Страница 60 из 111
Истерика набирала обороты. Девушка плакала и цеплялась за его плечи, парализованная шквалом эмоций. Язык отнялся, она могла просто мычать, выражая радость, скорбь, счастье, тоску, испепеляющие её в эти минуты.
А Руслан просто гладил влажные волосы и касался губами виска, успокаивая, давая знать, что рядом…
— Испугалась? — спросил чуть позже приглушенно.
Казалось бы, немного притихшая, Ева вдруг выпустила из глубин такой нечеловеческий рёв, что оба вздрогнули.
Никогда она не испытывала такого удушающего страха. Никогда. Даже при возможном изнасиловании. И никогда ещё не боялась так выматывающе основательно. Чтобы инстинкты вопили вовсю. Чтобы между жизнью и смертью, не ощущая себя ни живой, ни мертвой. Чтобы в кого-то так…с размаху…вжиться. Несравнимо ни с чем… Вообще.
— Так сильно любишь? — шепот на ухо.
— Люблю! — обрела внезапно голос в этот самый важный момент. — Люблю! Люблю! Люблю!
Да она уже и мысли не допускала о существовании без него. Это же очевидно! Невероятно, но…
Взбрыкнула, высвободилась, отбрасывая все оковы…замерла на секунду, встретившись с ним глазами в полумраке, освещаемом той самой единственной лампой. А потом сорвалась…
— Не умирай! — отчаянно и горячо выталкивая слова, одновременно покрывая его лицо вереницей мелкий быстрых поцелуев, — ты мне очень нужен! Пожалуйста, не уходи! Не оставляй…Руслан! Пожалуйста!
Странно, но в этой мольбе не было ничего унизительного. Не страдала гордость. Не ныла когда-то затоптанная чужими следами душа.
В этой мольбе снова светило солнце. Окрыляло и вдохновляло быть собой и ничего не бояться. Не думать о том, что можешь быть отвергнутой.
— Люблю… — примостилась в уголке его рта, потершись щекой о проступившую щетину. — Я же…и правда…клянусь…это чудо…думала, никогда больше…не смогу так…чисто, сильно…но люблю! — сбивчиво, яростно, запальчиво. — Руслан, я тебя люблю!
И рассмеялась вдруг, обняв его крепко-крепко.
Живой. Рядом. Её чертенок. Остальное — суета сует. Вот это оно самое — потерять, чтобы оценить по-настоящему…
Как же у него получилось зажечь то, что, по её мнению, давно умерло в ней?
— Ева… — чувственный стон, наполненный такими эмоциями, что дыхание снова перехватило. — Моя эфемерная…любимая…
— Твоя-твоя… — спешно кивает, вдыхая мужской аромат.
Он такой родной…свежий…
— Ты…что… — отводит голову назад. — Ты был в душе?! Я тут…с ума сходила, а ты…
После короткого смешка парень тянется к ней и грустно сообщает:
— Не мог же я заявиться к тебе в крови после аварии…
— Ты ранен? — взвизгнула, вновь теряя самообладание.
— Я — нет. Но если еще чуть-чуть постараешься, обязательно задушишь…
— Ох…
Ева тут же ослабляет хватку на крупной шее и вздыхает. Вообще ничего больше не хочется говорить. Всё потом. И обстоятельства, и причины, и любая информация. Главное, что жив и здоров. Мир вокруг кружится от свалившейся легкости. И не хватает…так не хватает его прикосновений. Оказывается, у него такой вкусный запах…
Что-то у неё в сознании переклинило и сменило вектор весьма круто и неожиданно. Девушка нырнула под его поло и блаженно вздохнула, пройдясь кончиками пальцев по горячей коже торса, который тут же отреагировал, моментально окаменев. Будто сейчас ничего значительнее нет — только ощущать мужскую плоть, вести по ней плавно, вырисовывать вензеля. Впитывать ответную дрожь, окончательно успокаиваться, уверившись, что это не галлюцинации, и Руслан рядом.
Ева так увлеклась процессом, что не заметила, как изменилось выражение лица любимого. Как стремительно начал густеть воздух, становясь безбожно наэлектризованным. Невинные ласки в её понимании, выглядящие попыткой быть чуть ближе, воспринимались им…ну совсем иначе. Когда до девушки дошло, что он неестественно застыл, практически не дыша, она тоже остановилась и подняла голову.
