Серебряные осколки

Час был поздний, наверняка Лаура уже спала. Но Уинифред все равно тихонько постучала в дверь и тут же услышала ответ:

– Заходи.

Уинифред вошла в комнату и осторожно прикрыла дверь, чтобы не потревожить беседовавших в гостиной Дарлингов. Здесь она могла различить их голоса – наверняка и Лаура ранее прекрасно слышала их с Теодором спор.

Лаура села в постели, подтянув к груди одеяло. Она не завивала волосы и не убирала их в ночной чепец, и сейчас они черным овалом очертили ее лицо.

– Извини, если разбудила. – Уинифред прислонилась спиной к двери, пряча руки. – Я хотела попросить прощения.

Девочка отвела взгляд. Уинифред давно заметила: когда Лаура хочет избежать конфликта или сложного разговора, она всегда становится флегматичной и покорной, будто заранее признавая себя проигравшей в споре.

– Тебе не за что извиняться.

– Нет, есть, – упрямо возразила Уинифред. – Я не знаю, что ты слышала, но я сказала это в сердцах. Я была… очень зла и напугана. Ты здесь совершенно ни при чем.

– Пожалуйста, не нужно, – попросила Лаура.

Она не стала отрицать, что слышала их с Теодором разговор.

– Ну уж нет. – Присев на постель подле подруги, Уинифред крепко сжала ее теплую руку. – Я пытаюсь быть честной с тобой, пытаюсь научиться признавать свои ошибки – видит бог, их немало. Пожалуйста, будь тоже честной. Скажи, если я тебя задела.

Рука Лауры была вялой, но она хотя бы ее не отняла.

– Хорошо, – согласилась она. – Ты извиняешься за свои слова или за то, что я их услышала?

– Конечно, за слова. Мне не стоило говорить так, будто мне все равно, что с тобой будет.

– А разве это не так? – Лаура склонила голову набок, как птичка. – Я полагала, что являюсь для тебя чем-то вроде довеска к мистеру Дарлингу. Не чувствуй себя виноватой за это, – добавила она, – я все-таки прислуга.

– Какое это имеет значение, если ты моя подруга? – сердито возразила Уинифред и понизила голос, когда Лаура шикнула, указывая на дверь. – Наниматель, прислуга – это просто чушь. Важно то, что если бы Теодор вернулся домой, я ни за что не отпустила бы тебя с ним.

– Даже если я очень хотела бы поехать?

Ее пальцы обхватили руку Уинифред в ответ.

– Тем более. Поверь, я бы очень рассердилась, если бы ты променяла меня на Дарлинга.

– Это ведь он платит мне, – улыбнулась Лаура.

– Не говоря уже о том, что он позирует для портретов, – с притворным раздражением подтвердила Уинифред.

Девочка тихо рассмеялась.

– Так ты прощаешь меня?

Лаура отняла руку, потянулась к Уинифред и неуверенно обняла ее за плечи.

– Конечно, прощаю, – неразборчиво пробормотала она, явно чувствуя смущение за то, что принимала чьи-то извинения.

Уинифред крепко обняла девочку в ответ, и та пискнула от неожиданности.

У Лауры была худенькая спина, на которой можно пересчитать каждый позвонок. Хрупкие плечи, выступающие ключицы… Действительно ли ей пойдет на пользу жизнь в поместье?

– Ты правда не хочешь, чтобы я ехала с мистером Дарлингом? – тихо спросила Лаура.

Уинифред погладила ее по коротким гладким волосам. Лаура в ее руках казалась китайской куклой с сеткой трещин на фарфоровой коже, однажды склеенной и теперь слишком хрупкой для игр.

– Нет. Просто я должна убедиться, что не принимаю тебя как должное.

Битва за сердце Лауры была проиграна следующим же утром. Момент ее знакомства с мисс Дарлинг Уинифред упустила, но, спустившись к завтраку, обнаружила, что девочка взирает на Кэтрин, словно на восьмое чудо света в скучном платье.

Все трое расселись в гостиной за маленьким овальным столом, накрытым белой чайной скатертью (Уинифред ни разу не видела, чтобы ее вынимали из шкафа с бельем). На столе был расставлен начищенный серебряный сервиз – два чайника, подставки для яиц, сливочник, сахарница, большие круглые блюда, – а в пальцах мисс Дарлинг Уинифред заметила белую с золотом чашку из фарфора, напоминающего бумагу – тонкого, почти прозрачного. Где, черт возьми, они все это достали?

