерпеливо показала парню на часы и дала ему понять, что телефон общественный, и другие тоже не прочь воспользоваться услугами аппарата. Но парень скользнул по Марте равнодушным взглядом и нахально повернулся к ней спиной. Тогда девушка обошла будку и зашла с другой стороны.
– Пупсик, если тебе нужна новая дырка в ухе, прокалывай, это будет круто, – как ни в чем не бывало, ворковал голубок.
Тут терпение у Марты лопнуло. Она решительно шагнула в кабинку и схватила двумя пальцами парня за сережку, торчавшую у него из левого уха. Тот взвыл нечеловеческим голосом:
– Дура, ты что делаешь? Оторвешь!
– Ах, неужели мы заговорили?! – наигранно воскликнула, обращаясь к нему, Марта. – А то все на меня внимания не обращали…
Не отпуская парня, Марта выхватила у него из руки трубку:
– Пупсик, ты еще там? – спросила она, и, услышав сосредоточенное, напряженное дыхание на том конце провода, добавила. – Пупсик, извини, но это мой парень теперь. Теперь я от него буду делать аборт, а не ты. Гуд бай, май лав!
С этими словами Марта повесила трубку и вывела парня из кабинки, по-прежнему волоча его за собой за сережку. Мочка уха у бедного парня растянулась сантиметров на пять.
– Не, ты че, совсем обалдела! – пронзительно верещал он. Парень совсем забыл о своем эскимо на палочке и «металлическом» достоинстве рокера.
– Тебе же русским языком объяснили, что у меня срочный звонок, – рассерженно крикнула на него Марта и отпустила сережку. – А ну вали отсюда, пупсик!
Парень болезненно схватился за оттянутое и увеличившееся в размере ухо. Он пробормотал себе под нос что-то гадкое, адресованное не только лично Марте, но и всем представительницам прекрасного пола. Только затем рокер трусливо бежал с поля боя, зализывая душевную рану подтаявшим мороженым. Марта проводила его свирепым взглядом, схватила трубку таксофона и набрала по памяти знакомый номер. Она звонила в редакцию. Трубку, на ее счастье, поднял Ксенофонт. Марта сразу узнала его нудный и скучный голос.
– Ксюша, как хорошо, что я тебя застала! – радостно затараторила в трубку Марта. – Дуй скорее на Пионерскую. Тут человек из окна выпал и разбился насмерть! Эй, ты где? Ты чего молчишь?
– А что ты ожидала услышать, проявление бурного восторга? Или печали? Я должен был зарыдать или рассмеяться? – многозначительно помолчав, ответил Ксенофонт таким меланхоличным голосом, что в голове у Марты немедленно вспыхнул образ незабвенного ослика Иа из сказки о Винни-Пухе. – Прости, но я давно не реагирую таким образом на известие об очередном трупе. Если ты забыла, позволь тебе напомнить, что я не кисейная барышня, а криминальный репортер. Повторяю по слогам: кри-ми-наль-ный. Это означает, что мне каждый день приходится сталкиваться с теми, кто по собственной или чужой воле утонул, застрелился, повесился, отравился…
– Хватит, я поняла, – с досадой перебила его Марта. – Так ты приедешь или нет?
– Зачем? – бесстрастно спросил Ксенофонт. – Он что, как-то особенно красиво падал?
– Ага, исполнил тройное сальто, прогнувшись! А в полете еще успел побриться безопасной бритвой и спеть национальный гимн. Откуда я знаю, как он падал?! – обиженно пробурчала в ответ Марта. – Я только видела, как он лежал на асфальте.
– И что, ему было неудобно? – продолжал хандрить Ксенофонт.
– Очень удобно, вот только подушку никто не подложил. Говорю же, приезжай, пока факты жареные. Я тебе тут кое-что о нем расскажу, закачаешься!
– Качаться мне врач запретил, – занудно ответил Ксенофонт. – У меня вестибулярный аппарат слабый.
– У тебя что, опять приступ ипохондрии? – догадалась, наконец, Марта. – Говорю тебе, дуй скорее сюда. Сенсация тебе обеспечена.
– Знаешь, Марта, никуда я не поеду. Я решил, что настало время подвести черту, – все тем же размеренно-спокойным тоном ответил ей Ксенофонт.
– Что? Какую еще черту? – не поняла Марта.
– Никто меня не любит, никому я не нужен, я хочу повеситься, – доходчиво объяснил Ксюша. – Теперь поняла?
– Поняла! Тебя опять бросила твоя Яночка, да? Уже в который раз за этот месяц, в шестой? Видишь, если бы ты каждый раз из-за этого вешался, то всю статистику своим друзьям из милиции испортил бы. Ладно, уговорил, я все улажу. Завтра же схожу к ней и поговорю.
– Сегодня! – капризно потребовал криминальный репортер газеты «Орловские зори».
– Хорошо, сегодня, – уступила Марта, поглядывая на часы. – Только приезжай поскорее.