Горло сдавило спазмом от этого взгляда… Не сглотнуть. Не вдохнуть. Не выдохнуть. Никто из них так и не моргнул, сохраняя зрительный контакт последующую минуту. Пространство внезапно стало вполне осязаемым. Его можно было потрогать, оно шкворчало, искрилось, отдавало вспышками. И, судя по тому, как разогнался за доли секунд её пульс, реагируя на желание в глазах Руслана, девушка осознала…что впервые отвечает ему взаимностью.
Это дико.
После стольких часов, когда чувствовала себя сломленной и разбитой, вдруг ощутить прилив мощнейшей энергии… И необузданное, просто адски неистовое стремление жить. Жить, наслаждаться, любить. По-настоящему. Уже без всяких черновиков. И не терять ни минуты драгоценного времени, которое сегодня…почти оборвалось. Эта мысль вызвала ярый протест.
Ева порывисто встала, увлеклая парня за собой. Подцепила край тенниски и потянула её вверх, избавляясь от ненужного в этой истории здесь и сейчас барьера. Да, свет от лампы был скудный, но менять обстановку не хотелось. А хотелось очертить каждый рельеф его тела. Пройтись по широкому развороту плеч, выраженным ключицам, сильным напряженным предплечьям… Она не знала, как долго упивалась тактильными танцами на горячей мужской коже, но смелость слегка поубавилась, когда пальцы закономерно завершили экскурсию на темной дорожке, ведущей к паху. Здесь девушка заколебалась. Нехотя отстранилась.
Его глаза блестели загадочно и очень…выразительно. Предвкушающе.
Капитуляция была неминуема. В конце концов…никто не знает её, Еву, такой, как он: Руслан видел девушку в самых неприглядных ситуациях, терпел ужасные выходки, несправедливое отношение, вынос мозга… Любил, когда она этого ни капли не заслуживала, но чертовски нуждалась… Но сам парень-то заслуживал!
Не сомневаясь больше ни секунды, Ева прошлась ладонью по краю полотенца на груди, поддела спрятанный уголок и позволила махровой ткани сползти одним легким бесшумным движением. Осталась обнаженной, но больше не испытывала скомканной стыдливости, тайной надежды на то, что это будет быстро, без лишних прелюдий.
Ей впервые хотелось близости. Именно близости. Полноценной, поглощающей, яркой. Такой, какая может быть только между любящими людьми. Чтобы каждое прикосновение — признание в любви.
И она сделала шаг к нему, выжидающему, терпеливо и жадно всматривающемуся в неё. Осторожно положила руки на мужскую талию, будто подсознательно ища опоры, потому что боялась не справиться с клокочущим волнением, и приникла губами к его груди. Где билось сердце.
— Прости.
Одарила десятком поцелуев это прекрасное место, приговаривая:
— Прости…
Неожиданно Руслан остановил девушку, приподняв её подбородок, чтобы вновь зависнуть в визуальном контакте:
— Есть парочка других слов, которые вмещают всё-всё по умолчанию, давай остановимся на них?
— Давай, — согласилась, радостно улыбаясь. — Люблю тебя.
А у него губы…сосредоточение всего самого трепетного за земле. Они её пленили в ту же секунду, срывая последние буквы признания, забирая их, растворяя между ними на кончике языка, увековечивая. Запечатывая.
Больше не приходило в голову сравнивать, вспоминать, бояться…
Ева безгранично доверяла ему. А главное — теперь и себе. И на этот раз знала, чего хочет. Поэтому, когда оба плавно опустились на пушистый ворс ковра, не прерываясь, она не позволила Руслану идти обычным сценарием. Мягко развернула его и подтолкнула вниз, чтобы он лег на спину, а сама устроилась на нем. И от соприкосновения кожи к коже её обдало невероятной волной жара, ошпарившей внутренности, омывшей удовольствием, которое оставляет легкое покалывание как послевкусие.
Прервав поцелуй, горящими губами рисовала дорожки на лице любимого: веки, брови, лоб, щеки, нос, линия подбородка — ни один участок не остался обделенным. Она стремилась компенсировать месяцы равнодушия, поражаясь тому, какой холодной, бесчувственной, замкнутой была…в таких умелых и бесспорно любящих руках. На мгновение это отдалось болью, но она забылась очень быстро, выдворяемая новым принципом — к черту прошлое.