Нестандартный формат

— Спросили бы, — с плохо скрываемым злорадством, — мы бы подсказали.

— Я не нуждалась в подсказке, благодарю. Приборов на столе нет. Точнее, они есть, но для твердой рыбы. К мягкой рыбе, которую нам и подали, полагается вилка с короткими зубчиками и нож в форме лопаточки. Я не хотела никого задеть, собираясь дождаться следующего блюда. Но раз спросили…

На своем веку Руслану еще не доводилось видеть эту женщину растерянной. И явно заинтересовавшейся.

— Кто Вы по профессии?

— Врач. Дерматолог-косметолог.

— Хм.

Второй раз бедро Зефирки Руслан сжал рефлекторно. Неожиданно даже для себя. Очнулся только после того, как она бережно накрыла его запястье своими пальчиками. Будто в прострации, оглядел стол и обнаружил, что все так же впечатлены, но справились с эмоциями получше него.

— Знаете, меня удивляет, что такая девушка сошлась с моим внуком, — не унималась бабушка, — Вы кажетесь мне достаточно благовоспитанной и рассудительной. А он такими качествами обделен. Импульсивен, молод, недостаточно умен. У Вас другой уровень.

Парень на секунду прикрыл веки и шумно вздохнул. Примерно на что-то такое он и рассчитывал, зная, что ужалят обязательно… Но от этого не легче. Даже будучи готовым, не смог избежать горечи, последовавшей от этих слов. Отвращение, разочарование, усталость от осознания, что вот это — и есть родная семья, все равно били наотмашь. Потому что перед ней, Евой, его выставляли в самом неблагоприятном свете. А остальные — зрители нелицеприятного представления.

Руслан открыл глаза и повернулся к матроне, очень довольной собой, и окатил презрительным взглядом. Открыл рот, привыкший, что в одиночку должен постоять за себя, но…Рома и Ева, опередив, заговорили одновременно:

— Ты несправедлива к нему, бабушка, — сказал брат коротко, и это было безапелляционно.

— Не буду спорить с Вами — воспитание не позволяет, — благородно начала Ева, и на этот раз его бедро под столом сжала она, — тем более что мы с Вами, похоже, знакомы с разными людьми.

— Интересно… Очень самоуверенное утверждение. Либо Вы — расчетливая девка, которая ничем не поступится, либо…влюбленная дурочка, не обращающая внимания на недостатки. Если первый случай, то огорчу — у него пока ничего своего и нет. Здесь достаточно достойных кандидатов, и пока есть такая возможность, можете удариться в поиски. Если второй…тем хуже для Вас.

С детства он горел несбыточной мечтой: иметь возможность убивать эту породистую суку каждый божий день. Мучительно и изощренно. Убивать и обнаруживать, что наутро она жива. И снова убивать. Никаких других чувств у него бабка не вызывала. Брать грех на душу не хотелось, но сладость мысли, что мир станет чуточку светлее от отсутствия такого экземпляра, грела сердце надеждой. А потом Руслан просто последовал совету матери, которую больше всех и задевала Анастасия Ильинична: относиться с сочувствием к проявлению агрессии, потому что это признак глубоко несчастного человека.

Да, но сейчас…грязь коснулась Евы. И парень резко дернулся…но снова был остановлен мягким захватом своей ладони.

— Я благодарна за заботу, — насмешливо улыбнулась девушка в ответ, и он залюбовался этой безмятежностью, чем-то необъяснимым, что приковало его к ней еще там, на стадионе, год назад, — и мне совсем не жаль Вас огорчать, Вы — плохой психолог и стратег, поскольку ни одна из версий не является верной. К счастью, я зарабатываю достаточно, чтобы смело заявлять о своей финансовой независимости — мне хватает на жизнь. А что касается Руслана, он — самый неординарный человек, которого я знаю. В нем столько всего, за что можно и нужно любить — могу описывать часами. Но разве Вам это…будет понятно? Вряд ли.

— Умница, девочка, — до Руслана дошел восхищенный шепот Олеси. — Жаль, что бессмысленно ей объяснять.

