Страница 3 из 3
— Вальтер… — произносит Хильда одними губами.
— Беги! — взвывает старуха. — Беги! Доченька, беги-и-и!
А Хильда уже метнулась к двери и выскакивает на крыльцо.
— Вальтер! — кричит она, но дождь не дает её голосу отлететь и на метр — тут же прибивает его к земле тяжелыми, как дробины, каплями. — Сыно-о-ок!
Она сбегает с крыльца, всматривается в серую пелену, стирает с глаз мешающие смотреть капли, вертится на месте, озираясь по сторонам, но взгляд её не может проникнуть сквозь стену бушующего ливня. Волосы её промокли и свисают жалкими верёвками на плечи, липнут к лицу.
«А вода поднялась ещё на палец!» — с тоской отмечает она, когда спускается вниз и видит торчащую из омута веху.
Потом взгляд ее падает туда, где едва различимы вдалеке контуры противоположного холма и стоящей на нём церкви. И она видит Вальтера. Мальчик идёт по воде — слабое, почти не различимое в сетях дождевых струй пятнышко. Она бросается за ним, но едва ноги её погружаются в воду по колено, как склон холма тут же уходит из-под ступней, и она с головой окунается в эту пучину, которая, кажется, кипит под хлёсткими ударами дождя.
Вынырнув, она кашляет, задыхается и суматошно гребёт обратно к склону, пытаясь нащупать ногами опору.
— Вальтер! — кричит она. — Сынок!
Выбравшись из пучины, пальцами впиваясь в жирную мокрую землю, выдирая податливую водянистую траву, пытаясь удержаться на скользком склоне, она оглядывается и видит силуэт мальчика, различает его по светлому пятну рубашки, которое через минуту растворяется в непроглядном мраке…
— Что?! — встречает её Грета истерическим воплем. — Где?!
Хильда опускается на пол у порога, насквозь мокрая, а возле её ног тут же начинает образовываться лужица.
— Что? — повторяет старуха, уже понимая, каков будет ответ.
— Всё из-за тебя, — стонет Хильда. — Всё из-за тебя, ведьма старая!
— Из-за меня?! — взвивается старуха. — Да при чем здесь я, если ты такая мать! Какая ты мать, ты ж ею никогда не была! Ты ж только и умела, что задом вертеть, оставив мальчишку на меня!
— Что ты мелешь, дрянь! Это ты его убила своими бреднями!
— Ты ж не знала, как от него избавиться! Ты не мать, ты шлюха, шлюха!
— Я убью тебя! — визжит Хильда и, поднявшись, бросается на кухню.
Старуха замирает, прислушивается к стуку выдвигаемого ящика стола, к звяканью яростно перебираемых вилок и ножей, к проклятиям, которыми её осыпает дочь.
— Я убью тебя, убью, — бормочет Хильда, выбирая самый большой нож, — у нас осталась кружка пшена. Всего кружка пшена. Но ещё целых две коробки макарон.
— Две коробки — это много, — примирительно произносит Грета. — Нам и за год не съесть столько макарон, дочка…