Кризис

Получив результат вычислений, Рой полдня заливал свое горе этиловым спиртом, то и дело цитируя ужасные цифры. Для них подыскали самое безопасное место во всей вселенной.

Но, увы, в условиях современной войны абсолютно безопасных мест не существует…

Питер Морвуд, Диана Дуэйн. ВЫПУСКНОЙ ЭКЗАМЕН

— Скоростная канонерка Девятнадцать вызывает стыковочный узел. Запрашиваем отстыковку.

— Стыковочный узел — Девятнадцатому. Переключаю на стартовый режим. Частота — два — ноль — ноль — дробь три — ноль. Катер Девятнадцать в зоне запуска.

— Хорошо пошел, Рой, Минерва. Есть стыковочный контроль.

— Девятнадцатый к старту готов. Все в норме. Убрать причальные мачты!

— Причальные мачты отошли… Причальные мачты убраны и зафиксированы.

— Освободить центровой держатель!

— Центровой держатель освобожден. Корабль в открытом космосе.

— Мистер Пизон!

— Сэр?

— Вы управляете кораблем. Выполняйте отход. Режим контроля — ручной.

— Ручной?! Твою ма… То есть — слушаю, сэр! Устанавливаю рычаги на удержание курса.

— Мистер Пизон!

— Сэр?

— Если рычаги установлены, почему на экране слежения траектория имеет трехградусное отклонение влево?

— Сэр?

— Поправить траекторию, мистер Пизон!

— Сэр?!

— Мистер Пизон!!

— Сэр?

— Я приказал вам поправить траекторию, а не перекосить ее в другую сторону. Контрольный экран показывает семь градусов вправо. Скажите-ка, мистер Пизон, почему корабль опять приближается к причалу.

— Зар-р-раза! Подаю рычаги вперед на одну треть!

— Куда, чтоб тебя, рано!!

Корабль с искусственным мозгом РМ — 14376 класса «Олимпус» воткнулся под углом сорок градусов в одну из главных опор орбитального причала; днище стало угрожающе проминаться, но двадцать тысяч тонн массы корабля продолжали двигаться с ускорением 4 «g»…

Бортовой сигнал тревоги зашелся жутким визгом, заглушив грохот столкновения. Но было поздно. Белый свет залил экран, и спустя мгновение раскаленный шар термоядерного взрыва поглотил и корабль, и причал, и вообще все, что находилось в радиусе шести километров от места столкновения…

Стиснув кулаки и не слыша ничего, кроме гулких ударов в висках, капитан первого ранга Рой Малин пустым взглядом взирал на погасший экран. Он пытался переварить только что увиденное. Невозможно описать, какие слова готовы были сорваться в тот момент с его языка, но он, к сожалению, не мог позволить им этого сделать. Рой слишком часто открывал рот, не обдумав последствий, и создавал себе тем самым немало проблем. И все же кое-что в такую минуту сказать было категорически необходимо. Он набрал в легкие побольше воздуха, развернул кресло на сто восемьдесят градусов, встал, расправил плечи и гаркнул:

— Вы полагаете, мистер, что именно так управляют кораблем с искусственным мозгом?! Черт вас подери! Даже наркотированные хорьки иной раз изображают навигацию получше! Христос распятый, сколько раз можно повторять: сначала устанавливаете маневровые рычаги, стабилизируете курс. И только потом можно хвататься за все остальное! В реальных условиях вы разбили бы к чертовой матери и корабль, и причал, и сердце вашей мамаши. Но, ей-Богу, я бы вас оплакивать не стал.

Выставляйте тренажер в исходную позицию, мистер Пизон. А потом группа повторит все с самого начала персонально для вас. И вы будете повторять это упражнение до тех пор, пока не сделаете все правильно. Ну а если вы допустите еще одну такую же ошибку… Тогда я вскарабкаюсь по вашей тунике, откупорю вам ноздри и черт меня возьми, если я не вобью в вашу маленькую тупую башку хоть немного соображения!!!

Он обвел взглядом испуганные детские лица, вытянутые шейки, торчащие из скрипуче-новых форменных комбинезонов, и по выражению глаз заключил, что его впечатляющая речь, кажется, проникла под черепные коробки — в то, что считается теперь отборными мозгами Академии Флота.