Пока бабка делала вид, что светская беседа подошла к финишу ничьей, а остальные в этом ее поддерживали, сохраняя скупой нейтралитет, Разумовский-младший ловил волну экстаза, позволяя обжигающей эйфории опалять себя изнутри. Теперь он сидел молча, осознанно пропуская тосты, льющиеся со всех сторон, и откровенно таращился на Еву. Зефирку. Эфемерную девушку со своим необычным стержнем. Было время, она не хотела, чтобы их видели вместе на улице. А сегодня на глазах высокопоставленных и зажравшихся гостей заявила…вот это… Такое искреннее и простое. Но и такое мощное и железное. Да Бога ради — никого здесь не тронешь такими словами. Кроме Олеси и, пожалуй, Ромы. Ева — охотница за состоянием в чужих глазах. А сам Руслан — непутевый отпрыск семейства. Дурак. Шут. И никто не поймет, что для него значит вот это признание и подача…

Он никогда не рассказывал ей о своих отношениях с дражайшими родственниками. Сегодняшний выход в свет — некая бомба замедленного действия. Можно было предположить, что девушку обстановка напугает, вызовет омерзение и нежелание контактировать. Но Ева в очередной раз изумила. Ни капли страха или намека на забитость. Волнение — да, напряжение. Чисто символически, как и у многих в чужеродной среде. Сколько же в ней достоинства, подкупающей гармонии и благородства…

Какая же ты…моя…Зефирка.

И ведь главное — она защищала его, не позволяя ему вступать в баталии. Легко и непринужденно. И было это красиво и люто. Когда без единого дрогнувшего мускула положил противника на лопатки. И ведь ничего особого не сказала. Тут главное — как. Если даже у бабушки отпало желание терроризировать собеседницу, понимая, что противник она достойный.

Привычно, когда тебя страхуют друзья — этого не отнять. Или близкие — с этим у него не сложилось. И совсем ново — когда любимая девушка. Без криков и лишних телодвижений.

Руслан еще переваривал сей факт, оставаясь безучастным к ведущимся разговорам. Просто смотрел на Еву, которая тесно общалась с Лесей на какие-то профессиональные темы, время от времени отвечая на вопросы и других присутствующих. А потом тетя объявила, что ей уже пора. Она никогда не задерживалась на таких мероприятиях, просто отдавала дань приличиям и ретировалась. Парень изъявил желание проводить ее. Конечно же, вместе с Евой.

А потом взял девушку за руку и настойчиво повел наверх, огибая работников кейтеринга у входа в зал. Она послушно следовала за ним до самой комнаты на третьем этаже. И даже когда Руслан завел ее внутрь, запер дверь и прислонил к полотну, все еще молчала. Он впечатался в дерево обеими ладонями параллельно девичьему лицу с обеих сторон, словно загоняя в плен, и нырял в медовые глаза, пытаясь унять ревущий пульс.

И понять.

— Зефирка…откуда же в тебе столько стойкости?

Она слегка склонила голову:

— Да нет…просто у меня иммунитет на…это всё.

— Не расскажешь, откуда?

— Не-а. Зачем? Мы договорились без флешбеков. Иначе ты мне тоже будешь рассказывать про этих девушек, которые…очень расположены к тебе. Света, Даша…и другие.

— Ладно, не будем, — улыбнулся, приближаясь к ней вплотную и вдыхая ее запах, — знаешь, никогда не думал, что это настолько ох*ительно — иметь такую поддержку.

— Звучит похабно… — не отрывает взгляда, в котором зажигается ответный огонь.

— Зато правдиво. Я так впечатлился…

— Я…уже почувствовала.

Странно, но в ее голосе не проскальзывает привычной робости, когда она намекает на его эрекцию, упирающуюся ей в бедро.

— Не совсем…впечатлился я реально твоей речью, а вот это «событие» — случилось сразу, как я тебя увидел всю такую сексуальную, и платье еще…

— Не нравится? — переходит на шепот, который ласкает поверхность его губ на расстоянии нескольких миллиметров, словно вгоняя обоих в гипноз.

— Не видел раньше таких ярких вещей в твоем гардеробе, — прошелся по ее фигуре нахально и даже нагло, останавливаясь на декольте, — нравится.

— Ну, на то и расчет — чтобы главному ценителю понравилось.

От этого заявления Руслана торкнуло окончательно настолько, что он резко бросился вперед с определенным намерением. И несмотря на то, что обоих коротнуло не по-детски, Ева резко вскинула руку, втискивая ее между практически прижатыми друг к другу телами, удерживая парня от вожделенного столкновения: