Послевкусие любви

А с другой стороны, никто не претендовал бы на мои дорогие бутылочки. Да, приготовить ему еды, убрать потом за ним эту еду, постирать одежду… все как за маленьким ребёнком, подгузников только не хватает. Хотя годам так к восьмидесяти у меня добавилась бы еще и эта важная функция: проверять, не описался ли он, сидя за своей приставкой! Да, наверное поэтому мы и расстались. Быть нянькой-домохозяйкой для взрослого мужика – это явно не моя мечта.

Если сравнивать его с вином, то мой первый молодой человек был, как Божоле Нуво! Такое сочное, ягодное, молодое, но очень быстро портящееся и простое, а это познается в сравнении, в особенности, если тебе повезло, и ты вкусила нечто более достойное и интересное. Артур был, конечно же, гораздо лучше, в винах разбирался, но ведь всегда всё забывал! Однажды забыл о нашей годовщине, а я целый час прождала его в ресторане одна. Сказал, что подарок потерял и бегал в поисках нового, а по факту – банально забыл! Годам к восьмидесяти, когда он вообще ничего не будет помнить, ситуация, конечно же, выровняется, и его забывчивость будет оправдана сама собой! Но ведь если и с ним дело до подгузников дойдет, то он и о них забудет, и мне снова придется все проверять, как за Арсением. Итог одинаковый! И вот, я опять остаюсь с бокалом Божоле, только на этот раз более высокой категории, с выдержкой и даже с неким потенциалом, так скажем: с Божоле-Вилляж – эта категория уже явно круче, чем простое, банальное «Нуво». Ну, а что с Антоном? Он ведь так ухаживал: какие были подарки, цветы, ночи… и такой загадочный. В данном случае, он хоть и Божоле, но премиальное. Я бы сказала, с отдельного крутого виноградника Крю де Божоле (к примеру, с Бруйи). Вино, которое обладает еще более сложными нюансами, богатыми оттенками и большим потенциалом к выдержке – да, терпения ему было не занимать. У него был только один огромный минус: он постоянно мне врал! Врал, что вино любит, а сам пиво глушил, а еще он со страху все время бегал в туалет. Так что если бы мне и с ним посчастливилось дожить лет до восьмидесяти, то и здесь пришлось бы все проверять, как за Арсением или Артуром. Возможно, было бы и того хуже, ведь с возрастом люди становятся пугливее.

Мне наконец-то пресытилось представлять всех своих бывших в подгузниках, и я, дабы скрасить свой одинокий вечер, вытянула наугад одну из бутылочек, мирно стоящих под окном. Ею оказалась Божоле! Из всей коллекции я вытянула именно ее! Что ж, если всё и впрямь так плохо, то придется снова брать инициативу в свои руки. Ибо, как сказал великий советский ученый Мичурин: «Мы не можем ждать милостей от природы. Взять их у нее – наша задача!»

Надо было решить проблему номер один, поэтому я перерыла всю квартиру, изучила все шкафы, ящики, посмотрела даже в туалетном бачке, хотя понимала: это исключено. Ни одной новой подарочной коробочки мне так и не удалось найти, ни одной новой вкусняшки, а ведь еще месяц назад он присылал по несколько разных коробок. Маме и тете это, правда, жутко не нравилось, поэтому они периодически съедали их сами или отправляли моей племяннице для поднятия ее самооценки. Может, и сейчас они поступили точно также? А если Адриан и впрямь мне больше ничего не отправлял? Я готова была уже кинуться на улицу, чтобы перерыть там все общественные мусорки, но в этот момент раздался звонок в дверь: на пороге стоял курьер с подарочным набором! Я облегченно выдохнула.

Миндальные круассаны – это самое вкусное лакомство на свете, если не считать марципаны, а еще шоколадные трюфели, безе и, конечно же, вот эти французские макароны, которые я получила вчера вечером! Я снова взяла в руки маленькую розовую коробочку с шелковой ленточкой и обнюхала ее со всех сторон. В ней еще сохранялся этот божественный аромат свежих «макарошек», и он так манил и притягивал, что я готова была съесть еще и эту коробочку. Пребывая в полном блаженстве и размышляя, с каким вином могли бы быть съедены эти лакомства, я уже открыла рот, но в этот момент вдруг раздался до боли знакомый голос, и я выплюнула коробку.

