Нестандартный формат

А потом Ника стала танцевать.

Даже простые движения, исполненные достоинства, выходили неимоверно соблазнительно. И опять же…сама девушка со своим «танцевальным» прошлым — ни много ни мало восемь лет в ансамбле — почувствовала себя иссохшим бесполезным бревном. То и дело ловила взгляд Карена на Нике, пытаясь выявить малейший признак заинтересованности. Но он просто, как и все находящиеся мужчины в зале, посматривал на неё без намека на что-то лишнее. Это успокаивало. Будто успешно пройденный тест на верность.

Мир пошатнулся в секунду, когда спустя часа полтора, возвращаясь из туалета, Ева увидела, как изумительная помощница всасывала в себя губы Карена. Это нельзя назвать поцелуем. Даже пылесос втягивает мягче. Зрелище парализовало её. Потому что происходило у всех на виду, и всем было плевать. Будто ничего такого и нет.

«Разочарование — маленькая смерть».

И не вспомнить, где вычитала, кто автор. Зато прав.

Это даже не ревность. Состояние ахинеи. Ну не может же всё быть до пошлости банальным, правда? Вот эти треугольники…киношные…богатый-бедная-любовница. Трехмерное пространство с проваливающимся куда-то дном. Летишь и не понимаешь, когда эта мука кончится — неизвестность убивает.

Ева очнулась и прошла к своему месту. То есть, села рядом с Кареном, на котором орудовала увлекшаяся Ника. Часть гостей только сейчас заметила невесту и затаила дыхание. Очень зря, потому что чувство собственного достоинства не позволило бы ей учинить скандал. Она просто хотела посмотреть один разочек в глаза этому беспринципному мужчине, а потом тихо уйти. Он отлип от Вероники первым. Как-то спешно стряхнул её с колен и вытер рот тыльной стороной ладони. Повернулся и с удивлением узрел рядом Еву, твердо проговаривая:

— Прости, она в хлам пьяная.

— Я так и подумала, что у неё уровень кислорода достиг критической отметки, вот ты и практиковал искусственное дыхание из благих намерений. Целых три минуты. Это очень похвальное рвение.

Несколько человек рядом разразились хохотом, а сам Карен расплылся в довольной улыбке, будто с восхищением вглядываясь в неё.

— Я уезжаю.

— Отвезу тебя сам.

— Нет.

— Ева.

И всё. Встал и беспрекословно последовал за ней. Действительно посадил девушку в машину и резко стартовал. Если бы не это, Ева подумала бы, что ему совсем плевать. От данного факта внутри всё дребезжало, а во рту отдавалось металлическим вкусом.

— Ты с ней спишь? — не выдержала через десять минут.

— Не глупи.

— Я? — девушка округлила глаза и взглядом вгрызлась ему прямо в глотку, сгорая от яростного напряжения.

Пожалуй, впервые Ева вышла из себя именно при нем. Будто почувствовав зыбкую почву, Карен съехал на обочину, включая аварийки. Повернулся к ней и тут же пленил своими черными глазами:

— Слушай, я понимаю, ты молодая невинная девушка, и тебе чужды такие проявления. Но там, за пределами твоего комфортного мира, увы, случаются такие вещи. Люди открыто выражают свои желания и спят с тем, кого хотят в данную секунду. А уж когда пьяны, то и вовсе не контролируют такие порывы. У Ники случилось помутнение рассудка. Вот и всё. Ты же видела, я её отстранил.

И всё-то у него получалось ладно. Только целовал он свою помощницу в ответ очень долго и качественно…

А потом он говорил что-то еще. Очень убедительное. И она задалась вопросом, это Карен убедителен или она так жаждет быть убежденной им?.. Потому что реально любит. С ума по нему сходит. Не просто любит — бредит этим человеком. Боготворит. Часами готова слушать рокочущий голос, восхищаться эрудицией. Его деловые разговоры — вообще фетиш для неё. Рядом с ним девушка чувствовала себя в хроническом алкогольном опьянении. Господин Аракелян — мечта любой девчонки. Вежливый, воспитанный, по-восточному красивый и неотразимый, одет с иголочки, черные глаза горят умом…

Может, это все же сон? Ее мираж?

