Страница 12 из 170
Что важно — Евдокия указывает адрес своего жительства в Малом Спасском переулке. А что еще важней — владение по указанному адресу она купила в январе 1891 года. То есть могла уже там находиться и месяцем раньше. В момент события, так сказать. Но почему-то она обращается с прошением лишь через полтора с лишним года. На свое прошение Евдокия Флекенштейн получила отказ, «так как это до ведения Генерал-Губернаторского Управления не относится», и рекомендацию «с просьбою по означенному предмету она может обратиться в подлежащий Окружной Суд»[107].
Прошение Евдокии Флекенштейн об удочерении девочки Евгении
26 августа 1892
[ЦГА Москвы. Ф. 16. Оп. 82. Д. 238. Л. 1]
Приложенное к прошению свидетельство за № 17415 от 29 декабря 1890 года было возвращено приставу 1-го участка Сретенской части полиции[108]. Малый Спасский переулок как раз относился к этому полицейскому участку. 14 октября 1892 года пристав 1-го участка Сретенской части переслал документы в 1-й участок Мясницкой части полиции[109]. Это означает, что Евдокия Флекенштейн уже переселилась на Большую Лубянку. Дальше дело заглохло. Непонятно, обратилась ли Евдокия в окружной суд, чтобы честь по чести оформить удочерение. Выявить в архиве бумаги о дальнейших хлопотах по удочерению девочки не удалось, но без сомнения оно состоялось.
Все, как в святочных рассказах со счастливым концом. В Рождественскую ночь девочку действительно подбросили, и она обрела заботливых родителей. Обратим внимание, все произошло там, где жила Евдокия, — на территории Сретенской части, о происшествии с подкинутым ребенком было составлено свидетельство за № 17415 от 29 декабря 1890 года приставом 1-го участка. Наверное, стоит поискать этот документ в архиве, если, конечно, он сохранился, что-то часто его пересылали из участка в участок. А пока можно лишь предполагать, что ребенок сразу оказался у Евдокии.
У ничейной девочки, найденной, крещенной и нареченной Евгенией, было вполне счастливое детство. Она оказалась в состоятельной семье при любящих ее приемных родителях. Лучше не бывает! Не жалели денег на образование. Евгению отдали учиться в хорошую гимназию. В сентябре 1909 года она получила свидетельство об окончании восьми классов женской гимназии Фелиции Мансбах. Об этом есть запись № 221 в списке выданных 11 сентября свидетельств[110]. Окончание дополнительного 8-го класса женской гимназии, где преподавали педагогику и дидактику, давало право быть домашней учительницей и преподавать в приготовительном классе. И тут же Евгения поступила на работу в свою же гимназию — классной надзирательницей из платы по найму с 5 ноября 1909 года. Об этом гимназия уведомила письмом попечителя Московского учебного округа Министерства народного просвещения[111].
Уже в следующем, 1910, году имя матери Андропова впервые появляется в книге «Вся Москва» и указан адрес проживания: Большая Лубянка, дом 26, там же значится и Карл Александрович Флекенштейн[112]. А в разделе той же книги, где перечислены учебные заведения, Евгения Карловна Флекенштейн упомянута среди преподавательниц московской женской гимназии Фелиции Мансбах[113]. В адресных книгах за 1913, 1914, 1915 и 1916 годы она числится все по тому же адресу на Большой Лубянке, правда, с 1915-го без указания на работу в гимназии[114]. И только в 1917 году имя Евгении Карловны Флекенштейн исчезает из книги «Вся Москва», и можно с уверенностью говорить, что не ранее 1 октября 1915 года и не позднее 1 октября 1916 года она покинула город[115]. Это так, если принять во внимание то, что сведения о жителях Москвы в ежегодную адресную книгу принимались до 1 октября предыдущего года.
Частная женская гимназия Фелиции Мансбах в Москве
[Из открытых источников]
Разумеется, на основании другого источника возможную дату отъезда можно скорректировать и отнести к весне 1916 года, если вспомнить, что уже 2 мая того же года семья Флекенштейнов не значится среди жильцов дома 26 на Большой Лубянке[116]. Но, с другой стороны, это лишь означает, что семья сменила место жительства, и нет прямого указания на то, что Евгения выехала из Москвы. В конце концов она могла еще какое-то время жить на другой съемной квартире прежде, чем окончательно покинуть город.