Нога Лауры под столом часто-часто подпрыгивала от волнения, будто девочка в любой момент была готова вскочить и выполнить любую прихоть мисс Дарлинг.

– Мисс Лун, не могли бы вы подать мне заварочный чайник?

Лаура немедленно вспорхнула с места.

– Конечно, мисс Дарлинг! Пожалуйста, возьмите! Могу я предложить вам тост?

– Нет, благодарю. Тедди, будешь яйцо?

– Спасибо, с удовольствием. Лаура, кофе еще остался?

– Да, мистер Дарлинг. Налить вам?

Уинифред слушала их щебетание почти с отвращением. Обычно их завтраки проходили в гораздо менее формальной обстановке. Никто не заботился о скатертях, парадной посуде и вежливом обращении за столом. Почему это Теодор и Лаура так лебезят перед мисс Дарлинг? Неужели так обычно и проходят трапезы в Хэзервуд-хаусе?

Завидев Уинифред, Теодор с улыбкой пожелал ей доброго утра, хотя в другое время вскочил бы из-за стола или принялся махать ей ножом для масла. Не скрывая угрюмого настроения, Уинифред села на свободное место и подтянула ближе полупустую тарелку с тостами.

У нее было чувство, будто все условились играть в какую-то игру, а ей не сообщили правила. Быть может, это их последний завтрак вместе, а эти восторженные дураки превратили его в сущий балаган!

– Доброе утро, Уинифред! – поприветствовала ее Кэтрин. Она ловко опорожнила чайники с заваркой и кипятком в одну из новеньких чашек и пододвинула ее к Уинифред. – Угощайтесь. Отличный молодой хайсон[3], всего по тридцать шиллингов за фунт.

– Благодарю, – пробормотала девушка и мельком взглянула на Дарлинга.

Тот с королевским спокойствием пил чай. Еще немного, и заведет разговор о погоде.

Уинифред очень хотелось по-детски нажаловаться Кэтрин на их с Лаурой притворство, но так она только выставила бы себя на посмешище. Ей оставалось только лишь подыграть, и она взяла свою чашку.

– Тедди, ты уже собрал вещи? – спросила Кэтрин таким тоном, будто это давно уже было обговорено и само собой разумелось.

Такого исхода завтрака Уинифред и ожидала, но все равно у нее неприятно заныло в груди. Сколько она теперь его не увидит?

Дарлинг уставился на Лауру.

– Еще нет.

– На мисс Лун даже глядеть не смей! – нахмурилась его мать. – У нее и своих забот полно. Верно я говорю, милая?

Покраснев, Лаура пробормотала что-то себе под нос. Кэтрин, настоящая мать семейства, удовлетворенно склонила голову и повернулась к Уинифред.

– А вы? Надеюсь, у вас не очень много вещей? Нам ведь еще везти с собой картины мисс Лун, а перекладывать багаж с поезда на экипаж… Ох, не люблю я путешествия! Столько мороки, вы согласны?

Уинифред поперхнулась чаем и торопливо глотнула еще, чтобы окончательно не раскашляться. Теодор ехидно заметил:

– Я бы на это не рассчитывал. Она столько платьев накупила, что их придется везти в отдельном вагоне!

Несмотря на шутливый тон, юноша внимательно следил за ней поверх чашки. Если бы Уинифред сейчас согласилась поехать, то выходило бы, что только его просьбы она ни во что не ставит.

– Я не могу поехать с вами, мэм, – попробовала возразить Уинифред, плохо понимая, зачем упирается.

Если даже Кэтрин не видит в визите Уинифред ничего предосудительного, почему бы ей не отправиться с ними? Должно быть, Уинифред снова трусила, но все происходило так стремительно, что она даже не успела понять, чего боится на этот раз.

– Почему? – спокойно поинтересовалась Кэтрин. – У вас какие-то неотложные дела в Брайтоне?

– Да, очень много дел. Мы не разобрались с хозяйкой квартиры. К тому же мы все еще ждем заказ из салона.

Кэтрин хотела что-то добавить, но Теодор вдруг встал из-за стола. Лаура покосилась на измазанный маслом нож, который он бросил на скатерть, и вздохнула.

– Винни, можно тебя на минутку? – громко спросил он.

Уинифред положила смятую салфетку на стол и поднялась. Не отводя взгляд от Теодора, Кэтрин еле заметно качнула головой, но он не смотрел на мать.

3

Сорт китайского зеленого чая.