Кризис

Оставляя на борту противника троих людей Флота!

Не останавливаясь, Инглиш сказал на открытых частотах, едва успев заметить, как ИИ переключает переговорное устройство:

— Траск — бегом на палубу вождения. Произошла какая-то ошибка. Сойер…

— Пилоты говорят — высадка невозможна… — перебил его Сойер.

— Это распоряжение пилота, капитан, — раздался в наушниках оглушительный рев старшего десантирования — Отмените операцию. Это слишком опасно.

— Да, конечно, — с понимающим видом сказал Инглиш и, горестно вздохнув, так врезал старшему высадки прикладом винтовки АПОТ, что тот отлетел, едва не пробив шлемом переборку.

Удар получился что надо. Старший высадки, безвольно обмякнув, рухнул на палубу. Привязывая его к сетке, Инглиш сказал:

— Пойдут все! Гинесс, высадишь их при готовности один.

Оставить троих товарищей на броне вражеского корабля?! Да как такое вообще могло прийти в голову!

Тут Сойер доложил по переговорному устройству: на площадке вождения все в порядке, она подключена к контрольно-командному пульту.

Неизвестно, что Сойер и Траск сделали с пилотами, но на ближайшее время у них отбило всякую охоту своевольничать. Слишком уж разнился подход к выполнению операций у морских пехотинцев и военных из приданных им сил поддержки.

А если за дело бралась 92 — я рота — самое элитное из всех подразделений Флота, занимающихся электронными исследованиями, то боевая техника и люди из других частей всегда выполняли лишь вспомогательные задачи. Их роль сводилась к материально-техническому обеспечению операции.

Инглиш оценил ситуацию раньше, чем подошвы его магнитных ботинок с компьютерным управлением соприкоснулись с обшивкой вражеского корабля. Броня просто кишела роботами Синдиката, отчаянно защищающими корабль от МТНО. Поведением чудовища напоминали телероботов. Но Инглиш знал заранее, что это не так. Вскрыв очередной вражеский корабль, десантники каждый раз убеждались, что внутри нет человеческих существ, да и не могло быть — там попросту отсутствовали системы жизнеобеспечения.

Сойер допускал, что Синдикат в принципе мог использовать какую-то разновидность средств связи АПОТ, потому что такое оружие с нулевой задержкой действовало на энергии, черпаемой непосредственно из Диракского энергетического моря. С тех пор, как Сойер подружился с Мэннинг, офицером разведки с «Хэйга», он стал разбираться во всех этих устройствах не хуже ученого-ракетчика.

Инглишу же было совершенно наплевать, кто нашептывает роботам команды — да пусть хоть святые угодники. Его сейчас интересовало лишь одно — как сжечь вражескую оптику, испускающую энергетические заряды интенсивностью десять в десятой степени нейтронов на сантиметр, с мощностью, доходящей до шести миллионов электровольт. Тогда железные монстры, так похожие на людей, ослепнут и не смогут прицельно стрелять.

Заглушив мощной вспышкой получаемый роботами сигнал, он пустит в ход Излучатель Кратковременной радиации (ИКР), и лучи начнут проникать во внутренности роботов через каждый их сенсор, по каждой антенне.

Все антироботовое снаряжение класса Икс, используемое СЕРПА, было рассчитано на прицельную стрельбу. А для того чтобы робот попал в прицел, приходилось вступать с ним в поединок. Роботы Синдиката данной модификации были снабжены достаточно мощной системой защиты, чтобы противостоять ионному излучению до ста рад, поэтому в борьбе с ними надо было прибегать к смертельному для человека излучению мощностью до гигаватта.

А значит, посылая в роботов невидимые лучи, приходилось соблюдать предельную осторожность, чтобы не задеть своих. Использование устройств с визуальным наведением поставило людей перед опасностью братоубийства: промахнувшись, вы рисковали не только вывести из строя систему связи своего товарища по оружию, но и поразить его насмерть.

Роботов же нисколько не волновало, что они могут убить друг друга — лишь бы при этом погибали пехотинцы. Поэтому оставалось одно — прицелиться получше и стрелять, не мешкая. Даже если не видишь, что происходит снаружи поляризованного черного шлема.

Траск называл сумасшествием эти прыжки с безостановочной стрельбой. Каждый старается выпустить как можно больше очередей, прежде чем десантники распространятся по обшивке корабля, смешавшись с роботами противника.

Когда 92 — я полностью высадилась на корабль, на дисплее шлема Инглиша возникло поле боя, разбитое на квадраты.

Он бил по роботам, яростным хрипом встречая все новых железных чудовищ, выскакивающих из недр корабля. Эти адские создания, абсолютно нечувствительные к потерям, видимо, рассчитывали подавить десантников численным превосходством.

Трудно сказать, сколько роботов уничтожил Инглиш. Он давно сбился со счета. Полностью положившись на своего ИИ, капитан постоянно менял позицию, то мчась куда-то на полной скорости, то внезапно припадая к обшивке. Дельта Инглиша лучше командовал операцией, чем сам Инглиш. И оба чувствовали это — если, конечно, слово «чувствовать» применимо к Дельта.

Но когда Траск, ориентируясь по радиосигналам, наткнулся на пятерых роботов, пытавшихся удрать с телом Гинесса в полной экипировке Икс-класса, Инглиш взял командование на себя.

Изображение появилось одновременно на обоих визорах, и капитан даже задрожал от нестерпимого желания броситься на подмогу сержанту. Стрелять с такого расстояния было слишком опасно.

Но Две из трех его команд находились ближе к Траску, и разумнее было направить туда их.

Открывать огонь сверху, с Модуля, тоже было нельзя. Любое оружие, способное поразить роботов, одновременно выведет из строя систему связи и жизнеподдерживающие устройства десантников, а может и убить кого-нибудь из них. Стараясь сжечь электронно-оптические приборы противника, вы рисковали потерять и свои собственные. Получится стрельба по своим.

Переговорные устройства уже почти не работали. Чертов ИИ принял новое решение, и с дисплея исчезло поле боя, разбитое на квадраты. Теперь Инглиш видел лишь сигналы, подаваемые вручную, и отражения вспышек. У Инглиша было блокирующее устройство, позволяющее избавиться от опеки Дельта и действовать по своему разумению. Но капитан не решался это сделать — Дельта знал врага лучше.

Инглиш не слышал сейчас ничего, кроме собственного отрывистого дыхания.

Он снял показания с физиосканера и не поверил собственным глазам: пульс сто сорок, химические анализы выглядят так, как будто он — маньяк-насильник в состоянии экстаза. Организм потерял три литра воды. И это за четырнадцать с половиной метров пешего пути. Уровень потребления кислорода очень высокий — и слава Богу. Вообще удивительно, что после такого перенапряжения он до сих пор жив.

Но то, что он увидел, оглядевшись, повергло капитана в еще большее изумление: ни одного движущегося робота на обшивке вражеского корабля. Один ноль в пользу «Красной Лошади».

Инглиш включил запасное переговорное устройство, в котором раздался еле слышный голос Сойера.

— Наши потери, Сойер?

— Капитан, у меня один убит, двое ранены, но способны передвигаться, а трое уже внутри корабля.

— Завершаем операцию. — Инглишу так же мало хотелось спускаться внутрь синдикатовского судна, как лезть в берлогу хорьков. Или даже еще меньше: хорьки по крайней мере испытывают боль, когда умирают.

Он ненавидел эти проклятые войны с использованием искусственного интеллекта. Когда-то очень давно Инглиш мечтал убивать хорьков: косматых злобных чудовищ, живо интересующихся человеческой анатомией. Но он никогда не собирался воевать с электронными устройствами. И уж тем более с человеческими существами.

А теперь руководство решило, что флот и его пехотинцы будут бок о бок с хорьками сражаться против Синдиката. Инглишу это глубоко претило: убивать людей противоестественно.

Порой он просто сгорал от желания обнаружить человека из армии Синдиката в одной из тех цистерн, которые его рота вскрывала для СЕРПА, ОПСКОМ (Агентство космических коммуникаций), ИСА (Агентство Стратегической Разведки) и других шпионских ведомств со сложными аббревиатурами. Вытащить синдика оттуда и добиться у него ответа на больной вопрос: что, черт возьми, произошло и почему люди стали врагами людей.