Страница 28 из 40
Кое-кто из ученых предположил, что Нестор вошел в гомеровские поэмы под воздействием Афин тогда, когда эпос вернулся из Малой Азии на греческий материк. Это не исключается для «Одиссеи», где действует сын Нестора Писистрат, имя которого Э. Бете считает рефлексом имени известного афинского тирана VI века. Но в «Илиаде» у Нестора нет такого сына, хоть вообще-то сыновья его там действуют.
Итак, можно гадать о том, что привело к популярности Нелея у ионийцев, а Нестора у афинян, но это не объяснит проникновения образа Нестора Нелеида в песни о Троянской войне, в «Илиаду». Оно шло другими путями. Чтобы ухватить их, надо прежде всего установить, что за певцы ввели Нестора в песни о Троянской войне, а для этого выяснить, с какими героями он вошел в них — уловить некую систему образов.
Судя по «Каталогу кораблей», только Нестор и еще несколько вождей привели под Трою отряды, в которых было по тридцать кораблей (в отряде самого Нестора — трижды тридцать), причем эти отряды (и только они) охарактеризованы одним и тем же выражением — явно их вводил в поэму один и тот же певец, тогда как другие введены не им. Его отрядов в «Каталоге» четыре: предводимые, соответственно, 1) Нестором, 2) сыновьями Асклепия Махаоном и Подалиром из Трикки в Фессалии, 3) сыновьями Фессала Фидипом и Антифом с острова Коса и смежных островов, 4) сыновьями Ареса Аскалафом и Иялменом из беотийского Орхомена. Бросается в глаза, что некоторые из этих отрядов объединены в «Каталоге» дополнительными связями. Сыновья Асклепия прибыли из Фессалии, а Фессал — отец вождей с Коса. На севере Асклепиады владели не только Триккой (в Фессалии), но и Эхалией (в Этолии), градом давнего царя Эврита, а в царстве Нестора некогда музы встретили и ослепили певца, шедшего от царя Эврита из Эхалии — все это отмечено тут же, в «Каталоге». Правда, царь Аскалаф вроде бы оставлен в стороне от этой сети дополнительных связей. Однако еще в начале нашего века О. Группе, исследуя генеалогии и культы, обратил внимание на странные связи между беотийским Орхоменом и Пилосом Нестора. Хлорида, мать Нестора, — дочь Амфиона, царя Орхомена («Одиссея», XI, 281; Гесиод, фрагм. 27); жена Нестора Эвридика — дочь Климена, тоже из Орхомена («Одиссея», III, 452). А у Климена сын назван Пилеем (Павсаний, IX, 37, 1) — от названия Пилоса. У Группе подобраны и другие соответствия. Вряд ли это совпадения в именах реальных лиц: ведь среди них эпитеты Аида. Просто речь о том, что сочинители генеалогий придерживались заданной схемы, по которой Орхомен должен быть связан с Пилосом.
Все эти сходства четырех отрядов, четырех областей могут быть объяснены еще одной связью: все четыре являются важными центрами культа Асклепия — бога-целителя, покровителя лекарей, сына Аполлона. В царстве Асклепиадов расположена Трикка со знаменитым древнейшим храмом Асклепия (местом его рождения, по мифу). В Пилосском царстве — святилище Асклепия Триккейского. На острове Косе — широко известный культовый центр Асклепия, очень влиятельный. В Орхомене — тоже храм Асклепия, хоть и менее известный. Зато сам Аскалаф — не является ли по имени близким соответствием Асклепию? Сравним эолийское Asklapios, латинское Eskulapus и имя Аресова сына Askalaphos. Видимо, некий догреческий персонаж, выступавший в мифах как сын бога и связанный с ранениями, перешел в греческую мифологию и стал в одних местах сыном Ареса и наносителем ран, а в других — сыном Аполлона и целителем ран. Итак, культ Асклепия связывает все указанные центры.
