Страница 62 из 64
И в прекраснейшем настроении я устремилась в сторону женского общежития, решив начать с нашей с Беатрис комнаты.
…спустя полчаса мое настроение было гораздо хуже: в женском крыле я встретила много ахов и охов, и восторгов по поводу моего внешнего вида (обоих, потому что они, мои внешние виды, перетекали из одного в другой и никак не могли определиться), и даже вполне искреннюю радость у малознакомых девиц со второго, вроде бы витка, по поводу того, что я жива — много всего приятного в женском крыле встретила я. Вот только друзей не встретила!
И куда они подевались, мне никто подсказать не смог.
В мужском крыле я своих друзей не встретила тоже.
Устав от бесплодных поисков, я направила стопы в сторону своей палаты и головомойки.
Не слишком, впрочем, торопясь — и то, и другое, я всегда терпеть не могла.
Чтобы возле самого целительского крыла столкнуться со столь же понурыми друзьями!
— Милдрит!
— Ребята!
— Фифа!
— Ребя-а-а-та!
-
— Фифа, так ты теперь что, дракон?
Мы удрали из целительского крыла, спрятавшись от грозных целителей на уютной скамейке меж розовых кустов во внутреннем дворе академии.
— Да какой она дракон? Так, ящерица… — насмешливо влез Шед, тайком (как ему казалось) поглаживая ладошку Тэвы.
Та-а-ак, и что я пропустила за эти три с половиной месяца?
— Сейчас эта ящерица в тебя огнём как планет, будешь знать! — тут же взъершилась Иллирия.
И у меня отлегло от сердца: не так уж и много я пропустила!
— И-и-иль, — шепнула я, — я не могу огнём. У драконов этот навык только годам к тридцати развивается, и вообще… Может, я еще и не превращусь!
— Превратишься, — сурово отрезала Иллирия. — Ты не можешь меня подвести!
И, развернувшись к Шеду, объявила:
— Хорошо! Она запомнит, научится, через десять лет тебя найдёт и тогда плюнет!
Всем было очень весело, включая “жутко испуганного” Шеда, а я косила глазом на Дейва, и видела, как он смотрит на Ильку… Ласково смотрит, с нежностью!
И думала, что пропустила, может, и много!
Но как же я рада их видеть! Эйфория не только не отпускала, но еще и раздувалась все больше. Я так по ним скучала, а они так скучали по мне. Небо, как же хорошо — жить!
-
— Милдрит, как ты могла!
— Извольте объяснить, молодая госпожа, о чем вы думали!
— Какая безответственность!
Мне стало дурно: на минуту почудилось, что госпожа Астра, почтенная матушка моя, разделилась на три части явилась в академию Семи ветров, чтобы отчитать меня за отсутствие должных манер.
Дождавшись паузы, я таки поинтересовалась:
— Могу ли я узнать, господа, что случилось?
Целители переглянулись и — не могу в это поверить! — кажется, смутились.
По крайней мере, когда наставница Маргрит заговорила, голос ее звучал куда мягче:
— Милдрит, тебе не стоит гулять по академии без защиты. В конце концов, темные никуда не делись, и настроены недружелюбно, а защиту Алвис с тебя снял.
— Вы еще не достаточно окрепли, молодая госпожа, для таких столкновений, и не освоились со своими силами, — обеспокоенно постарался донести до меня целитель Ангус.
А эль Фаррель возмущенно добавил:
— А если эти… недостойные юные дамы уничтожат результаты уникального эксперимента?!
Фух, слава Свету, всё в порядке: это всего лишь целительница Маргрит, целитель Ангус и целитель эль Фаррель изволят распекать меня на три голоса!
Но едва они закончили, как я вклинилась с неожиданным предложением:
— Наставница, а если Алвис сейчас вернет гончих, я могу вернуться в свою комнату?
— Милдрит, но разве тебе здесь плохо?! — Искренне изумилась она. — Никаких соседей, вокруг — целители…
— Вы, конечно, правы, — со вздохом согласилась я. — Но, посудите сами: здесь же никаких соседей, и вокруг — целители!
Драконица скривилась, будто откусила от кислого:
— Ну, если смотреть с такой стороны… Ладно. Можешь возвращаться. Но чтобы все рекомендации соблюдала, на осмотры приходила вовремя и, главное — никаких…
— …стимуляторов! — закончила хором вместе с ней я.
