Страница 8 из 200
И вот теперь Зиновьеву предстояло сделать все, чтобы ленинские требования стали резолюцией.
В конференции участвовало 57 делегатов, представлявших не только все районы города, но и национальные группы — финнов, эстонцев, латышей, литовцев, поляков, а также межрайонный комитет и военную организацию, охватывавшую солдат гарнизона. И далеко не все они были согласны с Лениным. Так, первый же делегат, некий Приседко, выступивший в прениях, сразу же возразил: «Я считаю, что, чтобы революция дошла до конца, до полной демократической победы, нужно, чтобы власть перешла в руки демократии, и нужна агитация, но не захват власти»25.
Схожую позицию выразили Косиор, С. И. Петриковский, Писецкий, С. Г. Лифшиц. Промежуточную — ни «за», ни «против» — Я. А. Яковлев, Наумов, М. И. Калинин, Иванов. Только шестеро безоговорочно поддержали Ленина — К. И. Шутко, Л. Н. Сталь, А. И. Слуцкий, Г. И. Сафаров, С. Я. Багдатьев, Ф. И. Голощекин.
Учитывая вполне ожидаемый расклад сил, Зиновьев не стал рисковать. Предложил резолюцию по докладу Владимира Ильича не выносить на голосование. Однако сам Ленин, несмотря ни на что уверенный в своей победе, настоял на ином. По его предложению делегаты образовали редакционную комиссию, в которую вошли Ленин, Молотов, Багдатьев, Сталин, Зиновьев, Каменев и Шутко. Они-то и подготовили тот самый текст, на который и рассчитывал Владимир Ильич и за который, но уже в последний день конференции, 5 мая, и проголосовали делегаты.
Сам Зиновьев также выступил с докладом, но уже на четвертом заседании — «Наше отношение к социал-демократам других толков». В нем не пожалел бранных слов для меньшевиков, как отечественных, так и зарубежных. Тех, которые и «свернули к шовинизму», чем и привели к кризису Второй интернационал.
«Что такое нынешний кризис? — вопросил Григорий Евсеевич. И ответил: — Капитуляция Совета рабочих и солдатских депутатов перед Временным правительством. Сколько бы Совет рабочих депутатов ни старался показать, что капитулировало Временное правительство, он не сможет оправдаться... Руководители Совета рабочих депутатов не могут быть настолько наивны, чтобы не понять, что они сегодня сделали...
Если мы и до 1914 года стояли за отдельную партию, то теперь и подавно. Мы расходимся с ними по всем вопросам программы — аграрному, оценке революционного положения, отношения к Временному правительству... Если объединительный угар еще велик в провинции, то тем более товарищи в Питере должны взять на себя смелость заявить, что невозможно объединение с оборонцами. Возможно, что нам придется на опыте доказать массам невозможность этого объединения. Будем с честью в меньшинстве».
И предложил проект столь же решительной резолюции:
«Принимая во внимание,
1) что партии социалистов-революционеров, социал-демократов меньшевиков и т. д. перешли в громадном большинстве случаев на позицию «революционного оборончества» и голосовали за (военный) заем, т. е. на деле поддержали империалистическую войну,..
2) что эти партии поддерживают Временное правительстве, представляющее интересы капитала и занявшее контрреволюционную позицию,..
3) что эти партии дали обмануть себя и, со своей стороны, обманывают народ,..
4) что вытекающее отсюда и поддерживаемое названными партиями затемнение классового сознания пролетариев и полупролетариев является... главной причиной застоя революции и ее возможного поражения силами помещичьей и буржуазной контрреволюции,
конференция постановляет:
1. признать голосование за заем, как и защиту позиции революционного оборончества вообще, полной безусловной изменой социализму,..
2. признать вышеназванные партии проводящими интересы и точку зрения мелкой буржуазии и развращающими пролетариат буржуазным влиянием,
3. признать объединение с партиями как целым... безусловно невозможным,
4. по отношению к отдельным местным группам рабочих, примыкающим к меньшевикам и т. п., но стремящимся отстоять позицию интернационализма,.. политика нашей партии должна состоять в поддержке таких рабочих и групп, в сближении с ними на началах безусловного разрыва с мелкобуржуазной изменой социализму»1.
