Страница 17 из 76
Максим сам не заметил, как начал постукивать по тропе кроссовной пяткой.
Вообще мама не говорила, что они не смогут приехать. Хотя и про то, что приедут — тоже. Максим не спрашивал. Может, они там решили, он не хочет их видеть?
Он спешно припомнил, давал ли он что-нибудь такое понять. Вроде нет. Но мало ли…
Максим достал из кармана телефон. Чистый экран. Ни вызовов, ни сообщений. А самому набирать: «Вы приедете?» как-то глупо и стыдно… Тем более звонить.
Максим поднялся на ноги. Лагерь уже оживился. Особенно малышня бойко таскала родичей за руки, подробно рассказывая о прошедшем лагерном быте. Гомон стал нарастать. И немного раздражать.
Максим неспеша двинулся против основного движения. К воротам.
И движение наказало его за то, что он против. Метеор с горящим пламенем головой со всей силы космического ускорения вписался в неожидавшего такого, погруженного в собственные мысли парня. От последствий столкновения этого самого парня спасло только то, что метеор был очень юн и лёгок. Отскочив по касательной, мелкий мальчишка, не придав на малейшего значения инциденту, пронёсся дальше. Ноги его продолжили взлетать и опускаться на бренную землю так резко, что рябило в глазах.
— Вов, блин! Осторожнее! — среагировала идущая следом женщина с такими же рыжими, как у метеора волосами. — Ещё людей тут поубивай!
Слышал её Вова или нет — неизвестно, потому что уже унёсся далеко в пространствах солнечной системы. Женщина — видимо Вовина мать — возвела очи долу и сделала губами выразительное движение. И вообще всем видом походила на человека, который и вопрошает небеса на предмет «за что мне такое?». И одновременно смиряется с неизбежностью. Выразив свою позицию, женщина послала Максиму короткий лисий взгляд. С полуулыбкой. И тому вдруг стало жарковато на щеках. Он инстинктивно глянул на её спутника — видимо, отца Вовы-метеора. У того было открытое и благодушное лицо. И очень светлые волосы. Почти как у Женьки.
— Извини, — сказал Максиму мужчина, когда пара поравнялась с ним. И очень ободряюще улыбнулся, явно предлагая зарыть воображаемый топор войны. — Нормально?
Максим кивнул. И если у него в первую секунду и была злость на буйного ребёнка, то от неё не осталось и следа. В конце концов, он тоже был маленьким. А Вова, кажется, ещё и до школы не дорос.
Пара уже прошла дальше. Максим ненадолго глянул им вслед. Вова снизил космические скорости, вернулся к родителям и теперь бодро шагал за руку с матерью. И красный рюкзачок за его спиной вздрагивал в такт его прыгучим движениям.
Тревожные мысли от Максима отступили, словно их выбило неожиданное столкновение. И к воротам он стал шагать уже бодрее.
Их, кстати, тоже заменили и сделали более маньяко-устойчивыми. Перелезать через них или протискиваться между решётками уже не представлялось возможным. Но сейчас они никого не останавливали, приветливо раскрывшись настежь. Сидящий на посту охранник вперился в Максима, будто подозревал его в чём-то. А тот всё-таки сделал несколько шагов наружу, к информационному стенду.
Стенд этот тоже установили недавно — как раз после того, как поспиливали наружные кусты. Воистину, эта смена наполнила «Юннат» многими новшествами.
Солнце слепило глаза, но, если присмотреться, около самого стенда можно различить невысокую фигуру, будто углубившуюся в чтение повестки.
Максим, чувствуя, как замирает сердце, поднял руку. Приставил ко лбу козырьком. И на душу само собой, как солнечный свет, легло облегчение.
— Мама… — кажется, пробормотал он вслух. Но вокруг всё равно никого не было, так что наплевать.
Мама развернулась к нему, и лицо её тронула довольная улыбка. Потом она глянула в другую сторону и сказала кому-то, кого не было видно за стендом:
— Я же тебе говорила: лучше полчаса подождём, чем два часа его по всему лагерю искать.
Мама засмеялась и поторопилась навстречу счастливому Максиму. Чтобы его обнять, ей пришлось вытянуть руки и подняться на самые мысочки. Но и этого уже не хватало — Максиму и самому пришлось нагибаться.
