Страница 25 из 200
И продолжил конкретным: «Я предлагаю, если 20-го соберется съезд, мы должны предложить ему не разъезжаться до того момента, пока не соберется Учредительное собрание. Должна быть оборонительно-выжидательная тактика на фоне полной бездеятельности Временного правительства. Нельзя ставить себя в положение полной изолированности. Учредительное собрание тоже не освобождает от гражданской войны, но оно является очень серьезным этапом. Нужно пересмотреть резолюцию ЦК, если это возможно. Мы должны сказать себе прямо, что в ближайшие пять дней мы не устраиваем восстания (выделено мной — Ю. Ж. )».
Не могло и быть сомнения, что Каменев поддержит своего единомышленника. И действительно, следующим тот выступил. Сконцентрировал внимание членов ЦК на самом важном. «С принятием резолюции, — подчеркнул он, — прошла неделя, и эта резолюция потому и показывает, как нельзя делать восстание. За эту неделю ничего не было сделано и только испорчена та диспозиция, которая должна была бы быть. Недельные результаты говорят за то, что данных за восстание теперь нет... Аппарата восстания у нас нет. У наших врагов этот аппарат гораздо сильнее и, наверное, за эту неделю еще возрос... Этой резолюцией только дана была возможность сорганизоваться правительству».
Выступления Зиновьева и Каменева — не против самого восстания, а лишь против даты выступления, резко изменили настроение всех собравшихся. Сталин: «То, что предлагают Зиновьев и Каменев, это объективно приводит к возможности контрреволюции сорганизоваться — мы без конца будем отступать и проиграем революцию». Калинин: «Ждать, пока нападут, тоже не следует, ибо сам факт наступления дает шансы победе». Дзержинский: «Когда будет восстание, будут и технические силы». Сокольников: «Более благоприятного соотношения сил ожидать нельзя». Шмидт: «Теперь вопрос становится яснее и возражать против подготовки революции не приходится».
Теперь только двое выступили оппонентами Ленина. Володарский: «Если вопрос о восстании ставится как вопрос завтрашнего дня, то мы должны прямо сказать — у нас для этого ничего нет». Милютин: «Мы выиграли оттого, что 3-5 июля не было восстания, и теперь если не будет, мы не погибнем».
Ленин не стал более вести разговоры. Предложил резолюцию: «Собрание приветствует и всецело поддерживает резолюцию ЦК, призывает все организации
и всех рабочих и солдат к всесторонней и усиленейшей подготовке вооруженного выступления, к поддержке создаваемого для того Центральным комитетом центра и выражает полную уверенность, что ЦК и Совет своевременно укажут благоприятный момент и целесообразные способы наступления».
За ленинскую резолюцию проголосовало 19 человек, против — 2, воздержались — 4. За предложение Зиновьева высказалось 6, против — 15, воздержалось — 3. Основываясь на таком решении, ЦК образовал Военно-революционный центр, в который вошли Свердлов, Сталин, Бубнов, Урицкий и Дзержинский75. Но сам день и открытия съезда Советов, и вооруженного выступления все же был перенесен со 2 ноября (20 октября) на 7 ноября (25 октября), о чем объявил «Рабочий путь» в номере от 1 ноября (19 октября).
3.
Партийный устав, принятый VI съездом РСДРП(б), требовал безоговорочного подчинения всем решениям ЦК. И Зиновьев, и Каменев знали о том очень хорошо. Поэтому сразу после заседания потребовали «немедленного телеграфного созыва пленума ЦК»76, чтобы апеллировать к нему. Но не добившись желаемого, поступили по-своему. На следующий день Каменев передал в газету, издаваемую Максимом Горьким и выражавшую взгляды меньшевиков-интернационалистов, «Новая жизнь» очередное свое заявление, опубликованное тут же, 31 (18) октября. Заявление, о котором в партии вспоминали на протяжении последующего века, но никогда не цитировали.
«Ю. Каменев о “выступлении”.