Кажется, мне эта история до-о-олго припоминаться будет!
А уже полчаса спустя я, сжимая в объятиях самые ценные вещи и радуясь, что больше не нужно трястись из-за каждой использованной без веской причины толики силы, спешила по коридору, а за мной по воздуху тянулась вереница свертков и сверточков, не поместившихся в руки.
Прочь! Скорее-скорее-скорее, к себе, к Беатрис, в нашу комнату!
Но добраться до нее не успела: примерно на середине пути меня перехватил смутно знакомый юноша со старших витков:
— Адептка Рейон дю Солей? Тебя к ректору!
Опять?! Второй раз за день? И второй раз я ничего не сделала… Но два вызова в кабинет ректора в один день — это мой личный рекорд, а возможно, и рекорд всей академии!
От растерянности я потеряла концентрацию, заклинание левитации слетело и вещи посыпались на пол. Я почувствовала, что покрываюсь позором и чешуей.
Старшевиточник окинул меня оценивающим взглядом:
— А ты ничего. Необычная! Ладно уж, давай, помогу. Говори, куда нести?
Выслушал мои указания, вздохнул, закатил глаза, пробормотал “Моя доброта меня погубит!” и шевельнул пальцами. Все уроненное выстроилось в воздухе по линеечке.
А адепт перехватил у меня коробку с самым ценным, и, насвистывая, удалился в сторону первого этажа женского крыла.
Он хоть запомнил, в какой я комнате живу?
Ладно, там спросит — ему скажут, чешуйчатая адептка на первом этаже одна!
-
— А, Милдрит, входи, ректор тебя ждет, — скойски кивнул мне секретарь-дракон, как своей.
Я с замиранием сердца я потянула на себя дверь. И радостно ахнула:
— Папа! Мама!
Забыв обо всем на свете, я бросилась к родителям…
…чтобы застыть на середине пути:
— Домой не поеду!
И замерла, в растерянности. Мне хотелось броситься к ним в объятия, но я не знала: после моих слов, будут ли они, эти объятия? Простят ли они меня еще раз? Сильно ли сердятся?..
А хотят ли они, чтобы я возвращалась — такая?
Есть ли у меня вообще дом?
Повисшую в кабинете тревожную тишину разрядил ректор:
— Я, пожалуй, вас оставлю. — Он поднялся из-за стола. — Но, господин Рейон дю Солей, госпожа Рейон дю Солей, напоминаю вам, что Милдрит по-прежнему под защитой академии и под моей защитой лично, и вы не можете принуждать ее к чему-либо, чего она не желает сама.
Ректор смерил родителей тяжелым взглядом. Ответный взгляд отца вполне мог состязаться с драконьим в тяжести.
Дверь за ректором закрылась.
Мне стало страшно.
Почему, почему меня не предупредили, что родители здесь? Я бы постаралась принять прилично-человеческий вид, чтобы не шокировать их, чтобы у папы и мамы был шанс привыкнуть…
Что, если они действительно от меня откажутся?..
Когда мне стало казаться, что я вот-вот лишусь чувств от напряжение, отец устало вздохнул, взглянул на меня с укоризной и распахнул объятия.
В себя я пришла висящей у него на шее.
Мама, сжав мое лицо ладонями, притянула его к себе, и выговаривала мне:
— Бессовестная девчонка! Невоспитанная! Где твои манеры!
И — покрывала горячесными поцелуями мое лицо между словами, не разбирая, куда попадает.
Отец молча, тихо гладил меня по спине.
-
Под потолок в комнате Алвиса взмывают мыльные пузыри. Взрываются с радужными брызгами, но вверх уже спешат всё новые и новые, возникая в пяди над полом, увеличиваясь в размерах и наливаясь цветом по мере подъема, играя красками в свете зачарованных свечей…
Но на это зрелище, начарованное Алом, чтобы меня впечатлить, никто не обращает внимания, несмотря на всю его красоту: мы с Алвисом празднуем мое выздоровление, и выписку, и Тьма со Светом знают, что еще!
Толчок, толчок, толчок, ощущения нарастают и накатывают.
Толчок, толчок, толчок.
Освобождение и ликующий восторг всё ближе!