В тот день Ева поддалась. Кто в двадцать способен распознать профессиональную ложь и раскусить прожженного лицемера? Будучи погруженным в него с головой?.. Девушка боялась, что демонстративным недоверием вынудит его остыть к ней… Он казался гордым и неприступным, а возникшая угроза потерять любимого была настоящим страшным сном.

Третий звоночек странным образом был воспринят ею…адекватно. Будто так и должно быть. Это произошло спустя полгода. Карен выехал на важную конференцию и решил взять ее с собой. У них был один номер на двоих, но девушка ему доверяла, поэтому не стала биться в истерике, что это неправильно. После выматывающего дня и сытного ужина они немного прогулялись и решили лечь пораньше. Ева уступила ему право первым принять душ, поскольку в отличие от нее любимый действительно выглядел уставшим. И уж никак не ожидала, что, выйдя из ванной, обнаружит Карена бодрствующим и в телефоне. Он окинул ее каким-то по-новому заинтересованным взглядом, от которого все внутри оборвалось. Дальше поцелуев и объятий у них никогда не заходило. Аракелян понимал и уважал воспитание и принципы девушки, иногда подшучивал, забавлялся смущением и неосведомленностью в некоторых вопросах, но не высмеивал. Признавал, что так и надо.

Но в тот момент будто сошел с ума. Поработил ее губы, жадно выпивая весь воздух, а руки были пущены в свободное путешествие по телу. Ева…потерялась. Ответный жар разгорался и в ней. Но стоило его пальцам достигнуть резинки ее трусиков, сработал стоп-сигнал.

— Не надо…

Карен очнулся. Отстранился и затуманенным взором уставился в испуганные глаза девушки.

— Да, — выдал неожиданно резко и чужим прокуренным голосом.

А потом оделся и под ее недоуменный взгляд прошел к выходу:

— Я прогуляюсь, остыну. Ложись без меня.

От хлопка двери Ева вздрогнула и поежилась. Обняла себя за плечи и прислонилась к стене. Никак не получалось представить, что она могла уступить. Нет, не в этом вопросе. Для нее и поцелуи — уже подвиг.

Карен вернулся через два часа. Девушка лежала на самом краю кровати подальше от середины, примостившись бочком и глотая сухие слезы. Конечно, она знала, где он был. Через два номера от нее. Но в эту ночь Ева все же приняла неизбежное. Очень глупо и наивно полагать, что такой мужчина заделается евнухом из-за старомодных устоев невесты. Они полтора года помолвлены, и отец настоял, чтобы свадьба состоялась после ее выпуска, а это значило, еще столько же пройдет до официального торжества. И явно за это время целибат им не соблюдался. И не будет.

Ева позволила себе одну безумную вещь — свято верила, что все изменится после свадьбы, а если заговорить об этом сейчас, есть вероятность прослыть в его глазах инфантильной дурой. Пусть и от одной мысли о том, что он был с Никой, хочется выжечь все вокруг. Уж раз сама не готова дать то, в чем нуждается мужчина, молчи и терпи… А как иначе? Есть другие варианты? Да, Анна Седраковна постоянно намекает, что лучше ускорить свадьбу, но отец категоричен.

И девушка выбрала наименьшее из зол — ударилась в учебу. Стала сдержаннее, пожирая себя изнутри. Но видела, чувствовала, что и интерес Карена после таких перемен как-то возрос. Теперь она реже позволяла себе оторваться от учебников и провести вечер в кругу его родного общества, которое не принимало ее, о чем сама Ева молчала и не жаловалась Карену. Зато с ним отношения стали крепче. Разговоры — глубиннее, тоска — светлее. Удивительно, но ожидание привносило какую-то сладость. Будто вот-вот будет достигнут рубеж, за которым — круглогодично светит солнце. Она терпит, позволяет ему вольность с другой, зато потом взыщет сполна. Как только у нее будет право на это.

Так в свои двадцать два Ева отчетливо осознала, что любовь — неоднозначное чувство. Не бывает сплошного света. Он чередуется с тьмой, и только ты решаешь, что в твоей истории станет преобладать. Нужно идти на уступки, если хочешь сохранить отношения. Или обрубать на корню. Раз оба второго варианта не допускают, значит… Терпеть, совершенствоваться, чтобы соответствовать тому, кого выбрала спутником жизни…