И самое примечательное: в Мессении храм Асклепия Триккейского и могила его сына Махаона находятся, по свидетельству Страбона (VIII, IV, 4) и Павсания (III, 26, 9), в Герении — том самом мессенском месте, которое, по Гесиоду, дало Нестору его постоянный эпитет «геренский конник»! Таким образом, вырисовывается следующая картина. Нестор все-таки происходит из Мессении, хотя и не из мессенского Пилоса микенского времени. Он был культовым конным героем из круга Посейдона в Герении (так, видимо, в разных местах назывались культовые места Посейдона). Исполнял там, кроме военно-защитной службы, роль чудесного целителя — М. Нильсон отмечает много таких местных культовых персонажей со смесью военных и целительных функций. Впоследствии многие из таких локальных духов-целителей подпали под эгиду распространявшегося культа Асклепия и стали его спутниками, или ипостасями, или героями — основателями его святилищ. Вот и Герения вошла в сферу распространения культа Асклепия из Трикки, а Нестор, успевший связаться с новым культом и «подружиться» с Махаоном Асклепиадом, был затем втянут в местные героические легенды трифильского Пилоса, вошел в круг Нелея и стал там, уже вне Герении, называться «геренским конником» — разумеется, на эолийском диалекте (ведь Трифилия — эолийская область).
Понятно внимание к Нестору в отмеченных центрах культа Асклепия, из которых остров Кос очень близок к очагу раннего бытования ионийского эпоса. На Косе греческими авторами зафиксирован даже род Несторидов! Но через пространные связи культовых центров Асклепия (обмены знаниями, обучение целителей, путешествия паломников, больных и т. п.) сведения о Несторе проникли и в другие места, где были святилища Асклепия: Эпидавр в Арголиде, Лаконию, Афины и проч. Так распространялась слава Нестора, друга Асклепиада Махаона.
Она вдохновила и певцов Троянской эпопеи. В «Илиаде» Нестор заботливо вывозит Махаона из сражения, сердечно угощает его и умело лечит. Рядом с ним его наложница Гекамеда, дочь Арсиноя, ухаживает за гостем. Арсиной — имя выдуманное, но Арсиноя в Мессении считалась матерью Асклепия (Гесиод, фрагм. 107; Павсаний, II, 26, 7; схолии к Пиндару, «Пиф.», III, 14). Нестор предстает здесь последователем Асклепия — бога мирного, благостного и любящего людей (даже отдающего за это жизнь — Зевс убил его за воскрешение умерших).
Возможно, отсветы происхождения Нестора из Геренского святилища лежат на всей его деятельности в «Илиаде»: он хотя и стоит за воинскую честь ахейцев (в VI песни), но чаще призывает к доброму согласию (в песнях I и IX) и к миру (в VII). Таким образом, внедрение этого героя в «Илиаду» внесло в нее новую идею. Нестор никогда не подвергается в «Илиаде» осуждению и никогда не бывает не прав. Естественно: его идея — это идея певца, чей вклад — образ Нестора, а это один из последних певцов, работавших над «Илиадой».
11. ПАТРОКЛ
О дружбе Ахилла с Патроклом написано очень много, но редко отмечают, что это не дружба равных. Ахилл — царь и полководец, а Патрокл — его лучший воин, заместитель и порученец. Мотив трогательной дружбы здесь маскирует и идеализирует отношения господина и слуги, вождя и дружинника. Дружинник беззаветно предан вождю и идет за него на смерть, а вождь отвечает на эту преданность заботой и привязанностью. Он нежно любит своего боевого товарища, зависимого от него, и мстит за его смерть врагу.
Когда троянцы во главе с Гектором оттеснили ахейцев до самых кораблей и подожгли один из них, пришла пора Ахиллу вступиться за своих союзников: ведь он хоть и воздерживался от боев из-за обиды на Агамемнона, все же не вовсе отказался воевать, а лишь ждал, пока ахейцы достаточно почувствуют на своих боках его отсутствие. В свое время он избрал именно такой момент для возвращения в строй: ахейцы бегут к последнему убежищу, враг поджигает корабли. Но Ахилл не спешит и теперь на выручку. Вместо себя во главе своих воинов он отправляет Патрокла, дав ему свои доспехи и наказав оттеснить троянцев, но город не штурмовать — оставить это для самого Ахилла. Патрокл оттеснил троянцев, в поединке убил их мощного союзника ликийского царя Сарпедона, но, не удержавшись от соблазна, рванулся на штурм города и в схватке с Гектором погиб. Все это изложено в XVI песни, которую издавна называют «Патроклией».
В XVII и XVIII песнях идет схватка за его тело, эти песни в значительной части суть продолжение «Патроклии». Непосредственно к нему относится и XXIII песнь — «Похороны Патрокла». Но и промежуточные песни XIX–XXII связаны с его посмертной судьбой — там рассказано, как Ахилл, воспылав жаждой отмщения Гектору, пошел на мировую с Агамемноном, приняв от него искупительные дары, затем ополчился новым оружием и, бросившись в битву, убил Гектора.