Хронос Изгоев

Начиная с тёмных веков, психокинетики были окружены суевериями и страхами, а способности, которыми они обладали, делали их источником угрозы в глазах простого народа. Однако с конца IX века в обществе наметилась тенденция к возрастанию терпимости по отношению к психокинетикам, а указ каэльта Андреаса II «Права и свободы граждан Карпейского Каэльтства» от 2 июля 983 года дозволил им проходить специализированные курсы и впоследствии получать лицензии на применение способностей в бытовых потребностях и для профессиональных нужд. Контроль за деятельностью психокинетиков осуществляется Красмор,

— Р. Сайтер, «Современная карпейская история».

Эпизод третий

Карпейское Каэльтство: Градемин

Новоград, Вестаниловская 28-1

9-10/999

Двухкомнатную квартиру на улице Вестаниловская Нина и Эммерих вот уже два с половиной года снимали вдвоём. Правда, из-за того, что Ландони немало времени проводил в командировках, большую часть этого срока девушка жила одна. Однако, несмотря на годы жизни, как мебели, так и каких-то личных вещей у ребят было немного — последнее они бы запросто уместили в одну дорожную сумку.

Утро Нины началось с дичайшего похмелья после полудня. Она лежала в домашних майке и шортах, на своём неразобранном диване. Выбравшись из-под пледа, девушка осоловело огляделась — на полке у изголовья стояла бутылка из-под солода, а на полу — пара пустых литровок от дзеро.

— Ну ты и соня! Тебя даже вчерашний шторм не разбудил. Говорят, мы уже приплыли в Секаринд, — в комнату заглянул раздражающе бодрый Эммерих в кухонном фартуке, на котором было изображено женское тело в купальнике, — а я как раз почти завтрак сделал. Давай, — он махнул лопаткой и скрылся в коридоре.

На лице девушки отразились невообразимые муки, но она наконец поднялась и отправилась вслед за другом на кухню. Была та весьма компактной — разместиться на ней могло как раз не больше двух человек. Кафель, несмотря на регулярную уборку, пожелтел из-за никотиновой смолы, как и бежевые дверцы гарнитура.

Выпив аспирин, Нина сделала на двоих кофе и села за стол. Головная боль пока даже не думала утихать, и девушка закрыла лицо руками.

— Если у тебя и есть какая суперспособность, то она явно связана с тем, что ты сейчас бодрый как лир знает кто, — хрипло уронила она.

— Да я просто заранее принимаю сорбенты, батёк научил, — лопаткой подцепив яичницу, Ландони оглянулся на подругу. — Эй, Нани, что это у тебя с руками?

— Что? — Она с трудом сфокусировалась на своих руках и вздрогнула. — Какого лира?!

Поставив на стол тарелки с яичницей, Эммерих взял её за руку и просканировал оптическими имплантантами. Не как следствие некроза, но чего-то иного кончики девичьих пальцев почернели — каждый ноготь и крайняя фаланга выглядели так, словно их извозили в угле.

— Никогда такого не видел, — Эммерих напрягся. — Хочешь, свожу тебя к нашему дерматологу? Отвечаю, он с золотыми руками — в том числе и буквально. Ну, у него протезы такие.

— Да это, наверное, грязь, — неуверенно предположила Нина и, забрав руку, вышла из-за стола. — Как когда мы тырили кактусы из клумбы перед альвионским посольством…

— Нани…

— Я сейчас вернусь.

Не дождавшись ответа Ландони, девушка скрылась в ванной и, открыв кран, намылила руки так, что те побелели от количества пены. Тщательно потерев их, она смыла её и поднесла руки к глазам. Ничего не изменилось. С пальцев ещё капала вода, а на куске мыла не осталось ни капли черноты.

— Какого [лира]? — спросила себя Нойр, но вздрогнула и повернулась к двери, когда послышался стук Эммериха:

— Эй, если ты там серишь, то это [жесть] как долго и вообще неуважение к другим обитателям квартиры.

— Сейчас.

Вытерев руки насухо, Нина открыла дверь. Эммерих стоял точно за порогом; тогда же девушке привиделось, что его облик переменился. Лицо сделалось точёным и бледным, волосы приобрели чёрный оттенок, а глаза посерели. Казалось, что в их глубине танцует и колеблется прах. Девушка, испуганно ойкнув, отпрянула.