Такая жесткая, непримиримая, в духе истинного большевизма резолюция была принята единогласно. Однако спустя пять месяцев с небольшим ее автор во всеуслышание наперекор Ленину отказался от этой позиции, даже не вспомнив о ней...
Всего через день партийная конференция продолжилась, но уже как Седьмая всероссийская, так как в столицу успели съехаться делегаты, представлявшие крупнейшие партийные организации Москвы, Киева, Харькова, Луганска, Екатеринослава, Одессы, Гельсингфорса, Ревеля, Риги, Иванова-Вознесенска, Нижнего Новгорода, Екатеринбурга, Тифлиса, иных. И снова в президиуме, что давало им право председательствовать на заседаниях, Ленин, Зиновьев.
Открывшаяся 7 мая конференция расширилась не только географией представительства, но и тематикой обсуждавшихся проблем.
О важнейших — о войне, отношении к Временному правительству, об аграрном вопросе, о назревшей необходимости пересмотреть программу партии — говорил в трех докладах Ленин. Развивал в них положения своих «Апрельских тезисов». Отстаивал курс на дальнейшее развитие революции уже как социалистической, передачу всей власти Советам, на заключение мира без аннексий и контрибуций, конфискацию помещичьей земли и передачу ее крестьянам.
С докладом о возможности участия большевиков в конференции партий II Интернационала — по замыслу ее инициатора, датского социал-демократа Ф. Бергбьерга, призванной подготовить и согласовать условия будущей мирной конференции, выступил В. Н. Ногин, представлявший московскую организацию. Хотя и вяло, но все же высказался против, так как счел предложение манипуляцией Германии, не более того.
И. В. Сталин прочитал доклад по национальному вопросу, вернее — о самоопределении. Предложил: «угнетенным народам, входящим в состав России, должно быть предоставлено право самим решать — хотят ли они остаться в составе Российского государства или выделиться в самостоятельное». Но тут же заявил: «Вопрос о признании права на отделение не следует смешивать с вопросом о целесообразности отделения... Я думаю, что девять десятых народностей после свержения царизма не захотят отделиться»26.
Но если и Ногин, и Сталин только ставили проблему, предлагая участникам конференции решить ее, то Зиновьев, как и Ленин, оказался категоричным. Предлагая резолюцию по своему докладу «Об отношении к Временному правительству», чуть ли не потребовал признать: оно «по своему характеру является органом господства помещиков и буржуазии». Ну а коли так, то следует «обеспечить успешный переход всей государственной власти в руки Советов рабочих и солдатских депутатов или других органов, непосредственно выражающих волю большинства народа».
Развивая эту мысль, Григорий Евсеевич предложил обвинить Временное правительство в том, что оно: «оттягивает созыв Учредительного собрания», «препятствует всеобщему вооружению народа», затрудняет «передачу земли в руки народа», «тормозит введение 8-часового рабочего дня», «предпринимает шаги, направленные против революционных завоеваний армии». «Стране угрожает голод, продовольственный кризис все больше и больше обостряется, и страна приближается к экономическому краху».
Остановившись, как Ленин и Ногин, на вопросе перехода власти в руки Советов, однозначно заявил: «Данное место является нервом всей нашей агитации и плана. Это гвоздь, который мы должны вбить, на котором должно быть сосредоточено все наше внимание». И подчеркнул, повторив говорившееся им же на Петроградской конференции: «Мы выдвигаем, в противовес шатанию и соглашательской политике меньшевиков и эсеров, план относительно перехода власти в руки пролетариата... Мы — против коалиционного министерства»27, на чем настаивали его заочные оппоненты.
На последнем, девятом заседании, вечером 12 мая, Зиновьев выступил по вопросу о «Положении в Интернационале и задачах РСДРП(б)». Вернее, завершил обсуждение доклада Ногина проектом резолюции — ответа на предложение Бергбьерга участвовать в Стокгольмской международной социалистической конференции. И хотя еще тогда, 8 мая, никто не выступил в поддержку такой поездки, а Ленин, Дзержинский, Каменев и он сам, Зиновьев, обоснованно ее отвергли, все же была создана редакционная комиссия, включившая Ленина, Каменева и Дзержинского, которой следовало окончательно сформулировать общее решение.