Если сильно не приглядываться, то маму вполне себе можно принять за ровесницу Максима или чуть постарше. И дело не прямо в моложавости или особой сохранности — просто маленькая собачка до старости щенок.
— Привет, — тихо сказала она у самого Максимового плеча. Будто хотела, чтобы услышал только он. Хотя и вряд ли у неё было намерение скрывать что-то от подошедшего следом папы.
Тот первым делом протянул ему ладонь, и только после крепкого рукопожатия обхватил его за плечи. Максим почувствовал запах отцовского крепкого одеколона.
— Чего это у тебя? — он конечно, первым заинтересовался Максимовской медалью.
Тот почувствовал, как непроизвольно выпячивает грудь — жестом молчаливой гордости. А отец приподнял пальцами золочёный жетон и чуть отклонился головой назад — у него начинались возрастные изменения зрения.
Папа просто кивнул, но Максим всё-таки заметил его короткую улыбку. Грудь сама собой выпятилась ещё сильнее, а сам Максим почувствовал себя выше ростом.
— Ну что, пошли? — мама взяла Максима под локоть и ненавязчиво подтолкнула к воротам. Папа подхватил с земли объёмистую сумку и неторопливо зашагал по другую руку от него.
Кажется, воздух стал наполняться свежестью. По крайней мере Максим почувствовал, что дышать стало легче. В голове проявилась приятная лёгкость и спокойствие. Будто на время короткого пути к лагерным воротам он погрузился в детство. Когда можно было просто шагать между мамой с папой и ни о чём не переживать.
А юный метеор Вова в это время снова набирал космические скорости. И в этот раз у него, кажется, появился реальный объект для притяжения.
Танька увидела родителей первой. Сощурилась, отчего лицо её приобрело лисьи черты: нос и подбородок заострились, а скулы поднялись вверх. Отчего стала очень напоминать мать. Женька тоже оглянулась по направлению Танькиного взгляда, но в ней ничего лисьего не появилось — только зрачки чуть лучше отразили солнечный свет.
Теперь в спортивно-оздоровительном лагере «Юннат» находились уже целых два метеора. Набирая скорость и выходя на пределы человеческих возможностей и космических скоростей, Танька с Вовкой мчались друг к другу. И горе той силе, что попытается встать на их коротком пути.
Вот до пересечения траекторий остаются считанные наносекунды. Сейчас, сейчас произойдёт контакт цивилизаций! Хорошо, если не сопроводится межгалактическим взрывом…
Спортивно-оздоровительному лагерю «Юннат» повезло. Ни межгалактического, ни какого иного взрыва на его территории не случилось. Оказывается, при всей внешней схожести, траектории двух комет не планировали пересекаться. И они, словно поезда из школьной задачи, уже удалялись друг от друга.
Танька — к родителям. Вовка — даже не к Женьке — к малой архитектурной форме, выполненной в виде Кота в сапогах. Тот украшал собой газон перед корпусом младшего отряда и приветливо поднимал вверх длинную шпагу. Чем, наверное, и заинтересовал Вовку, который принялся деловито обхаживаться вокруг.
А Танька уже успела наскочить на Леру. Вытянувшись на цыпурках, будто она балерина, Танька обхватила женщину за шею. И — та едва успела коснуться ладонями Танькиной спины — тут же отскочила в сторону. Требовательно глянула на отца.
— Заберите меня отсюда! — возмущённо велела она, переводя взгляд с одного он другую. — Она меня тут обижает!
Танькин указующий перст направился аккурат в сторону подошедшей Женьки. И та так забавно оторопела, что стала мало отличима от молодого оленёнка.
Ни Лера, ни Стас наглому навету, конечно, не поверили. Но, признаться, обоим было забавно наблюдать, как Женька испуганно и безмолвно пытается мимикой убедить родителей, что ни о чём дурном она и не помышляет.
Хмыкнув, Стас притянул к себе всё ещё растерянную Женьку и успокаивающе потрепал по худому плечу. Своей доверчивостью дочь иногда напоминала ему бабку — Леркину мать.
— Чего, уши больше не болят? — полушутя-полусерьёзно спросил он, припоминая, как в прошлый раз её пришлось спешно увозить домой уже через несколько дней смены.