— Ты чего? — спросил парень удивлённо, вновь став прежним. — Ещё голова трещит?

— Ага, есть немного. Хотя не уверена, что выпили мы столько, чтобы у меня были сейчас глюки…

— Глюки? А что, увидела что-то?

— Ну типа. Мне показалось, что ты… будто другой что ли…

— Хм, очень любопытно, — произнёс Эммерих и, наклонившись, взял девушку за лицо. — Да, конечно, глаза уже жёлтые, но пока зрачок не напоминает песочные часы, волноваться не о чем…

— Ой, да отстань, — вырвавшись, сердито буркнула Нина. — Как навстречаешься со своими ряженными вейнами, так начинаешь сыпать отсылками.

— А почему бы и нет?

На кухню они вернулись уже вместе и приступили к завтраку. Заметив, что на пальцах Нину всё ещё есть чернота, Эммерих вновь заговорил:

— Я не думаю, что это манифест, если ты из-за этого переживаешь. В Градемине показатели почти нулевые, да на конечности он цепляется далеко не в первую очередь, — сказав это, он для наглядности указал на свои оптические импланты. — Я просканировал, ничего вне нормы не обнаружил. Так что ни воспаления, ни даже какого-либо запаха… Выдыхай.

— Я просто не понимаю, — глухо призналась Нина, потупив взгляд, — вроде ни с чем таким не контактировала, а такая срань.

— Бывает. Может, в краску где влезла. Эй, — Ландони наклонился к ней, — расслабься. Если хочешь, можем сначала потусить, а леку оставить на завтра. Только ты мне скажи, если оно как-то болеть начнёт.

— Лады, — тоскливо согласилась девушка. — Не, конечно, ты прав, что нужно к леке, но я не готова прыгать из одной, кхм, проблемы в другую.

— Понимаю. Поэтому у меня к тебе есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

— Напиться и забыться? Как вчера? — полушутя предположила Нойр, но улыбка её исчезла под нарочито серьёзным взглядом Эммериха. — А что тогда?

— Концерт в Старограде, — с важным видом ответил тот. — Слышала же о подопечном батька? Ну, этом, Амаратисе… Амасрисе… [Междом], Аматрисе. Вечно его фамилию не могу запомнить.

— Аматрис? — озадаченно переспросила Нина. — Вроде звучит знакомо… Покажешь?

— А, да без вопросов. — Эммерих разблокировал протофон и, открыв одну из фотографий, повернул экран к подруге. — Вот, гляди.

Некоторое время Нина молчала, но затем:

— Рик.

— Чего?

— Это вообще-то «Девочка из колодца».

— Чего? — Эммерих недоверчиво посмотрела на экран. — А, слушай, и правда. Это я на «Визконе» был… Значит, фотки нет. Но ты не парься — на Амадиса очень похоже.

— Круто… А, так погоди, ты про того патлатого брюнета что ли? Это мы его видели тогда в студии? — Подумав, Ландони кивнул. — Не знала, что он певец — он же тогда, по-моему, весь вечер за книгой какой-то просидел… А что хоть исполняет?

— Ну, у него эта, популярная песня… — Несколько задумчивых щелчков пальцами. — А, не, не вспомню. Но вейнилкам нравится — я на прошлом концерте склеил одну, горячая, просто оторви да выбрось…

— И поэтому ты решил, что мне тоже зайдёт?

— Ну, я определил целевую аудиторию — как и учил батёк, в общем-то, — невозмутимо отозвался Эммерих и, потянувшись к девушке, продолжил: — Брось, Нани, нам обоим нужно развеяться — билеты я нам организовал, так что просто оттянемся в клубе под не самую плохую музыку. Бар за мой счёт.

— С этого и надо было начинать, — приободрилась Нина. — Ладно, лир с тобой — погнали.

— Ага-ага, — воодушевлённо закивал Ландони, — такой настрой мне уже нравится. Ты воистину [обманувшая] смерть, Инанна Нойр, так чего бы нам не отметить это?

В самом деле — чего это она?

Эпизод четвёртый

Карпейское Каэльтство: Градемин

Староград, ночной клуб «Клюква»

9-11/999

Непентес, чёрно-беловодное, солод — напитки из бара лились рекой. Можно было не курить: дыма было столько, что вытяжки едва справлялись. И каждый, кто пришёл сегодня покорять «Клюкву», растворял этот мир, пока тот не растворял его.