Ввиду усиленного обсуждения вопроса о выступлении я и тов. Зиновьев обратились к крупнейшим организациям нашей партии в Петрограде, Москве и Финляндии с письмом, в котором решительно высказались против того, чтобы партия наша брала на себя инициативу каких-либо вооруженных выступлений в ближайшие сроки. Должен сказать, что мне неизвестны какие-либо решения нашей партии, заключающие в себе назначение на тот или на другой срок какого-либо выступления (выделено мной — Ю. Ж. ).
Подобных решений партии не существует. Все понимают, что в нынешнем положении революции не может быть и речи о чем-либо, подобном “вооруженной демонстрации”. Речь может идти только о захвате власти вооруженной рукой, и люди, ответственные перед пролетариатом, не могут не понимать, что идти на какое-либо массовое “выступление” можно, только ясно и определенно поставив перед собой задачу вооруженного восстания. Не только я и т. Зиновьев, но и ряд товарищей-практиков находит, что взять на себя инициативу вооруженного восстания в настоящий момент, при данном соотношении общественных сил, независимо и за несколько дней до съезда Советов было бы недопустимым, гибельным для пролетариата и революции шагом.
Ни одна партия, и менее всего наша партия, внутри которой все больше сосредотачиваются надежды и доверие масс, не может не стремиться к власти, к тому, чтобы средствами государственной власти осуществить свою программу. Ни одна революционная партия, и менее всего наша партия, партия пролетариата, городской и сельской бедноты, не может, не имеет права отказываться, зарекаться от восстания. Восстание против власти, губящей страну, — неотъемлемое право трудящихся масс, и в известные моменты священный долг тех партий, которым массы доверяют. Но восстание, по выражению Маркса, есть искусство. И именно поэтому мы полагаем, что наша обязанность сейчас, в данных обстоятельствах, высказаться против всякой попытки брать на себя инициативу вооруженного восстания, которое было бы обречено на поражение и повлекло бы за собой самые гибельные последствия для партии, для пролетариата, для судеб революции. Ставить все это на карту выступления в ближайшие дни — значило бы совершить шаг отчаяния. А наша партия слишком сильна, перец ней слишком большая будущность, чтобы совершать подобные шаги отчаяния»77.
Словом, Каменев и Зиновьев не только не подтверждали решение ЦК начать вооруженное восстание, но и решительно отвергали саму возможность такого поворота событий в самое ближайшее время.
Между тем, молва о «готовившемся якобы выступлении» уже не один день широко ходила по Петрограду, будоража его жителей. В том же номере «Новой жизни», в котором было опубликовано «Заявление» Каменева и Зиновьева, писал и Максим Горький. В очередном своем комментарии под рубрикой «Несвоевременные мысли» отмечал: «Все настойчивее распространяются слухи о том, что 20 октября предстоит “выступление большевиков”. Иными словами, могут быть повторены отвратительные сцены 3-5 июля». О том же, правда, чуть позже, в «Рабочем пути» от 2 ноября сообщал и А. В. Луначарский.
Тем не менее Ленин, снова ушедший в подполье, — скрывался на квартире М. В. Фофановой — которому по телефону прочитали «Заявление» из «Новой жизни», взорвался. В «Письме к членам партии большевиков», написанном уже 31 (18) октября, но тогда не опубликованном, обрушил на Каменева и Зиновьева свои гнев и ярость.
За что? За то, что «накануне, можно сказать, съезда Советов двое видных большевиков выступают против большинства и явное дело, против ЦК. Из текста заявления Каменева и Зиновьева ясно вполне, что они пошли против ЦК, ибо иначе их заявление бессмысленно...
По важнейшему боевому вопросу накануне критического дня 20 октября двое видных большевиков в непартийной печати, и притом именно в такой газете, которая по данному вопросу идет об руку с буржуазией против рабочей партии, в такой газете нападают на не опубликованное решение центра партии».
Ленин не пожелал вспомнить, что именно «Новая жизнь» три месяца назад, 24 (11) июля, опубликовала письмо, подписанное им, Зиновьевым и Каменевым. Письмо, в котором они категорически отвергали всю ту злобную клевету, которую обрушила на них действительно буржуазная пресса. Обвинявшая их в «шпионстве или в сношениях с вражеским правительством», в получении из Берлина денег... на революцию.