О гимназии Фелиции Мансбах есть воспоминания учащихся: «Начальница и все классные дамы были немки… Во время уроков в углу класса за столиком сидела с вязаньем классная дама и следила взглядом, чтобы мы не вертелись. Учителям работать было легко»[117]. Вот что-что, а дисциплина в этой гимназии была действительно на высоте, просто-таки железная. В 1910 году пятерки по поведению имели сплошь все гимназистки, за исключением одной — ей поставили четверку[118]. И надо полагать, без натяжек.
В сообщении попечителю Московского учебного округа в сентябре 1910 года изложены подробности учебного процесса в гимназии Мансбах. Число учащихся — 423 гимназистки в классах с 1-го по 8-й и в трех младших приготовительных классах. В каждом классе от 35 до 50 учениц. В гимназии преподавали русский язык и иностранные — французский и немецкий, математику, географию, историю, рукоделие, гимнастику, педагогику (в 7-м и 8-м классах) и закон божий (материнского вероисповедания)[119]. К необязательным предметам относились гимнастика, рисование, пение и ряд других. Здесь же в сообщении приведены сведения о преподавателях. О Евгении Карловне Флекенштейн указано следующее:
Образование — гимназия Ф.Ф. Мансбах.
Учительское звание — домашняя учительница русского языка.
Что преподает — классная надзирательница младших приготовительных классов.
В должности — из платы по найму предложением от 15 ноября 1909 г.
Сколько получает содержания — 420 рублей[120].
Письмо о переводе Е.К. Флекенштейн на штатную должность в гимназии
22 марта 1911
[ЦГА Москвы. Ф. 459. Оп. 5. Д. 4292. Л. 77]
В годовом отчете за 1910 год приводились любопытные сведения о распределении учащихся гимназии по вероисповеданию. На 1 января 1911 года из 419 числившихся гимназисток православными были 291, римско-католической веры — 5, лютеранской — 78, иных христианских верований — 2, иудейского вероисповедания — 43, а учениц магометанского вероисповедания и других нехристианских конфессий не было[121]. Еще интересней сословная принадлежность гимназисток: потомственных дворян и дочерей личных дворян и чиновников — 130, из духовного звания — 3, дочерей почетных граждан и купцов — 161, дочерей мещан и цеховых — 78, дочерей крестьян — 13, дочерей иностранцев — 25. И совсем не было дочерей казаков (хотя графа такая имелась)[122].
Гимназия работала на полной самоокупаемости и не получала никаких дотаций из казны или благотворительных фондов. В 1910 году с родителей собрали 44 тысячи 260 рублей. Годовая плата за обучение была солидной. В младших приготовительных классах — 70 рублей, в старших — 100. Плата за обучение в классах с 1-го по 7-й — 120–130 рублей, в 8-м — 150, а для гимназисток на пансионе — от 300 до 450 рублей[123]. Начальница гимназии Фелиция Мансбах получала в год 1200 рублей по должности и 280 рублей за уроки математики и географии[124]. Вообще-то довольно скромно для ее положения.
107
Там же. Л. 2, 7.
108
Там же. Л. 3, 9.
109
Там же. Л. 5 об.
110
ЦГА Москвы. Ф. 459. Оп. 5. Д. 2851. Л. 32.
111
Там же. Л. 26, 26 об, 29.
112
Вся Москва… 1910. С. 455.
113
Там же. С. 403.
114
Там же. 1913. С. 427; 1914. С. 695; 1915. С. 517; 1916. С. 526.
115
Там же. 1917. С. 512.
116
ЦГА Москвы. Ф. 179. Оп. 63. Д. 6585. Л. 20, 23.
117
Айдарова Н.М. Моя жизнь. — URL: uglich.mybb.ru/viewtopic.php?id=765 (дата обращения: 18.11.2022).
118
ЦГА Москвы. Ф. 459. Оп. 5. Д. 3630. Л. 19.
119
Там же. Д. 3683. Л. 200.
120
Там же. Л. 214 об. — 215.
121
Там же. Д. 3630. Л. 9.
122
ЦГА Москвы. Ф. 459. Оп. 5. Д. 3630. Л. 9.
123
Там же. Л. 14 об. — 15.
124
Там же. Л. 19.