– Что творится с твоей дочерью? Все гораздо хуже, чем я представляла!

В дверях появилась моя мама и ее сестра – тетя Вера, которая, скрестив руки, недовольно поглядывала на пустые коробки из-под сладостей. На самом деле звали ее совсем иначе, но за сильную веру во всех женатых и неженатых, работающих и безработных, старых и молодых, а еще «козла» старшего бухгалтера с ее предыдущей работы и прочих представителей далеко не самого сильного пола, она окрестила себя Верой.

– Он снова присылает ей конфеты?

Тетя окинула меня своим пронизывающим холодным взглядом, и мне тут же стало стыдно, не знаю почему – словно мне снова десять и я, видимо, нашкодила, сама того не заметив.

– Да, никак не угомонится! – пояснила мама. – Он пытается загладить свою вину всеми возможными способами, присылает ей дорогие вина, которые она складирует под столом, и коробки со сладостями!

– Судя по всему, ты все же простила его, если продолжаешь принимать все эти дары? – удивленно спросила тетя, но я предпочла промолчать и лишь гордо отодвинула от себя очередную коробку с венгерскими марципанами. Понятия не имею, откуда он их достает, но они просто божественны. И, сделав вид, что меня совершенно не волнует этот разговор, я принялась пересчитывать бутылки под столом.

– Нет, – ответила за меня мама. – Хотя вчера вечером на нее нашла хандра, и она вспоминала всех своих бывших, представляя их почему-то исключительно в подгузниках.

Я бросила на нее обиженный взгляд, ведь подслушивать – это некрасиво. Поджав губки сильнее, я с еще большим усердием взялась за подсчет бутылок.

– Видимо, у нее были на них большие планы, – пояснила тетя.

– Не уверена. Она окрестила их фразой «Божоле в подгузниках», поэтому не думаю, – добавила мама. – Не знаю, вошел ли Адриан в эту уничижительную детсадовскую группу, но она сжирает все, что доставляет ей курьер! Причем выработав довольно интересную тактику: первая порция сладостей уходит примерно с 10.00–12.00, а оставшиеся, доедает поздно ночью, и обычно под одеялом, дабы ее в этом никто не уличил!

Я открыла рот, но в этот раз уже не для того, чтобы в него что-то запихнуть, а от переполняющего меня негодования.

– Ей почему-то невдомек, что по утрам она просыпается вся в шоколаде, и догадаться несложно, чем именно она занималась всю ночь! А еще она уже два раза втихаря перешивала пуговицу на своих джинсах! – закончила мама, и в эту секунду я почувствовала, что это был полный нокдаун.

– Они сели после стирки! – оправдываясь, выкрикнула я. – Да, такое иногда случается с хлопковыми вещами!

– Кого ты пытаешь обмануть, деточка, родную мать?

Да, переплюнуть ее еще никому не удавалась, максимум моей тете, и то далеко не всегда. Я не буду вдаваться в глубокие описания своей мамы, дам лишь одну характеристику, которая расставит все точки над «и». Когда молодые люди уступают ей место в общественном транспорте, она гордо усаживает их обратно со словами, что она не в положении.

– Знаешь, если так пойдет дальше, то ты попадешь в передачу «Семья весом в тонну»! – угрожающе произнесла тетя.

– Мне далеко до этого, – тут же отмахнулась я. – Так что этими речами вы меня не запугаете!

Тетя на минутку о чем-то призадумалась. По ней всегда было видно, когда в ее голове начинали роиться какие-то подозрительные мыслишки. В эти моменты она слегка хмурила свой лоб, приподнимала левую бровь, а ее взгляд становился совершенно отстраненным.

– Точно! – вдруг радостно произнесла она – Я возьму тебя с собой в Баден! В скором времени я отправляюсь с подругами в Баден-Баден, термальные воды пойдут тебе на пользу!

– А мне? – поинтересовалась мама.

– И тебе тоже!

Я тут же раскашлялась, почувствовав, что эта был спазм, вызванный моим внутренним негодованием:

– Какой к черту Баден! Я никуда не поеду, я останусь здесь!

– Тогда… – произнесла тетя, поджав губы, и резко замолчала. – Тогда я сама сниму про тебя сюжет и отправлю в передачу «Семья весом в тону»!