— Мистер Гиллибранд, выключайте тренажер! — скомандовал Рой. — Повторите упражнение, но имейте в виду: меня не интересует, что ваш папочка — генерал. Вы в группе у меня, а не у него. Ясно? Действуйте!

Рой снова опустился в свое кресло и толчком ноги развернул его в сторону контрольных экранов тренажера. Он тяжело, устало дышал. Курсанты и преподаватели Академии даже не подозревали, как ненавидел Рой распекать своих учеников за ошибки. Но, к сожалению, бывали ситуации, когда, только наорав на них во все горло, да еще крепко выругавшись, можно было рассеять дурманящую ауру немого обожания «всамделишного» героя, которая отравляла учебную атмосферу. Бремя славы называют сладким, но почему-то Рой с Минервой никакой сладости не замечали.

Эта неразлучная парочка — пилот и искусственный мозг корабля — за годы службы собрала полную коллекцию флотовских наград. Однако ни ордена, ни благодарности, ни ценные подарки не помешали удалить их из района боевых действий. «Вы слишком дорого стоите, — пояснил один из офицеров Главного штаба, — как носители богатейшего опыта и знаний». «А знания эти бесценны, их необходимо передавать курсантам», — добавил другой офицер.

Еще перед последним боевым заданием Рой и Минерва почувствовали, куда ветер дует. Тренажеры Академии космофлота после халианской войны безнадежно устарели. Дирекция стала думать, как приблизить учебный процесс к реалиям современной войны. И придумала. Собрата пилотов, которые прошли кампанию против хорьков с первого до последнего боя и умудрились выжить. Пилоты в большинстве своем были только рады улететь подальше от фронта — туда, где самым опасным противником была группа неопытных курсантов.

А вот с точки зрения Роя Малина как раз и не было на свете ничего страшнее, чем группа неопытных курсантов. Особенно тех, чьи глаза начинали гореть нездоровым огнем, как только они узнавали, что преподавателем назначен всемирно известный герой. За время службы в Академии ужас Роя перед учениками только усилился; сегодняшний случай был еще одним доказательством его правоты. Во время халианской войны все было ясно: вот — враги, и они стремятся его убить. К сожалению, курсанты были не столь предсказуемы.

Гиллибранд — кстати, его отец и в самом деле был генералом — подошел к пульту управления так осторожно, будто тот был склеен из яичной скорлупы и хрустальных пластинок. Но от внимания Роя не ускользнул характерный жест: Гиллибранд пробежал по воздуху тонкими пальцами, словно пианист-виртуоз перед тем, как сесть за рояль.

«Все, — с грустью подумал Рой, — через пару минут снова придется нажимать кнопку исходной установки. А потом опять, опять… Зачем я только рвал себе глотку!»

— Долго это будет продолжаться? — осведомился печальный голос в микронаушниках. — Эти ребята еще ни разу не вышли на орбиту, а катастроф столько, что даже мне осточертело!

«Ага, Минерва, тебе тоже несладко!» — подумал Рой.

Искусственный мозг был способен генерировать бесчисленное множество интонаций. Сейчас в нем слышались усталость, раздражение, опустошенность и обида одновременно.

— Плюнь ты, — посоветовал Рой. — Это всего лишь модель.

— Легко говорить. Такое чувство, будто с меня слепили восковую куклу и стали в нее тыкать длинными спицами. Почему бы компьютеру не сделать ТВОЮ копию? Пусть эти оболтусы разбивают ее. Хоть какое-то время — для разнообразия.

— Эффект не тот.

— Ну, разумеется! Я видела рекламу по омнивидео: «Если хотите получить самый крутой взрыв, заряжайте программу „Катастрофа корабля с искусственным мозгом“». — Минерва фыркнула, что обычно предвещало вспышку эмоций. — Послушай, когда мы наконец отберем самых способных студентов группы? На следующей неделе? В следующем месяце? А может, через год?

— С этим вопросом обратись к полковнику Фотерингтону-Томасу, — парировал Рой.